ловушка фукидида что это такое

Так называемая ловушка Фукидида — это ситуация, описанная древнегреческим историком Фукидидом в «Истории Пелопоннесской войны», когда обе стороны конфликта, Делосский союз (Афины) и Пелопонесский союз (Спарта), оказались заложниками «ловушки» — неизбежной войны, вызванной ростом Афинского могущества и страхом Спарты перед усилением Афин. Современные исследователи и теоретики международных отношений используют «ловушку Фукидида» для описания взаимоотношений между США («управляющей державой») и Китаем («восходящей державой»).

Это классическая проблема слабеющего вожака и набирающего силу претендента на его позицию. США слабеют, Китай усиливается. Конфликт уже начался, и вопрос только в том, перейдёт ли он из холодной фазы в горячую, в реальные боевые действия.

Вот, к примеру, из реплики Кримсональтера про юаневые облигации:

Подозреваю, что это не первое последствие изменения восприятия мира китайской элитой, которая (по всем признакам) пришла к выводу, что Вашингтон (независимо от фамилии президента) воспринимает «ловушку Фукидида» максимально серьезно и будет «давить» Пекин дальше в разных формах. «Чимерика» (Chimerica) – «симбиотические отношения США – КНР», о которой с таким задором и даже нежностью писал менестрель глобализма (а также очень умный и прекрасно информированный Ниалл Фергюсон) – действительно умирает, причем умирает той смертью, которую Фергюсон ей предсказал еще в 2009 году…

PS. Тем временем королева Великобритании и Северной Ирландии Елизавета II разрешила премьер-министру Борис Джонсону приостановить работу парламенту ради выхода Королевства из Европейского союза. Демократия? Нет, не слышал.

Источник

Что такое «ловушка Фукидида»: проиграет ли США Китаю как швед под Полтавой

Сегодняшние действия США в глобальном противостоянии с Китаем нередко рассматриваются именно как пример такой ситуации: в игре, где главной ставкой является мировое лидерство, Америка может оказаться стороной, которая первой решится перейти от торговой войны к войне в более привычном понимании этого слова.

Чем оборачиваются такие решения для сверхдержав, хорошо иллюстрирует печальная судьба шведского короля Карла XII, который под Полтавой навсегда похоронил имперские амбиции своих предшественников.

Скрытая механика большой войны

Сам термин «ловушка Фукидида» ввел американский политолог Грэхэм Аллисон в своей опубликованной в 2017 году книге «Обречены воевать. Могут ли Америка и Китай избежать ловушки Фукидида?».

«Стремительно обретающий могущество Китай бросает вызов привычному доминированию Америки, и эти два государства рискуют угодить в смертельную ловушку, впервые обозначенную и описанную древнегреческим историком Фукидидом. Он рассказывал о войне, которая изрядно ослабила два ведущих города-государства классической Греции две с половиной тысячи лет назад, и объяснял: «Именно возвышение Афин и страх, который это возвышение внушало Спарте, сделали войну неизбежной»», — говорится в предисловии к этой работе. Мир на двоих? Эксперты об итогах конфликта США — Китай

Как утверждает Аллисон, за последние пятьсот лет человеческой истории от обнаружил целых 16 случаев «ловушки Фукидида», когда укрепление одного крупного государства вело к утрате ранее доминировавшим государством своего положения. Лишь в четырех подобных случаях подобное противостояние завершилось мирно, а 12 ситуаций привели к войне.

Самым показательным подобным эпизодом, по мнению Аллисона, является столкновение промышленной Германии с утвердившейся на вершине мирового иерархического порядка Великобританией, которое привело к Первой мировой войне.

«Ловушка Фукидида характеризует естественное и неизбежное напряжение отношений, которое возникает, когда новая сила угрожает вытеснить правящую. Это возможно в любой сфере деятельности, но последствия наиболее опасны в международных делах.

В исходном, инвариантном, если угодно, случае ловушка Фукидида привела к войне, которая поставила Древнюю Грецию на колени, и с тех пор эта угроза пугала дипломатов на протяжении тысячелетий. Сегодня она ведет две сильнейшие мировые державы в направлении катаклизма, который никому не нужен, но которого, не исключено, вряд ли удастся избежать», — отмечает Грэхэм Аллисон.

Концепция «ловушки Фукидида» действительно дает богатую пищу для размышлений о повторяющихся закономерностях во всемирной истории. После пандемии мы увидим повзрослевший Китай и ослабленные, но не сломленные США — эксперт

Несмотря на то, что Пелопоннесская война последней трети V века до н.э., современником которой был историк Фукидид, бесконечно далека от наших дней, можно обнаружить и некоторые другие структурные сходства той ситуации и сегодняшних реалий.

Пелопоннесская война во многом была результатом резкого ослабления главного врага раннего греческого мира — Персидской империи. После серии крупных поражений от объединенных греческих войск в начале V века персы больше не были экзистенциальной угрозой для эллинов, и победители незамедлительно приступили к выяснению отношений уже между собой.

В результате затяжной войны между Афинами и Спартой обе эти державы были настолько ослаблены, что не смогли противостоять периферийному игроку — Македонии, которая быстро предъявила свои права на гегемонию в греческом мире, а затем и за его пределами.

Нечто подобное наблюдалось и после распада СССР.

Оставшись без главного геополитического соперника, Соединенные Штаты, казалось, триумфально вошли в эпоху конца истории, провозглашенного философом Фрэнсисом Фукуямой. Китай, основательно изучив причины краха Советского Союза, также нашел для себя место в капиталистической системе, формально не порывая с социализмом.

На первых порах США, как главный победитель в холодной войне, и Китай, как новый экономический сателлит Америки, могли двигаться единым курсом, однако после глобального кризиса 2008 года их интересы стали все больше противоречить друг другу, что на глазах привело к нарастающей конфронтации двух сверхдержав. «Черный лебедь» из Китая: что общего у коронавируса и Великой чумы XIV века

Остается только догадываться, сможет ли этим противоречием воспользоваться кто-то еще, как это сто лет назад сделали сами Штаты, получив все возможные дивиденды из конфликта Германии и Великобритании. Тем самым концепция ловушки Фукидида хорошо ложится в теорию смены циклов гегемонии, разработанной классиками мир-системного анализа Иммануилом Валлерстайном и Джованни Арриги.

Если следовать их построениям, то мир сейчас находится в состоянии очередной смены цикла, а поскольку это всегда сопровождалось большими «тридцатилетними» войнами, вероятность того, что очередная ловушка Фукидида захлопнется, действительно высока.

Этот принцип не раз срабатывал и в других эпизодах борьбы за гегемонию в капиталистической системе, одним из которых является стремительное восхождение Швеции как европейской сверхдержавы XVII века.

Полтавская ловушка Карла XII

В качестве характерного примера того, как механизм ловушки Фукидида сработал в истории Восточной Европы, можно рассмотреть самый знаменитый отрезок Великой Северной войны 1700-1721 годов — вторжение шведской армии на Украину, увенчавшееся катастрофическим поражением под Полтавой, которое навсегда поставило крест на великодержавных амбициях Швеции. Долгая дорога к Полтаве. Шахматная доска Петра Великого

Как и большинство затяжных войн раннего Нового времени, Северную войну сложно рассматривать как некое единое событие. Фактически под этим устоявшимся определением объединяется несколько кампаний, происходивших на разных театрах военных действий, и первые эпизоды очередного конфликта на северо-востоке Европы не предвещали для Швеции быстрой разгромной развязки. Тем более, что российский фронт Северной войны первоначально даже не был главным.

Боевые действия начались с вторжения в 1700 году в Ливонию короля Польши Августа II, по совместительству курфюрста Саксонии Фридриха Августа I, который всего тремя годами ранее взошел на польский трон и вскоре вступил в антишведскую коалицию с Россией и Данией. Поначалу все происходившее напоминало предыдущую Северную войну — 1655-1660 годов, которая кончилась резким ослаблением Речи Посполитой, хотя и шведам не удалось принципиально расширить свои плацдармы на южном побережье Балтийского моря.

На сей раз у Швеции были все шансы взять реванш. В 1703-4 годах шведы, конечно же, потерпели ряд чувствительных поражений от России, которой впервые за почти сто лет, прошедших после Смутного времени, удалось закрепиться на Балтике. Однако потерю Ингерманландии, Дерпта и Нарвы Швеция одновременно компенсировала крупными успехами на польском фронте.

Вторжение молодого короля Карла XII в Польшу в 1702 году во многом напоминало сокрушительный польский поход его деда Карла Х Густава за почти полвека до этого, вошедший в историю Польши под названием Потоп. Как и тогда, шведы всего за несколько месяцев овладели практически всей территорией Польши, после чего Август II сначала оказался королем без королевства, а затем и столкнулся с перспективами потерять Саксонию. «Преславная виктория». Как отмечали первый русский День Победы

В июле 1704 года в захваченной шведами Варшаве новым королем Польши с одобрения Карла XII был провозглашен познаньский воевода Станислав Лещинский. Август Саксонский еще некоторое время номинально сохранял королевский титул, однако после того, как шведы в феврале 1706 года разгромили саксонцев и вспомогательный русский корпус в сражении при Фрауштадте (ныне город Всхова на западе Польши), ему пришлось отречься от польского престола и разорвать союз с Россией.

Последующее вступление шведов в Саксонию не оставляло сомнений в том, кому достанутся лавры главного победителя в новой Северной войне. Петр I справился с задачей прорубить окно в Европу, но России еще требовалось закрепить новые территориальные приобретения и создать на Балтике собственную инфраструктуру.

Швеция же наконец воплотила на практике свою давнюю цель — полный контроль над Польшей, тогдашней главной житницей Европы. Предыдущая попытка сделать это обернулась неудачей: Потоп 1655 года после первых стремительных успехов шведской армии закончился изгнанием захватчика, хотя после этого Польша уже навсегда утратила свои претензии на роль восточноевропейской великой державы.

Теперь же Польша, а заодно и соседняя богатая Саксония лежали у ног Карла XII, и рациональный политик в этой ситуации приложил бы все усилия для того, чтобы зафиксировать новый статус-кво с Россией, которая в тот момент стремилась заключить мир с Швецией, чтобы официально оставить за собой Ингерманландию. «И грянул бой, Полтавский бой!» Как 310 лет назад Петр I выиграл свое самое знаменитое сражение

Здесь Карл XII и попал в ловушку Фукидида.

Он решил продолжить войну, перенеся ее на территорию усилившегося противника. К чему это привело, хорошо известно: всего через год после того, как шведская армия отправилась в Русский поход, она потерпела поражение под Полтавой, которое предрешило не только исход Великой Северной войны, но и всю историю Восточной Европы как минимум на сто лет вперед.

Коллапс безудержной экспансии

Какими соображениями руководствовался Карл XII, отправляясь в поход на ту территорию, куда прежде никогда не ступала нога шведского солдата?

Конечно же, он наверняка помнил о тех невероятных военных успехах, что продемонстрировала Швеция на полях Тридцатилетней войны под руководством короля Густава Адольфа, который всего за пару лет завоевал значительную часть Германии, пока случайная гибель в битве при Лютцене в 1632 году не остановила череду его побед.

Нельзя сбрасывать со счетов и молодость Карла XII — в Русский поход он выступил, отметив 26-летие и уже имея репутацию выдающегося полководца. Кризис XVII века — невыученный урок для неолиберальной глобализации

В то же время за опрометчивым решением шведского короля стояли далеко не только субъективные амбиции. Стремительное превращение Швеции в сильнейшую восточноевропейскую державу XVII века было во многом результатом того общеевропейского кризиса, наиболее значимым проявлением которого была Тридцатилетняя война. Швеция смогла выгодно воспользоваться ситуацией, когда практически все крупные державы того времени были ослаблены постоянными войнами и экономическими неурядицами, и начала собственную игру.

На фоне всеобщего кризиса XVII века, отмечает Иммануил Валлерстайн в своем капитальном труде об истории капиталистической мир-системы, шведское государство создало армию, которую боялись, обуздало ненасытность землевладельческих классов и перевело их на государственную службу, создало значимую металлургическую промышленность и уважаемый торговый флот, предотвратило переход всех привилегий на Балтике от клонящейся к закату Голландской республики к Англии.

Наряду с Францией, именно Швеция была одной из двух великих экспансионистских военных держав XVII века, однако, как только мощь Швеции, казалось, достигла своей высшей точки при Карле XII, она оказалась колоссом на глиняных ногах — просто потому, что никаких иных вариантов развития страны, кроме экспансионизма, шведские короли не рассматривали. Поначалу они успешно воспользовались резким ослаблением Речи Посполитой, но ничего не могли поделать с восходящей мощью России с ее принципиально иными ресурсами — территориальными, демографическими, природными, хозяйственными и т.д.

Имеет ли смысл спорить, было ли продолжение войны плохим решением со стороны Карла XII? Или же это была наглая заносчивость, обернувшаяся бедствием?

Едва ли, отвечает на эти вопросы Валлерстайн, ведь выбор у Швеции был невелик: в некотором смысле блеф был ее шансом, но, как только этот блеф был распознан, положение Швеции было перевернуто с ног на голову. Победа Петра под Полтавой сразу же стала событием, резко повысившим геополитический престиж России. День в истории. 23 июля: Россия возвращает Турции все завоевания на юге

«Все говорят, что царь станет угрозой для всей Европы и окажется чем-то вроде северного турка», — писал вскоре после этого немецкий философ Готфрид Вильгельм Лейбниц.

Что же касается собственно Швеции, то чрезмерные внутренние издержки имперских устремлений Карла XII были неприемлемы ни для ее элиты, ни для ее народа, который понес в этой авантюре огромные потери, и полтавская катастрофа стала для последнего великого короля Швеции приговором.

После гибели Карла XII в ходе осады норвежской крепости Фредрикстен при до сих пор не выясненных обстоятельствах (согласно одной из версий, король пал жертвой дворянского заговора) экспансионистская политика Швеции была свернута навсегда.

Источник

Министерство иностранных дел Российской Федерации

Ловушка Фукидида

Взаимоотношениям между Россией, США, Китаем и Европейским Союзом и перспективам построения на их базе геополитического четырехугольника посвятил своё эссе-исследование член Совета АРД, доктор политических наук, профессор В.Ф. Пряхин в журнале «Евразийский союз: Вопросы международных отношений».

От Пелопонесской войны к новой Холодной войне ХХI века. Древнегреческий ученый Фукидид, описав Пелопонесскую войну между Афинами и Спартой, изобрел политологическую ловушку, названную его именем. Суть ее заключается в том, что два политических гиганта, борющихся за власть и влияние, неизбежно должны столкнуться в бескомпромиссном противостоянии даже в том случае, если это противостояние сулит им лишь взаимное истощение, упадок, снижение политического статуса, а то и уход в небытие с мировой политической арены.

Ловушка Фукидида безотказно срабатывала дважды в канун Первой и Второй мировых войн. Вне всякого сомнения, лидеры европейских государств, ввергнувшие свои народы в жерло мясорубки Первой мировой войны трижды поразмыслили бы прежде, чем столь сталь радикально реагировать на выстрел сербского террориста Гаврилы Принципа, если бы могли в кошмарном сне представить жертвы и лишения, на которые они обрекали народы своих стран, даже победительниц, не говоря уже о побежденных. Но в том-то и загадка ловушки великого эллина, что в силу неравномерности развития отдельных государств баланс сил, созданный еще на Венском конгрессе 1815 г. не выдержал в 1914 г. бремени возрастающего финансово-экономического и военного потенциала империалистической Германии и рухнул в угоду честолюбивым амбициям лидеров старых и новых центров силы.

Что касается Второй мировой войны, то западные историки нередко считают ее продолжением Первой мировой войны, так как расстановка сил в августе 1939 г. во многом напоминала таковую в августе 1914 г. Но есть одна существенная разница в исходе этих двух войн. Если творцы-основатели Антанты в ходе Первой мировой войны добились достижения двуединой цели – разгрома обоих своих противников: актуального – Германии и потенциального – России, то во Второй мировой войне этого на сто процентов добиться не удалось. Советский Союз, хотя и понес ни с чем не сравнимые потери, вышел из этой преисподней сверхдержавой. Что, впрочем, «автоматически» ввергло его в ловушку Фукидида нового издания под названием Холодная война.

И вот тут ловушка Фукидида дала сбой. Она не сработала ни в Корее, ни во Вьетнаме, ни во время многочисленных берлинских кризисов. Но окончательно она показала свою непригодность в ходе Карибского ракетного кризиса. Напрасно генерал Кертис Лемей убеждал Джона Кеннеди «оторвать гениталии русскому медведю», тщетно Пеньковский сигнализировал своим направленцам о необходимости разгромить СССР, не готовый к глобальному столкновению с Западом. Здравомыслие советского и американского лидеров, взявших на себя «ручное управление», сыграло свою решающую роль. У Н.С. Хрущева и Дж. Кеннеди хватило политического интеллекта и человеческого благоразумия для того, чтобы остановить мир у черты сползания в бездну термоядерной катастрофы.

Впрочем, как показали последующие события, для победы над стратегическим противником применение вооруженных сил оказалось необязательным. СССР был раздавлен посредством мощного экономического и идеологического давления западных демократических государств, и этой победе в немалой степени способствовала близорукая политика кремлевских лидеров, вследствие которой богатейшая в мире страна оказалось ввергнутой в экономический, продовольственный, духовный кризис и в состояние идеологического разброда.

Холодная война завершилась, и на некоторое время установилось монополярное мироустройство при глобальном доминировании Соединенных Штатов Америки. Однако уже очень скоро выяснилось, что монополярность эта носит конъюнктурный и преходящий характер. На мировом небосклоне обозначились новые мощные перспективные центры силы, способные проводить независимой от «Вашингтонского обкома» внешнеполитический курс. Среди этих центров силы на первое место, безусловно, выдвинулась Китайская Народная Республика.

Следует подчеркнуть, что в работах российских и зарубежных авторов, опубликованных в последние годы, освещается широкий спектр вопросов близких к данной предметной области и различным аспектам этой проблемы [1; 3; 4; 6; 7; 10; 12].

От Чимерики к «Стратегии анаконды». За истекшие 50 лет Китай совершил беспримерный рывок в своем экономическом политическом и культурном развитии. Если еще в 1970 г. КНР даже не приближался к топу держав с наибольшим валовым внутренним продуктом, то уже к 2000 г. (см. табл.) Поднебесная заняла по этому важнейшему экономическому показателю шестое, а с 2010 года не сходит со второго места в мире. По итогам 2019 года США формально продолжают оставаться лидером мировой экономики с наибольшим объемом ВВП. При этом, однако структура ВВП обоих гигантов асимметрична: если в американском ВВП 80% приходится на финансовый сектор, то ВВП КНР на 80% представлена реальным сектором, то есть промышленными предприятиями, сельскохозяйственными угодьями, инфраструктурой. Это значит, что КНР стала неоспоримой «производственной мастерской» мира.

Место стран-лидеров по ВВП в динамике за 1970-2016 (номинал)

Источник: информационный портал СеоСайт, интернет ресурс: https://seosait.com/dinamika-vvp-mira-1970-2016/

Возвышение Китая проецируется и в военно-стратегической области. Пекин приступил к крупномасштабной и амбициозный военной реформе, выдвинул в качестве цели номер одни формирование современных, немногочисленных, но хорошо оснащенных в технологическом отношении вооруженных сил. Важной составной частью этой программы является строительство военно-морского флота с шестью ударными авианесущими группами в восточной части Тихого океана уже к 2035 г. [5]. А это уже не может не обеспокоить американских стратегов. В настоящее время ВМС США насчитывают 11 авианесущих ударных группировок, но они рассредоточены на трех океанских театрах, что в перспективе означает доминирование китайских ВМС в Восточной части Тихого океана.

Нельзя сказать, что американские политические стратеги не учли печального опыта Афин и Cпарты, не сделали своих выводов из учения великого Фукидида. Если взять всю историю США после Гражданской войны 1861-1865 годов, то нельзя не констатировать здравомыслия и трезвости американских внешнеполитических стратегов. Это здравомыслие проявлялось, прежде всего, в том, что США не ввязались ни в один вооруженный конфликт, не будучи на сто процентов уверенными в своей победе. Шедевром этой внешней политики была Первая мировая война. Благодаря военным поставкам США из страны-должника стали страной-кредитором, заложив основы своего финансового могущества на последующие сто лет.

При этом потери вооруженным сил США были в шесть раз меньше, чем в Гражданской войне 1861-1865 гг. Американские войска опять же высадились в Европе только в октябре 1917 г. Вряд ли они опасались лишь угрозы выхода России из войны и поражения Антанты. Гораздо больше в Вашингтоне были обеспокоены тем, что в случае победы ленинского типа революции в Германии сложится бы союз двух великих держав – России и Германии, что всегда было кошмаром как для европейских противников Германии, так и для их заокеанского союзника.

Политическая мудрость вашингтонских стратегов после окончания Холодной войны родила концепцию так называемой «Большой двойки» или как ее еще называют, сливая слова China и America, Chimerica. Суть Чимерики несложна. Глобальному доминированию Соединенных Штатов Америки в перспективе могут противостоять серьезно только два центра силы: Россия, если она соберется когда-нибудь с силами после катастрофического поражения в Холодной войне или возвышающийся Китай. К слову сказать, возвышение Китая в 90-е гг. еще не было столь заметным, как в 21 веке. Поэтому представлялось весьма и весьма перспективным покончить с обоими потенциальными стратегическими противниками, стравив их между собой. Для этого предлагалась концепция альянса с Китаем, с которым у США уже образовался достаточно прочный экономический симбиоз, который, правда, больше напоминал союз всадника и лошади, но тем не менее устраивал Пекин, получавший растущие дивиденды от роли производственной мастерской не только США, но и всего мира.

Производственной мастерской нужны ресурсы. Почему бы не соблазнить Пекин возможностью завоевания этих ресурсов на Севере? «Китай в настоящее время находится на пути становления и преобразования в более развитое, более динамичное и более благополучное государство, нежели Россия, – писал один из авторов Чимерики, известный американский политолог Зб. Бжезинский. – Экономическая мощь Китая в совокупности с динамической энергией его 1,2-миллиардного населения в корне меняют историческое уравнение между двумя странами с учетом незаселенных территорий Сибири, почти призывающих к китайской колонизации» [15. P. 95].

Эта достаточное логичная схема имела Ахиллесову пяту – она не учитывала политической зрелости стратегического мышления в стране-партнере по Чимерике. Между тем в Пекине очень быстро сообразили, что идеи Бжезинского отнюдь не продиктованы благими пожеланиями по отношению к Китаю. Покончив с одним стратегическим соперником в союзе со вторым, Вашингтон, безусловно, занялся бы и этим вторым соперником, разорвав с ним временный союз, с целью подчинения себе всего Восточного полушария и всего Евразийского материка. В Пекине верно оценили реальную цену Чимерики в самом ее зародыше. По свидетельству американских исследователей Р. Бернстайна и Р. Манро на состоявшемся в Пекине 25 ноября 1993 г. закрытом ситуационном анализе с участием виднейших китайских военных и внешнеполитических аналитиков, представителей ЦК КПК и гражданских аналитических центров был принят документ, четко определивший, что главной целью американского гегемонизма и политики силового воздействия станет Китай. «Основа американской стратегии – заставить Китай изменить идеологический курс и пойти по западному пути развития посредством торгово-экономических связей, осуществления контроля, введения санкций и силового воздействия. Контакты между странами будут использоваться для пропагандистского воздействия на представителей китайских элит; оказания финансовой поддержки враждебным Китаю силам как внутри страны, так и за ее пределами в ожидании удобного момента для дестабилизации обстановки. Будут также фабриковаться измышления о китайской угрозе в отношении соседних азиатских государств в целях порождения напряженности между Китаем и такими азиатскими странами, как Индия, Индонезия, Малайзия, а также оказания давления на такие страны, как Япония и Южная Корея, в целях склонения их к действиям в русле американской политики» [14. Рp. 46-47].

Поэтому адресованные Китаю реверансы Вашингтона, пекинские вояжи Зб. Березинского, Г. Киссинджера и Х. Клинтон в бытности ее государственным секретарем были встречены в Пекине с холодной вежливостью и реалистическим прагматизмом. «Было отмечено, констатировал видный китайский аналитик, директор Центра американских исследований Фуданьского университета, постоянный вице-президент Института международных исследований Шэн Динли, что все большее число проблем Америка не в состоянии решить в одиночку, поэтому стремление к международному сотрудничеству станет нормой для Соединенных Штатов» [11].

Стратегия Анаконды. Нельзя сказать, что стратегия «Большой двойки» окончательно провалилась. Мечты о ней находят отражение в политических стратагемах Вашингтона, в особенности в «партии ослов». Но с самого окончания Холодной войны в Вашингтоне не забывали ни о возможности, ни даже необходимости строительства своеобразного пояса сдерживания вокруг быстро развивающегося политического соперника.

Эта стратегия получила название «Стратегии Анаконды» по аналогии со стратегией северных штатов, принесшей им победу в войне с рабовладельческим Югом, включала в себя блокирование побережья штатов Конфедерации и ее удушение посредством лишения доступа к необходимым военными материалам и источникам жизнеобеспечения.

Выстраивая подобный пояс сдерживания вокруг Китая, США опираются на главных фигурантов американского видения тихоокеанского миропорядка – Сеул, Токио, Тайбэй, а также некоторые находящиеся под их воздействием страны юго-восточной Азии и Австралию. Однако в отношении Канберры есть определенные сомнения, так как она слишком зависит от торговли с Пекином. Что касается Индии, то политические игры с Дели носили еще более сложный характер, так как Индия проводит независимую многовекторную политику, направленную, прежде всего, на укрепление добрососедских отношений со всеми странами региона, включая и те, с которыми у нее объективно есть доставшиеся в наследство от колониального прошлого территориальные споры. Поэтому подключение Дели к партнерству в формате «Quad» («Четырехугольник» – США, Австралия, Япония, Индия), которое в Вашингтоне склонны расценивать как успех своей индо-тихоокеанской стратегии отнюдь не означает пристегивания Индии к «поясу Анаконды».

Таким образом, пояс сдерживания Китая выглядит весьма ненадежным. Ясно, что он может играть лишь второстепенную или, скорее, третьестепенную роль по отношению к прямой вовлеченности США в тихоокеанский баланс интересов. Но вот такой вовлеченности, чреватой лобовым военным столкновением, в Вашингтоне хотели бы избежать. Ведь это означает людские потери, к которым американское общества чрезвычайно чувствительно. В крупнейшей стране мира привыкли загребать жар чужими руками, используя в качестве cannon fodder – пушечное мясо – солдат других стран, прежде всего, к сожалению, России.

И тут не могут не насторожить робкие, но достаточно однозначные периодически повторяющиеся реверансы Д. Трампа в сторону Москвы. Это его двусмысленные предвыборные обещания «поладить с Путиным» [13], наладить отношения с Россией, некоторая сдержанность в высказываниях на украинскую тематику и по Крыму, повторяющиеся намеки на необходимость восстановления переговорной площадки «Большой Восьмерки» и другие высказывания, идущие вразрез с официальной позицией коллективного Запада. Лидер США никогда бы не сделал этого случайно. За этими реверансами прослеживается желание восстановить в будущем какое-то партнерство с Россией на антикитайской основе. Знаковым в этом отношении следует считать заявление президента США о намерении пригласить на саммит G-7 2020 г. такие страны как Россия, Индия, Южная Корея и Австралия [9]. Перечень стран, в котором нет Китая, включает все страны, которые «Вашингтонский обком» хотел бы пристегнуть к поясу Анаконды вокруг Поднебесной.

Такого рода попытки предпринимались и ранее. Ответом именно на них было выступление министра иностранных дел С.В. Лаврова на 48-й Мюнхенской конференции по вопросам безопасности, в котором министр осудил схемы, способные положить начало новому витку конфронтации международных отношениях. «Мы, пояснил С.В. Лавров, не будем участвовать конструкциях, имеющих целью сдерживание Китая, который является нашим добрым соседом и стратегическим партнером» [2].

Евросоюз и стратегия Анаконды. Ну а что же Европа? Прежде всего следует сказать, что вопреки утверждением еврооптимистов Европа отнюдь не является носительницей бесконфликтной единой внешней политики. Имеются серьезные расхождения во мнениях о будущем континента между странами «старой Европы» и новобранцами Евросоюза, велики расхождения в оценке места Балкан на континенте, дискуссия по «Северному потоку-2» выявила практически непримиримые расхождение во мнениях между потребителями российского газа и патологически враждебными России элементами в политических элитах Восточной Европы и Балтии, нет несогласия между членами ЕС и по принципиальным вопросам миграционной политики. Знаковым проявлением всех этих противоречий явился «брекзит».

Разнятся представления европейцев и об отношениях с великим заокеанским союзником. Шкатулку Пандоры открыл сам президент Соединенных Штатов, заявив о необходимости для европейских союзников вносить соответствующий уставу НАТО вклад в финансирование расходов альянса. За ним последовало известное заявление Э. Макрона о необходимости формирования самостоятельных вооруженных сил Европы. Как обычно в формате «франко-германского мотора» Евросоюза Э. Макрона поддержала А. Меркель.

Но дело не только в этих риторических упражнениях, сколько в том, что ситуация в Европе по сравнению с периодом Холодной войны коренным образом изменилась. Европа не нуждается больше в американском «ядерном зонтике». Сколько бы ни говорили активисты информационных войн о «российской угрозе», реалистически мыслящие политики не могут отдавать себе отчет в том, что никакой угрозы со стороны России нет. Военный потенциал европейских государств-членов НАТО (без США) по количественным характеристикам в 8 раз (!) превосходит российский. Объяснениям «агрессивности» России ссылками на Крым и Юго-Восток Украины не верят и сами авторы этих объяснений, поскольку события в Одессе 2 мая 2014 г. свидетельствуют о реальности угрозы геноцидных акций, против которых выступило, прежде всего, само население и Крыма, и Юго-Востока Украины. Нигде в Европе нет объективных предпосылок для такого рода акций.

Другое дело, что в Европе более чем в Соединенных Штатах сильны русофобские элементы. Они не составляют большинства, не так уж мало европейцев, испытывающих (подчас скрыто) самые добрые чувства по отношению к России. Но политические элиты ряда европейских государств находятся под воздействием весьма деятельных русофобских политических течений, которые называются по-разному, но суть которых можно было бы охарактеризовать понятием неофашизма. В отличие от фашизма «классического» тридцатых годов прошлого века неофашизм 21 века зиждется не на идеологии антисемитизма, а на пещерной русофобии, за которой все более откровенно дает о себе знать страстное желание взять реванш за поражение под Сталинградом.

Что же касается Китая, то в странах Евросоюза в отличие от США нет таких серьезных опасений относительно возвышение Поднебесной. Европа не соприкасается непосредственно с Азиатско-Тихоокеанским регионом, зона ответственности НАТО также не включает в себя ни Тихий, ни Индийский океаны. Русофобские элементы в Европе также были бы крайне заинтересованы в том, чтобы вбить клин между Москвой и Пекином, с тем чтобы спровоцировать какое-либо военное столкновение между двумя великими державами и осуществить древнюю мечту европейских русофобов об общей, как говорится в популярном на Западе анекдоте, о «китайско-финской границе».

Отсюда поиски различного рода других форм противоборства на международной арене – информационных войн, гибридных войн, а также всевозможных «мягкосиловых» методов, включающих активизацию своих агентов влияния (change agents) в странах противниках. Весь набор этих средств применяется в настоящее время, как в отношении России, так и в отношении Китая.

Каким же в этих условиях может быть прогноз на перспективу соотношение сторон в четырехугольнике Россия – Китай – США – ЕС?

Одним из главных факторов-носителей будущего в этой конфигурации по-прежнему является возвышение Китая. В исторически обозримой перспективе американцы будут использовать все больший дискомфорт при маневрировании своими судами в Южно-Китайском море вблизи спорных Пескадорских островов, архипелага Спратли и рифа Скарборо. Вряд ли, однако, это приведет каким-либо столкновениям, так как для Пекина характерно неизменное стремление к мирному решению конфликтных ситуаций, а также реалистическое понимание своих действительных возможностей. Общины этнических китайев (хуацяо) входят в политические элиты всех странах Юго-Восточной Азии и оказывают значительное воздействие на их внешнюю и внутреннюю политику. Что касается Тайваня, то Пекину в последнее время удалось наладить сотрудничество с гоминдановцами, а у последних появились хорошие шансы на возвращение к власти на острове. После этого перспективы решения тайваньской проблемы на основе формулы «одна страна – две системы» станут значительно более реальными. И все это вполне достижимо без военной конфронтации с кем-либо.

Сфера соперничества и противоборства Китая с США и европейскими в прошлом колониальными государствами все более перемещается в страны мировой периферии. Экономическая и финансовая экспансия Поднебесной в страны Азии, Африки и Латинской Америки будет продолжаться, наталкиваясь на растущее сопротивление конкурентов. Это усилит стремление к формированию пояса сдерживания вокруг самого Китая.

Это стремление откладывает отпечаток и на обострившуюся в настоящее время предвыборную борьбу в США. В принципе больших различий между республиканцами и демократами по данному вопросу нет. И те, и другие хотели бы ослабления позиций России и Китая как в АТР, так и в мире. Это возможно двумя способами – включения России в антикитайский пояс сдерживания или посредством реализации концепции антироссийского альянса США и Китая («Большой двойки»). Различие между Трампом и Байденом в данном вопросе заключается только в том, что республиканцы склонны в большей степени грозить кнутом в сторону Пекина, иногда из-под мышки показывая пряник Москве, в то время как демократы также украдкой показывают морковку Пекину, продолжая бескомпромиссное санкционное давление на Москву.

И та, и другая тактика заведомо ущербны, так как игнорируют значительно возросший в истекшие после Холодной войны десятилетия уровень политического мышления в России и Китае. Остается, согласно Фукидиду, третий путь – провоцирования внутренних беспорядков в странах-соперниках, подобно тому, как Афины инспирировали восстание рабов-илотов в Спарте. И здесь, конечно, многое будет зависеть от того, как сумеет перестроиться и приспособиться к новым условиям китайская политическая элита.

До сих пор в Пекине должным образом избегали ошибок, просчетов и преступлений, приведших к коллапсу СССР. Но в определенной точке развития одной только безошибочной обороны может оказаться недостаточно. Понадобятся активные наступательные средства борьбы с оппозиционными элементами, которые в перспективе будут получать все большую поддержку извне. В этом отношении особая роль принадлежит развитию идеологии научного коммунизма. В Советском Союзе, как известно, коммунизм как наука завершился постыдным тезисом о завершающем «третьем этапе» общего кризиса капитализма. В Китае имеется возможность для совершенствования коммунистической идеологии на основе синтеза лозунгов «Китайской мечты о великом возрождении китайской нации» с традиционным религиозным конфуцианством. (В России, кстати, именно это хотели осуществить в свое время богостроители А.А. Богданов и А.В. Луначарский).

При этом КПК в значительной степени сумела бы еще более сплотить массы под общечеловеческими лозунгами социальной справедливости, усилить контроль над политическими и идеологическими рычагами власти и в то же время освободить себя от ответственности за решение социально-экономических вопросов на местах.

Заключение. Независимо от того, как будут в дальнейшем развиваться отношения в рамках геополитического «четырехугольника» можно с уверенностью утверждать, что единственной реальной основой решения всех возникающих из факта неравномерного развития проблем может быть только соблюдение разумного баланса интересов всех участников сложной системы современных международных отношений. Для этого необходимо отказаться от традиционного решения вопросов на основе «баланса сил», от геополитических амбиций и претензией на мировое лидерство.

Для упреждения глобальных вызовов и проблем международному сообществу необходима координация усилий, повышение уровня глобального управления. Но институционализироваться эта координация должна не путем формирования «мирового правительства» избранных государств или транснациональных корпораций, а посредством повышения эффективности и политической представительности международных организаций, прежде всего ООН.

БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК:

1. Афанасьева Е.В., Битиева З.Р. Внешняя политика России в период президентства В.В. Путина // Вопросы политологии. 2019. Т. 9. No 11 (51).

2. Выступление Министра иностранных дел России С.В. Лаврова на 48-й Мюнхенской конференции по вопросам безопасности, Мюнхен, 4 февраля 2012 года // Информационный портал МИД России, документ 205-04-02-2012 // http://www.mid.ru/bdomp/ns-dos.nsf/44a7dafc231dc11ac32576d6002f70c1/c32577ca00173dbb4425799a005b2ec!OpenDocument

3. Гаджиев К.С. Сдвиги в отношениях Запада с Россией в контексте ее сближения с Китаем // Вопросы политологии. 2019. Т. 9. No 12 (52).

4. Демидова Е.Н. Специфика образа Дональда Трампа и Ангелы Меркель как политических лидеров современности // Вопросы национальных и федеративных отношений. 2020. Т. 10. No 3 (60).

5. Запольскис А. Ожидает ли США второй Перл-Харбор в 2035 году? // Информационный портал ИА REGNUM, 24 февраля 2019 г. // https://regnum.

6. Ли Инань. Почему российско-китайская дружба лучше советско-китайской?: аргументы китайской стороны // Вопросы национальных и федеративных отношений. 2020. Т. 10. No 5 (62).

7. Пряхин В.Ф. К дискуссии о восстановлении статуса России в «Большой семерке» и о новом миропорядке // Вопросы политологии. 2019. Т. 9. No 9 (49).

8. Тереза Мэй в Китае: мы возродим «золотой век» двусторонних отношений // Информационный портал «Красаня весна» // https://rossaprimavera.ru/news/d8965f5a

9. Трамп захотел пригласить Россию на саммит G7 // Информационный портал mail.ru // https://news.mail.ru/politics/41998907/?frommail=1

10. Ханалиев Н.У. Россия, Китай, Иран: вопросы совместимости интересов // Вопросы политологии. 2020. Т. 10. No 4 (56).

11. Что означает визит Хилари Клинтон в Азию? // Информационный портал «Жэньминь Жибао» // http://russian.people.com.cn/95181/6598851.html

12. Чэн Го, Инь Цюнь. Political Analysis of the Sino-U.S. Relations under President Trump Era: Power Transfer and the Battle of the Model/ Политический анализ китайско-американских отношений в эпоху президента Трампа: битва за влияние // Вопросы национальных и федеративных отношений. 2020. Т. 10. No 3 (60).

13. Шамшиев А. Американский аналитик: Трамп хочет втянуть Россию в союз против Китая // Информационный портал Евразия Эксперт, 14 ноября 2016 г. // https://eurasia.expert/amerikanskiy-analitik-tramp-khochet-vtyanut-rossiyu-v-soyuz-protiv-kitaya/

14. Bernstein R. The Coming Conflict with China / R. Bernstein, R. Munro. NY: Alfred A. Knopf, 1997.

15. Brzezinski Zb. The Grand Chessboard: American Primacy аnd its Geostrategic Imperatives. New York: Basic Books, 1997.

Источник

• ← ловушка тромбов что это такое
• ловушки для тараканов не помогают что делать →

» Ловушка Фукидида: перед новой войной | 29 август 2019 | Геополитика |