капитан волкогонов бежал о чем
Самый большой сюрприз фестиваля. Что пишут критики про фильм «Капитан Волконогов бежал»
В Венеции показали фильм «Капитан Волконогов бежал», который очаровал не только отечественных критиков, но и зарубежных. Это сюрреалистический фильм о капитане НКВД Федоре Волконогове, который должен добиться прощения у какой-нибудь из своих жертв, чтобы не попасть в ад. «Волконогов» – самый большой сюрприз и одно из сильнейших впечатлений фестиваля.
Сами авторы описали свой фильм как экзистенциальную драму про палача:
Критики фильм практически не ругают. Только Зинаиде Пронченко не очень понравились диалоги:
«Помимо стиля, к сожалению, есть диалоги. Тоже из 90-х. Про правду, силу, Россию, в которой первого нет, а второго с избытком. Про нашу особую диалектику, что из поколения в поколение учат не по Гегелю, а по разнарядке. Горькие сермяжные истины озвучивают талантливые артисты типа Яценко или Трибунцева, Кузнецова и Кукушкина, Толстогановой и Кудряшовой. Мы видим их последние годы так часто и при таких дурацких обстоятельствах (под названием российское кино), что даже и не особо им рады. Вроде бы наконец-то они говорят, что-то дельное, честное, правильное, необходимое — но, может, им стоит говорить это в фейсбуке или в прессе».
В остальном картину хвалят. Но, возможно, некоторые ее плюсы, в зависимости от ваших политических взглядов, покажутся вам минусами.
Та же Зинаида Пронченко отмечает актуальность картины:
Антон Долин среди всех плюсов фильма, решил подробно остановиться на классно подобранных костюмах.
«Костюмы — сильная находка режиссерского дуэта, Наташи Меркуловой и Алексея Чупова, во всех своих фильмах ходивших по краю и заглядывавших за край. Они эти костюмы придумали, Надежда Васильева воплотила. Эти капитаны, майоры, полковники в фирменных багровых тонах — то ли красные опричники из «Ивана Грозного» Эйзенштейна, то ли пацанчики в «адидасе», то ли те самые «красной-армии-герои», о которых они поют хором в кружке самодеятельности. Или попросту черти, легендарные красные дьяволята».
Многие критики отметили, что фильм умело играет с жанрами. Анна Смит из «Deadline» пишет, что несмотря на драму, в фильме присутствует и черный юмор:
«В некоторых «специальных методах» присутствует садистский фетишизм – например, заставлять товарища петь русскую народную песню с надетым на лицо противогазом, ограничивающим кислород. Когда один из офицером небрежно просит одолжить ему маску, появляется немного черного юмора, который часто присутствует в этом смешивающим жанры фильме».
Егор Москвитин считает, что не провалиться картине в прокате может помочь выбор жанра фильма-погони:
«Независимо от того, что зритель думает о современном мире и судьбах России, его увлечет сама механика истории: один мужчина в красных штанах убегает, а десятки – преследуют его по всей стране. Благодаря американскому жанровому движку, эстонскому оператору Марту Тэниэлу и французскому монтажеру Франсуа Гедижье российский фильм захватывает дух не меньше, чем «Эквилибриум» или «Матрица». Сюжетное допущение, что капитан Волконогов должен не просто сбежать, а извиниться перед родственниками своих жертв и получить прощение хотя бы от одного человека, чтобы попасть в рай, позволяет фильму создать галерею страшных и пронзительных ситуаций».
Подробнее про эти страшные и пронзительные ситуации написали западные критики. Хан Брукс из «Guardian» рассказал про сцену, которая показывает жестокость методов советских офицеров:
Еще более страшная сцена описана в тексте Анны Смит:
Немного удивительно, но связь фильма с русской классикой первыми заметили западные критики. Джонатан Ромни из «Screen daily» нашел в «Капитане» отзвуки прозы Достоевского:
Про шансы «Капитана Волконогова» на награды поразмышлял Брукс:
Егор Беликов сразу после просмотра был краток в своем телеграм-канале, но его отзыв интригует не меньше, чем рецензии коллег:
«Капитан Волконогов бежал» сокрушительное кино, точнейшая притча о смерти без причины, не без фальши, но выбивает почву из-под ног навсегда. Такого на русском языке не снимали ещё».
Пока есть ощущение, что «Капитан Волконогов» вполне себе может перехватить у «Петровых в гриппе» звание главного российского фильма года. Ждем его в прокате после Кинотавра. Или чуть попозже, если его решат выдвинуть на премию Оскар.
С новым старым 1937-м: «Капитан Волконогов бежал»
В основном конкурсе Венецианского фестиваля состоялась премьера нового фильма Натальи Меркуловой и Алексея Чупова «Капитан Волконогов бежал» с Юрием Борисовым в главной роли. О призраках истории, обреченных на тавтологию и вечные повторения, пишет Зинаида Пронченко.
Главный и единственный вопрос в разговоре о «Капитане Волконогове» — насколько это своевременное кино? Наверное, очень. Наверное, населению РФ недостаточно Дудя с его «Колымой» и кухонными откровениями разных либерально настроенных респондентов. 100 миллионов, так и не знающих про доносы и допросы, нуждаются отчаянно в наглядном разъяснении, в плакатном утверждении: Сталин — тиран, а не отец народов, органы — зло, а не Россию берегут.
Банальная история родом из 1937 года про капитана НКВД, заплечных дел мастера, нарвавшегося на корпоративную чистку, бежавшего и словившего не только пулю, но и катарсический трип — из свежей могилы ему является мертвый коллега и убеждает, что в аду несладко, что в ад попадешь, если прощение хоть у одной замученной жертвы не найдешь, — вот эта история, пестрящая кровавыми клише и нутряными штампами, из-за условного «Путина» набирает архетипическую высоту. Да, Покаяния в России не было, был одноименный фильм, но про него никто, кроме интеллигентов позднесоветского образца, не помнит. Никто не помнит и про фильм Александра Рогожкина «Чекист» — важнейшую, без преувеличения, картину перестройки и, кажется, первый референс у авторов «Волконогова» Алексея Чупова и Натальи Меркуловой.
2021 год, конечно, не 1937-й. И слава богу, хоть бога нет. Просто мы русские и с нами КГБ. Было, есть и будет во веки веков.
Разобравшись с дисклеймерами — о смелости авторов, которым только предстоит заглянуть в бездну отечественного мракобесия, — нет сомнений, что их проклянет поучаствовавший в финансировании Минкульт, люди в погонах, прочие охранители-энтузиасты, можно переходить к разбору собственно художественных полетов. В страшном сне и еще более чудовищном наяву.
Действие «Волконогова» ожидаемо разворачивается в искривленной постмодернизмом, бюджетом и невозможностью писать стихи после ГУЛАГа, реальности. В кадре опять Ленинград, надоевший в нынешнем кино до слез, — реки и каналы, академия Штиглица, она же застенки НКВД, Адмиралтейская игла, у которой кончились патроны, и Исаакиевский собор, у которого иссякло терпение. Город намеренно не состарен. Никакой сепии и угодливого следования архивной правде. Макабр диктует стиль. Конечно, это Петербург Беглова, до сих пор полнехонький чекистами и аффилированными с ними гражданами. Чекисты носят модные спортивные костюмы красного цвета и кожаные бомберы, гопосексуальность а-ля Гоша Рубчинский, все придумано Надеждой Васильевой. Так ходили в 90-е — при Балабанове и кооперативе «Озеро» — вот вам вечно живой и мертвородящий дискурс, получите, распишитесь. 90-е, однако, были эпохой, относительно свободной от товарищей майоров, но в лесу метафор щепки смыслов летят. Придираться к претенциозным деталям мелочно, яркий образ и ладно.
Помимо стиля, к сожалению, есть диалоги. Тоже из 90-х. Про правду, силу, Россию, в которой первого нет, а второго с избытком. Про нашу особую диалектику, что из поколения в поколение учат не по Гегелю, а по разнарядке. Горькие сермяжные истины озвучивают талантливые артисты типа Яценко или Трибунцева, Кузнецова и Кукушкина, Толстогановой и Кудряшовой. Мы видим их последние годы так часто и при таких дурацких обстоятельствах (под названием российское кино), что даже и не особо им рады. Вроде бы наконец-то они говорят, что-то дельное, честное, правильное, необходимое — но, может, им стоит говорить это в фейсбуке или в прессе. Без галифе и без маузера, без фрик-шоу, состоящего из дефиле карлиц и парада аэростатов. Герой Трибунцева тут опять кашляет кровью, а Юра Борисов опять шустрит по Мойке, разве что без каракулевой шапки и бекеши — как в тех же «Серебряных коньках». Палач-стахановец сыгран паханом из «Быка», Кукушкин опять лает собакой, как в «Северном ветре». Малолетняя дочь врага народа, не пожелавшая простить Волконогова, уже демонстрировала детства возмущенные глазенки в «Лед-2» и простила там Петрова. Каждое движение их души и тела, каждая запятая сценария предсказуемы донельзя. Видать, национальная трагедия узнается с полуслова, с первой ноты. Угадай мелодию репрессий — «Полюшко, поле», увы, в кавер-версии Shortparis.
Путина на/в российском авторском кино практически нету. Интересовавшийся путинской Россией Звягинцев уже не снимает четыре года. Сталина зато в избытке — в патриотических блокбастерах. Чупов с Меркуловой возвращают зрителю Сталина образца «Ближнего круга» и «Хрусталев, машину». Не сказать что мы соскучились, но Родине такой Сталин сейчас нужен. В бочке реабилитации необходимы капли люстрации. И за это авторам огромное гражданское спасибо.
В остальном — с экзистенциализмом умела работать только Кира Муратова, с тоталитаризмом — только Алексей Герман, с зомбилэндом — только Балабанов. Все мертвы. Но даже на этом выжженом русском поле, на этом кладбище духовности можно поймать слабенький wi-fi, «Капитан Волконогов» снят при его помощи, эстафету принял. А значит, никто не прощен, ничто не забыто.
Гротескный рай для раскаявшегося чекиста: «Капитан Волконогов бежал», предположительно, лучший российский фильм года
Говорят, в международных общежитиях стараются не селить вместе русских и украинцев, если использовать дипломатическую терминологию — во избежание эскалации конфликтов. Венецианский кинофестиваль не побоялся ничего и на соседние дни по расписанию поставил два конкурсных фильма, оба можно при должном рвении посчитать в целом русофобными: украинская картина «Отражение» Валентина Васяновича, посвященная в том числе войне на Донбассе, и российская, считай, антисоветская работа «Капитан Волконогов бежал», переосмысляющая опыт большого сталинского террора.
«Капитан Волконогов бежал» — довольно жуткое кино, которое, по сути, пытается ответить на вечный риторический довлатовский вопрос «Кто написал четыре миллиона доносов?», то есть выступает по теме чувствительной, изо всех сил не обсуждаемой. Но, пожалуй, картина получилась настолько мощной, что вопросами этики просто не успеваешь задаться.
По поводу той же самой этики, только следственного процесса, не задумывается протагонист картины капитан Волконогов (Юра Борисов — этим все сказано), который ходит на работу, чтобы допрашивать людей, и все как один говорят, что невиновны. Но не это хочет услышать Волконогов и его напарник (Александр Яценко), которые регулярно применяют «особые методы» — пытают, если без экивоков. И все чистосердечно признаются в преступлениях, описанных в печально известной 58-й статье УК РСФСР, после чего получают наказание за свою уже теперь доказанную контрреволюционную деятельность. На дворе 1938 год, самый разгар сталинских репрессий. Когда Волконогов идет мимо своего управления, то видит, как из окна прыгает его коллега — тогда он понимает, что начались внутренние чистки и он следующий. Герой быстро сбегает из здания, пытается схорониться у подруги, но та его почти сразу сдает. Капитан сохранил у себя папку с делами собственных жертв и, находясь в бегах, пытается, следуя потустороннему посланию его уже расстрелянного товарища по несчастью (Никита Кукушкин), вымолить хоть у кого-то из родственников безвинно убитых врагов народа прощение за «случившуюся ошибку», чтобы в итоге все же, раскаявшись, пролезть в рай. Тем временем за ним по всему городу рыскает новое начальство — глубоко чахоточный майор Головня (Тимофей Трибунцев), опасный уже хотя бы тем, что искренне верит, будто он родину от врагов защищает.
В погне за прощением главному герою встречаются не просто сломленные люди, а перешедшие куда-то за грань рассудка: отец (Юрий Кузнецов) расстрелянного предателя, который с готовностью признает в своем ушедшем сыне преступника, лишь бы выжить самому; дочь осужденного ученого — разработчика вакцин (Наташа Кудряшова, лауреатка Венеции за прошлый фильм Меркуловой и Чупова), живущая в морге, потому что больше ей никто не дает кров и работу; суицидально настроенный алкоголик-рабочий (Максим Стоянов из «Гив ми либерти»), навсегда расставшийся с женой после того, как рассказал ей запрещенный анекдот. Допустим, в паре мест «Капитан Волконогов бежал» все же фальшивит, сценаристы действуют слишком в лоб. В бесконечной нерезультативной одиссее героя он встречает девочку, которая жжет в костре папины вещи, ведь он признан врагом народа. И устами именно этого младенца прямым текстом глаголется истина. Она говорит: никто тебя, Волконогов, не простит, и зря ты ходишь по людям, только нервируешь. В общем, вслух зачитывается режиссерский комментарий из дополнительных материалов на будущем Blu-Ray — для тех, кто не понял с первого раза всю подоплеку.
Душеспасительный притчевый финал тоже мог бы показаться чрезмерно христианским, но все же именно он и добивает сильнее всего, даже не окончание истории Волконогова, а фэнтезийный эпилог, где из застенков вдруг выпускают всех заключенных в серых робах — не последний раз глотнуть воздуха перед пулей в затылок, а просто на свободу. Через антитезу Меркулова и Чупов доказывают, что на самом деле нас всех так никогда и не выпустят из нашего внутреннего здания НКВД — и с этим ощущением, от которого уже не избавиться, ты уходишь из зала с, предположительно, лучшего российского фильма 2021 года.
Модный приговор — «Капитан Волконогов бежал» на «Кинотавре»
Под занавес «Кинотавра» показан один из самых ожидаемых отечественных фильмов года — история чекиста, который не хочет попасть в адское пекло. О тревожно эффектной работе рассказывает Василий Степанов.
Молодой капитан НКВД Волконогов (Юра Борисов) много курит, азартно играет в волейбол с товарищами, участвует в самодеятельности и, конечно, деятельно борется с врагами советского строя, которые почему-то не хотят подписывать признательные показания. Он и его бритоголовые товарищи молоды, бодры и стильно одеты — постаралась талантливейшая художница по костюмам Надежда Васильева: красивые, высокие, с каким-то даже империалистическим шиком ботинки, красные галстуки, серые рубашки, спортивные куртки, кожаные бомберы, штаны алые как знамя, но в три полоски. На фоне ширнармасс — прямо олимпийская сборная.
Модный десант высажен авторами на улицы Ленинграда, расписанные граффити под Малевича и Петрова-Водкина. Здесь — 1938 год. Мчат трамвайчики и «эмки», в радиоточках играет «Петя и волк» Прокофьева. Волконогова, кажется, тоже зовут Петей. Но волка в нем все-таки больше, чем мальчика — колючий взгляд, ухмылка, да и нюх не подводит. Звериное чутье помогает Волконогову свалить из конторы до того, как начальство пустит его в расход. Но его коллеги-дознаватели — это ерунда. Оказывается, есть ЧК и выше.
По сюжету «Волконогов» — своего рода притча: бежавшему герою является мертвый товарищ, который обещает ему обязательное место в аду, если капитан не вымолит прощения хотя бы у одной жертвы. Сцена явления адского вестника из общей могилы сделана празднично — как в прозе Масодова. Но с извинениями, а тем более раскаянием у Волконогова туго. В ад, естественно, не хочется, но прочувствовать вину не получается. Объяснения типа «вашего папу расстреляли, простите, произошла ошибка» перед семьей жертвы звучат крайне нелепо. Не работают. Это, кажется, понимают все: и герой, и авторы, и зрители. Остается уповать на внешние данные Юры Борисова (не пошлют же такого в самом деле на вечные муки?) и протирать модной тряпочкой визуально-драматургические референсы.
И звенят на гранитных набережных балабановские трамвайчики, работает конвейер насилия в духе «Чекиста» Александра Рогожкина, взмывает в ленинградское небо аэростат-привет «Утомленным солнцем». Даже немного Алексея Германа может найти здесь пытливый киновед. Сама идея стереть с эпохи привычный сталинистский лоск и навести новейший арт-шик, кажется, родом из миров «Дау». По крайней мере, знаменитым представительским альбомам о работе художников над одиозным проектом «Капитан Волконогов бежал» отчетливо вторит. Но смыслы редко рождаются от внедрения в жизнь уже сделанных другими решений и механического перемножения контекстов. Даже если ко всему перечисленному прибавить группу Shortparis, которая исполняет в финале свою версию песни «Полюшко поле» (к чему здесь именно эта композиция, понять трудно). Все-таки эстетика как-то связана с этикой, это не только художественное, но и этическое решение: обрекать ли зрителя на сочувствие опричникам в красных штанах, вымаливать ли у зрителя прощение?
Здесь этика в сторонке. А в качестве смысла облако правильных тэгов: актуально поданная (с пытками противогазом) тема большого террора (2020-е — новые 1930-е? да неужели?), красивая картинка и красивые шмотки, а потом можно сфоткаться на фоне оставшихся после съемок фильма граффити во дворе дома, где квартировал Киров. Выглядит прикольно — вот тебе и смысл. Можно было бы сказать, что мишура отвлекает от приключения заблудшей души Волконогова, но есть ли она вообще, эта душа? Душа — это вопрос теософский, а тренды и дизайн — в этом авторы большие доки — в ад (да и в рай тоже) не отправишь, только в инстаграм.
И тут, кажется, важное. Кино последнее время как-то слишком уж увлеклось красотой, точнее технологиями красоты. Покончило с саморазоблачительной неказистостью. Быть некрасивым некрасиво. Неприлично даже. Подозреваю, это во многом запрос зрителя с предустановленными приложениями и горящим смартфоном в кинозале. Многие живут с фильтрами в голове, и желают прежде всего визуального комфорта, так что в прокат и стримы выходят не фильмы, а прямо брендбуки.
Это не только наша проблема — посмотрите хоть «Дюну». В этом потакании визуальным приличиям самом по себе нет ничего дурного, но, думая, чем утешить взгляд зрителя и как оторвать его от смартфона, кино все чаще следует рецептам потребления цифрового контента: подсовывает каждую минуту аттракцион, умоляет, чтобы не отвлекался, занимается не историями и героями, а по сути «распаковыванием» историй и героев. На это нужен особый нюх и талант. Чуйка на хайп, маркетинговые таланты, умение складно говорить гифками, страсть к эффектам. Мне лично с таким контентом тяжело, особенно, когда его выдают за высказывание. И на премьере «Волконогова», несмотря на все аплодисменты, я получил утешение другого рода — убедился в том, что у пыток на экране в целом не великий визуальный потенциал. Чем дольше бежал Волконогов, тем ярче в фестивальном зале горели огоньки смартфонов. Лента инстаграма все-таки перевешивает.
Авторизация
Отзывы и рецензии на фильм Капитан Волконогов бежал
14 рецензий на фильм «Капитан Волконогов бежал»
Помимо стиля, к сожалению, есть диалоги. Тоже из 90-х. Про правду, силу, Россию, в которой первого нет, а второго с избытком. Про нашу особую диалектику, что из поколения в поколение учат не по Гегелю, а по разнарядке.
Чупова и Меркулову абстракции не интересуют, они бьют точно в лоб — но делают это с такой хитрой ухмылкой, что им хочется простить любую пошлость. Но как ещё говорить о банальности зла, как не на его же языке?
В том, что касается именно кино, «Капитан Волконогов» остается типичным российским мейнстримом, причем даже не киномейнстримом, а сериалом.
За счет сформированного здесь художественного языка обращение к прошлому перестает быть эскапистской стратегией — и становится методом анализа современности, которая, если отбросить частности, нередко копирует 1937 год.
«Капитан Волкогонов бежал» – та самая удача, которая сопутствует храбрым.
Меркулова и Чупов точнейшим образом фиксируют состояние всепроникающего, иррационального, неизбывного страха смерти — и от этого тяжелее всего. Человеческая жизнь в той поломанной реальности не имеет никакой ценности.
Элементы современного искусства просачиваются в чисто кинематографический гротеск, неожиданный абсурд резко контрастирует с трезвостью политического высказывания авторов, а смена жанров и режиссёрских интонаций ловко переключают «Волконогова» с.
Все-таки эстетика как-то связана с этикой, это не только художественное, но и этическое решение: обрекать ли зрителя на сочувствие опричникам в красных штанах, вымаливать ли у зрителя прощение?
Форма, кажется, впервые у сценарно-режиссерского дуэта победила содержание.
Это то самое произведение, где форма, режиссура и драматургия превращаются в сновидческое, фантастическое, но по-настоящему реальное и возможное.
Время в фильме намеренно неопределенное. В деталях одно противоречит другому. Герои говорят и любят так, как если бы жили сегодня. Выглядит все это странно, часто неубедительно, но авторы пытаются наполнить фильм мистическими смыслами, осознанно или.
Режиссеры не прячут метафоры, говорят в лоб, рисуют широкими мазками, расчетливо бросаются христианскими, историческими, художественными символами, обозначают время и место, хотя метят, очевидно, как минимум в настоящее, а то и в вечность.