если после операции отправляют в реанимацию что это
Когда не пускают в реанимацию
Поделиться:
Реанимация — одно из самых таинственных отделений в больнице. Можно ехать через весь город, чтобы в итоге оказаться перед закрытой дверью, и даже если вы будете настаивать — в отделение вас так и не пустят. «Состояние стабильное. Пройти внутрь нельзя. Весь уход мы осуществляем сами. До свидания». Всё. Что происходит за этой дверью? Почему вас могут не пустить в отделение, хотя обязаны? Вот несколько причин (и жизненных ситуаций).
Больной только что прибыл
Пациент поступил по скорой, вокруг него два врача, три медсестры, санитарка. Нужно переложить его с каталки на кровать, подсоединить датчики пульса, давления, сатурации. Организовать венозный доступ, набрать на анализ кровь и мочу. Кто-то собирает капельницы и готовит препараты для ввода. Кто-то ассистирует врачу — проводится интубация трахеи, потому что больной не может дышать самостоятельно.
Читайте также:
Российское здравоохранение
Читайте также: В это время раздается звонок в дверь. У работников реанимации есть ключи, значит, это родственник. Пустить его сейчас нельзя, врач с ним поговорить не может, потому что помочь больному — важнее. Но родственники могут настаивать на визите, к тому же они немедленно хотят знать диагноз, получить информацию о состоянии и о том, «сколько он здесь будет лежать», хотя человек, напомню, только что доставлен и пока еще толком ничего не известно.
Поступили новые пациенты
Это самая распространенная причина. Дело в том, что реанимация — не просто отделение. Там нет строгого распорядка посещений. Вернее, он есть. Но если в промежутке, допустим, с двенадцати до часу, когда разрешено посещать пациентов, поступает тяжелый больной — никто, увы, не позволит вам пройти в палату. Во время поступления пациентов, проведения манипуляций и т. п. посторонним присутствовать в палате запрещено.
Другие пациенты в палате
Да, нужно помнить, что кроме вашего близкого человека в палате могут лежать и другие пациенты. Лежать, как положено в реанимации, без одежды. И не всем будет приятно, если мимо них будут ходить посторонние люди. В США — эту страну часто приводят в пример, когда говорят об организации посещений в реанимации, — палаты для больных отдельные, и для родственников есть даже спальные места. В России не так — в одной палате лежат несколько человек.
Больной восстанавливается после плановой операции
Родственник больного сам не готов к посещению
Еще ситуация. Человек лежит долго. Диагноз серьезный. Приезжает родственник, очень хочет увидеться. Его пропускают. Побеседовав, родственник выходит из палаты в коридор, идет к двери, но, не дойдя, падает в обморок прямо на руки дежурной медсестре. Хорошо, если он не очень высокий и крупный, а рядом стоит топчан, на который его успеют уложить…
Непривычных людей пугают инородные предметы, торчащие из пациента: катетеры, зонды, дренажи. Часто в отделениях плохо пахнет, и любому посетителю может стать плохо. Тем более если врачи видят родственника в явно неуравновешенном состоянии — такому с большой вероятностью в посещении могут отказать.
Внутри палаты
Если нет объективных причин, препятствующих посещению, родственник будет допущен в палату. Иногда родственники очень помогают — мыть, обрабатывать, перестилать. Это реальная и необходимая помощь, потому что персонала всегда не хватает. Таких всегда пропускают к пациентам. И такие всегда терпеливо ждут за дверью, если в зале проводится манипуляция и посторонним заходить нельзя.
К посещению реанимации надо быть готовым. Не пугаться вида своего родственника или его соседей по палате. Не морщить нос от неприятного запаха. Не плакать от жалости — это можно сделать за дверью, а здесь, рядом с пациентом, вы должны его поддерживать, а не он вас. Не мешать персоналу и по первому требованию покинуть палату. Если вас не пустили — лучше всего спокойно подождать за дверью, пока врач освободится и можно будет задать ему все интересующие вас вопросы. Реанимация — это отделение экстренной помощи, а в экстренных ситуациях не всегда есть время на разговоры.
Если после операции отправляют в реанимацию что это
Опыт работы отечественных и зарубежных отделений интенсивной терапии наглядно показал преимущества специализированной службы в обеспечении ухода за больными после обширных хирургических вмешательств. Структура отделений определяется спецификой учреждения, объемом хирургической деятельности: это либо специализированное послеоперационное отделение реанимации в крупных центрах хирургии, либо многопрофильное отделение реанимации, куда поступают больные с разнообразной ургентной патологией (травматические повреждения, отравления, острая недостаточность кровообращения, дыхания, нарушения метаболизма и др.).
Организация специализированных отделений реанимации, концентрация усилий специалистов по уходу за тяжелобольными создали предпосылки для дальнейшего развития службы реанимации. Этот раздел медицины в настоящее время становится самостоятельной специальностью.
Клиническая оценка состояния больных является ведущей; надежность ее зависит от квалификации и опыта врачебного персонала. Вместе с тем все большее место занимают различного рода специальные методы исследования и контроля, уточняющие, расширяющие клиническое представление о состоянии больного, сигнализирующие о возникновении срыва в механизмах компенсации. Наблюдение за некоторыми физиологическими параметрами (ЭКГ, частота дыхания, пульса, артериальное, венозное давление) с помощью мониторов способствует ранней диагностике ряда осложнений и прежде всего нарушений сердечной деятельности.
Однако роль таких систем не следует переоценивать, особенно если учесть, что при использовании ЭВМ необходим специально подготовленный персонал.
Объем диагностических исследований в отделении реанимации может быть расширен за счет ряда спецнальных исследований. Это в первую очередь относится к диагностике различных форм недостаточности кровообращения. В раннем послсоперацнонном периоде недостаточность кровообращения по частоте и тяжести занимает одно из ведущих мест.
Клинические критерии различных видов недостаточности кровообращения (гиповолемия, сердечная недостаточность, сосудистая недостаточность) у наиболее тяжело больных могут носить стертый характер. Особенно затруднительными могут оказаться диагностика их и оценка степени тяжести в условиях искусственной вентиляции легких, гипотермии, искусственного кровообращения, при массивной медикаментозной терапии. Вместе с тем успех лечения во многом зависит от выявления наиболее ранних стадий нарушения кровообращения, предшествующих клиническим проявлениям. С этой целью при лечении наиболее тяжелой категории больных могут быть использованы различные специальные методы исследования.
Так, для определения сердечного выброса, объема циркулирующей крови (ОЦК) применяются методы разведения индикаторов (красочный, радиоизотопный), терморазведение. Сочетание этих методов оценки гемодинамики дает возможность диагностировать сердечную недостаточность при удовлетворительных значениях сердечного выброса, дифференцировать тотальную недостаточность миокарда, преимущественно право-или левожелудочковую форму сердечной недостаточности. Применение этих методов дает также представление о степени выраженности гиповолемии.
Для оценки состояния периферического кровообращения, тканевого кровотока применяются реографпя, радиоактивные индикаторы (в частности шХс). Последний может быть использован также для определения состояния мозгового кровотока. Электроэнцефалография служит важным тестом для выявления поражения головного мозга, степени выраженности повреждения. Это в первую очередь относится к гипокенческим состояниям.
Определение различных биохимических параметров имеет большое значение в практике отделений реанимации. В первую очередь это относится к исследованию газообмена, кислотно-щелочного и электролитного баланса крови. Так, рО2, и рСО2 артериальной крови отражают легочную альвеолярную вентиляцию. Парциальное напряжение кислорода венозной крови, артсриовенозная разность по кислороду в процентах по объему, степень утилизации кислорода тканями отражают состояние кровообращения, насосную функцию сердца.
Важными показателями являются рН, BE (избыток оснований) крови, содержание органических кислот, ионов калия, натрия. К числу важных тестов относится исследование свертывающих свойств крови, что обеспечивает контролированное лечение при возникновении геморрагии, тромбозов, эмболии. Для круглосуточного обеспечения потребности в этих исследованиях в реанимационных отделениях предусматриваются специальные экспресс-лаборатории.
Реанимация. Может ли она помочь?
Время чтения: 2 мин.
Перед тяжелобольным человеком и его близкими снова и снова будет вставать вопрос о реанимации. Трудно дышать, все болит, падает давление — может быть, в реанимации будет легче?
Мы считаем, что решение о реанимации лучше принять заранее, до наступления критического состояния. В момент кризиса страх перед ситуацией мешает действовать взвешенно и обдуманно.
Реанимация необходима, когда у пациента с относительно благоприятным прогнозом жизни, возникло резкое ухудшение состояния, не связанное с его основным заболеванием. Но когда человек долго болеет (онкологическим заболеванием или другой тяжелой болезнью), все его органы истощены — состояние ухудшается системно и неотвратимо. Нельзя повернуть эти перемены вспять путем проведения реанимационных действий. Часто мы слышим, что умирающего человека отказались госпитализировать в отделение интенсивной терапии, потому что врачи жестокие, не захотели связываться, потому что это невыгодно…
На самом деле отказы в реанимации для паллиативных больных связаны с тем, что не существует таких медицинских мероприятий, которые могли бы восстановить здоровье человека, привести его в чувство. В терминальной фазе ( последние дни и часы жизни ) реанимационные мероприятия становятся уже невозможными или ненужными. В реанимации больному могут дать большую дозу седативных (снотворных) препаратов. Седация не является обезболиванием, она не может снять боль или облегчить состояние, она может только притупить реакции, то есть лишить человека возможности сигнализировать о своей боли. Сама боль никуда не уходит.
В отделении интенсивной терапии больного могут подключить к аппарату искусственной вентиляции легких ( ИВЛ ). Но в последние дни и часы жизни это не будет облегчением, потому что больной бесконечно истощен, его организм бессилен, другие органы работают с большим трудом. Искусственное дыхание становится мукой для всего организма. ИВЛ — это прикованность к койке и аппарату, это трубка в горле и привязанные руки, невозможность нормально принимать пищу и пить. На ИВЛ человек страдает уже не от одышки, а от многих других факторов.
Такие же проблемы возникают и при попытке улучшить работу сердечной деятельности. Когда сердце и организм истощены, «завести» сердечную деятельность механически можно лишь на несколько часов или дней. И это время больной проведет в очень тяжелом общем состоянии.
В какой-то момент болезнь так сильно овладевает организмом человека, что справиться с этим, даже в отделении реанимации, врачи не в силах.
Изменить количество дней, оставшихся человеку, медицина на этом этапе не в состоянии. Для пациента становится гораздо важнее не лечение, а покой и поддержка близких. В реанимации у пациентов такой возможности часто нет.
В хосписе в последние часы жизни у близких есть возможность просто побыть рядом, подержать уходящего человека за руку. Эти последние часы жизни, проведенные вместе, для пациента и его семьи важнее, чем несколько одиноких дней жизни в реанимации.
ОБРАТИТЕ ВНИМАНИЕ!
Согласно законодательству РФ, врач имеет право не проводить реанимационные действия «при состоянии клинической смерти человека (остановке жизненно важных функций организма [кровообращения и дыхания] потенциально обратимого характера на фоне отсутствия признаков смерти мозга) на фоне прогрессирования достоверно установленных неизлечимых заболеваний или неизлечимых последствий острой травмы, несовместимых с жизнью». «Достоверно установленных» значит — подтвержденных заключением консилиума врачей.
Если вы хотите проконсультироваться по поводу получения паллиативной помощи, не знаете, какое решение принять и куда обратиться в связи с состоянием близкого человека, позвоните на Горячую линию помощи неизлечимо больным людям: 8 (800) 700-84-36 (круглосуточно, бесплатно).
Материал подготовлен с использованием гранта Президента Российской Федерации, предоставленного Фондом президентских грантов.
Использовано стоковое изображение от Depositphotos.
Первые часы. Реанимация
Когда разговариваешь с больными, перенесшими операцию на сердце в раннем детстве, обнаруживается, что они, как правило, ничего не помнят. Им не было больно. Дети постарше обычно помнят момент пробуждения в палате реанимации.
Но вот прошли часы ожидания, операция закончена. К вам вышел хирург и подробно рассказал, как все прошло, чего надо ожидать в ближайшее время. Вам очень хочется зайти в реанимационную палату, чтобы взглянуть на ребенка хотя бы «одним глазком». Обычно туда не могут вас допустить из соображений стерильности. Но, если все же, это возможно, как в некоторых современных клиниках, то пройдите, но — не мешайте. Сейчас очень важный и ответственный период, и врачи и сестры реанимации выполняют свою работу.
Реакция родителей в этот период достаточно стандартна. Одни приходят в ужас от количества трубок, трубочек и проводков, которые, как паутина, связывают лежащее маленькое тельце с капельницами и аппаратами, от светящихся экранов и постоянного ритмичного писка кардиомониторов, от кажущейся суеты. Но эта суета — только кажущаяся. Все на своем месте. Это просто необходимая, сложная, ответственная работа. Времени, чтобы все вам объяснять, у сестер нет — обычно они работают с двумя или тремя больными одновременно. И, если вы пробудете в отделении некоторое время, вы постепенно поймете, что и зачем они делают. Не надо постоянно задавать вопросы, не надо делать бесполезных вещей, вроде — поправить простынь. Помочь сейчас ребенку вы не сможете. Он спокойно спит и ничего этого не вспомнит. После момента первоначального ужаса наступает период более глубокого знакомства с обстановкой, и вот тут люди могут вести себя по-разному. Одни требуют непрестанного внимания к своему ребенку, забывая о находящихся рядом больных, задают бессмысленные вопросы, иногда становятся агрессивны, делают замечания и даже дают советы. Мы понимаем, что вам тяжело, что у вас — стресс, но успокойтесь, пожалуйста. Сейчас происходит не только лечение ребенка, но и оценка того, что было сделано в операционной, выведение его из наркоза, поддержка жизненно важных функций его организма, их нормализация.
Так что или наблюдайте за всем спокойно, или уходите и останьтесь за дверью. К вам обязательно выйдет лечащий врач-реаниматолог и все подробно объяснит.
Но есть к вам одна просьба: никогда не слушайте никого, кроме этого врача. Ни рядом сидящих родителей других оперированных детей, ни проходящих мимо, ни даже знакомых вам сестер и санитарок. Они могут сказать вам то, что к вашему ребенку совершенно не относится, а вы, находясь в вашем теперешнем состоянии, начнете волноваться из-за несуществующих – в вашем случае — проблем. Только хирург, оперировавший ребенка, и врач-реаниматолог, непосредственно занимающийся им, дадут вам грамотные и исчерпывающие сведения. Это — их дело и их работа.
В реанимационной палате дети находятся обычно 1-2 суток, после чего возвращаются в отделение. Вот тогда ваша помощь абсолютно необходима. Вам подробно объяснят, как и что надо делать, а чего делать — нельзя. Вы снова — с вашим ребенком. Самое главное и страшное — позади. Спокойно делайте то, что вам разрешают врачи и сестры, и — до скорой выписки и возвращения домой.
Если после операции отправляют в реанимацию что это
Проблема поражения легких при вирусной инфекции, вызванной COVID-19 является вызовом для всего медицинского сообщества, и особенно для врачей анестезиологов-реаниматологов. Связано это с тем, что больные, нуждающиеся в реанимационной помощи, по поводу развивающейся дыхательной недостаточности обладают целым рядом специфических особенностей. Больные, поступающие в ОРИТ с тяжелой дыхательной недостаточностью, как правило, старше 65 лет, страдают сопутствующей соматической патологией (диабет, ишемическая болезнь сердца, цереброваскулярная болезнь, неврологическая патология, гипертоническая болезнь, онкологические заболевания, гематологические заболевания, хронические вирусные заболевания, нарушения в системе свертывания крови). Все эти факторы говорят о том, что больные поступающие в отделение реанимации по показаниям относятся к категории тяжелых или крайне тяжелых пациентов. Фактически такие пациенты имеют ОРДС от легкой степени тяжести до тяжелой.
В терапии классического ОРДС принято использовать ступенчатый подход к выбору респираторной терапии. Простая схема выглядит следующим образом: низкопоточная кислородотерапия – высокопоточная кислородотерапия или НИМВЛ – инвазивная ИВЛ. Выбор того или иного метода респираторной терапии основан на степени тяжести ОРДС. Существует много утвержденных шкал для оценки тяжести ОРДС. На наш взгляд в клинической практике можно считать удобной и применимой «Берлинскую дефиницую ОРДС».
Общемировая практика свидетельствует о крайне большом проценте летальных исходов связанных с вирусной инфекцией вызванной COVID-19 при использовании инвазивной ИВЛ (до 85-90%). На наш взгляд данный факт связан не с самим методом искусственной вентиляции легких, а с крайне тяжелым состоянием пациентов и особенностями течения заболевания COVID-19.
Тяжесть пациентов, которым проводится инвазивная ИВЛ обусловлена большим объемом поражения легочной ткани (как правило более 75%), а также возникающей суперинфекцией при проведении длительной искусственной вентиляции.
Собственный опыт показывает, что процесс репарации легочной ткани при COVID происходит к 10-14 дню заболевания. С этим связана необходимость длительной искусственной вентиляции легких. В анестезиологии-реаниматологии одним из критериев перевода на спонтанное дыхание и экстубации служит стойкое сохранение индекса оксигенации более 200 мм рт. ст. при условии, что используются невысокие значения ПДКВ (не более 5-6 см. вод. ст.), низкие значения поддерживающего инспираторного давления (не более 15 см. вод. ст.), сохраняются стабильные показатели податливости легочной ткани (статический комплайнс более 50 мл/мбар), имеется достаточное инспираторное усилие пациента ( p 0.1 более 2.)
Достижение адекватных параметров газообмена, легочной механики и адекватного спонтанного дыхания является сложной задачей, при условии ограниченной дыхательной поверхности легких.
При этом задача поддержания адекватных параметров вентиляции усугубляется присоединением вторичной бактериальной инфекции легких, что увеличивает объем поражения легочной ткани. Известно, что при проведении инвазинвой ИВЛ более 2 суток возникает крайне высокий риск возникновения нозокомиальной пневмонии. Кроме того, у больных с COVID и «цитокиновым штормом» применяются ингибиторы интерлейкина, которые являются выраженными иммунодепрессантами, что в несколько раз увеличивает риск возникновения вторичной бактериальной пневмонии.
В условиях субтотального или тотального поражения дыхательной поверхности легких процент успеха терапии дыхательной недостаточности является крайне низким.
Собственный опыт показывает, что выживаемость пациентов на инвазивной ИВЛ составляет 15.3 % на текущий момент времени.
Алгоритм безопасности и успешности ИВЛ включает:
В связи с тем, что процент выживаемости пациентов при использовании инвазивной ИВЛ остается крайне низким возрастает интерес к использованию неинвазивной искусственной вентиляции легких. Неинвазивную ИВЛ по современным представлениям целесообразно использовать при ОРДС легкой степени тяжести. В условиях пандемии и дефицита реанимационных коек процент пациентов с тяжелой формой ОРДС преобладает над легкой формой.
Тем не менее, в нашей клинической практике у 23% пациентов ОРИТ в качестве стартовой терапии ДН и ОРДС применялась неинвазивная масочная вентиляция (НИМВЛ). К применению НИМВЛ есть ряд ограничений: больной должен быть в ясном сознании, должен сотрудничать с персоналом. Допустимо использовать легкую седацию с целью обеспечения максимального комфорта пациента.
Критериями неэффективности НИМВЛ являются сохранение индекса оксигенации ниже 100 мм рт.ст., отсутствие герметичности дыхательного контура, возбуждение и дезориентация пациента, невозможность синхронизации пациента с респиратором, травмы головы и шеи, отсутствие сознания, отсутствие собственного дыхания. ЧДД более 35/мин.
В нашей практике успешность НИМВЛ составила 11.1 %. Зав. ОАИР: к.м.н. Груздев К.А.