кара мурза младший что случилось
«Эхо Москвы» публикует данное расследование – выводы вы можете сделать сами.
Этот текст подготовлен The Insider* совместно с Bellingcat*
Политик и журналист Владимир Кара-Мурза-младший занимается оппозиционной деятельностью уже более 20 лет. Одним из наиболее заметных его достижений была подготовка и продвижение закона имени Сергея Магнитского, принятого Конгрессом США в 2012 году и предусматривающего запрет на въезд в США и замораживание финансовых активов для российских чиновников, ответственных за «грубые нарушения прав человека». Кара-Мурза продвигал этот закон вместе со своим другом и соратником Борисом Немцовым. В 2014 году Владимир Кара-Мурза вернулся из США, где ранее работал несколько лет, чтобы принять участие в создании движения «Открытая Россия» Михаила Ходорковского (движение начало действовать в сентябре 2014 года). А в мае 2015 года произошло первое отравление.
Первое отравление
26 мая 2015 года Владимир Кара-Мурза проснулся в своей квартире на Овчинниковской набережной. Он жил один: жена и дети живут в США, и каждый месяц Владимир летал к семье. Не позавтракав, Владимир около полудня отправился в «Бобры и Утки» на Чистых Прудах на встречу с Николаем Сорокиным, руководителем партии «Парнас» в Костромской области. Там Владимир брал еду со шведского стола и больше в тот день не ел.
В 14:00, после встречи с Сорокиным, он встретился со своим знакомым, функционером «Открытой России» Михаилом Яструбицким, у метро «Парк культуры». Вместе они отправились в РИА «Новости» на встречу с главным редактором РАПСИ Олегом Ефросининым. Около 15:00 они втроем в офисе РАПСИ начали разговор по видеосвязи с Михаилом Ходорковским. «Через несколько минут мне резко стало плохо, — вспоминает Владимир. — Учащенное сердцебиение, трудно дышать, пот, рвота. Сходил в туалет, еле дошел обратно в офис, держась за стены. Коллеги уложили на диван и вызвали «скорую»».
Из совершенно здорового человека в человека при смерти он превратился буквально за 10–15 минут. «Он был весь какой-то обмякший и говорил очень медленно. Двигать руками и ногами фактически уже не мог. Глаза то и дело закрывались, нам приходилось постоянно с ним разговаривать, чтобы он не потерял сознание», — рассказывал потом Яструбицкий.
Скорая доставила Кара-Мурзу в городскую больницу №23, где ему поставили диагноз «сердечная недостаточность». Поздно вечером пациента перевели в одну из лучших кардиологических клиник Москвы – центр-сердечно-сосудистой хирургии имени Бакулева, где врачи стали готовить его к операции. Тут, однако выяснилось, что с сердцем у Владимира все в порядке. Операцию отменили, врачи наутро сообщили родственникам, что речь о серьезном отравлении. После этого Кара-Мурзу отправили в реанимационное отделение Первой градской больницы им. Пирогова, где его состояние вновь ухудшилось. Начали отказывать основные органы — легкие, сердце, почки, печень и кишечник, Владимир впал в кому.
Прибывшей в Москву 29 мая супруге – Евгении – врачи сообщили, что оценивают шансы Владимира на выживание примерно в 5%.
А вот, например, для «Новичка» лаг в 2-3 часа – стандартное время до появления первых симптомов при действии через кожу. Но тогда, в 2015 году о «Новичке» еще никто не думал и не искал его в крови. Однако же 29 мая по просьбе родственников биоматериалы Кара-Мурзы были направлены для анализа в зарубежные клинические центры — в частности, в клинический центр X-Pertise Consulting известному французскому токсикологу доктору Паскалю Кинтцу. К тому моменту с госпитализации прошло три дня, и все же тесты показали аномальное превышение в организме по крайней мере 4-х элементов — меди, цинка, ртути и магния (но связано ли это превышение с отравлением – неясно).
Кара-Мурза пролежал в московской больнице шесть недель. Когда его состояние стабилизировалось и его выписали, жена перевезла его на медицинском самолете на реабилитацию в США. Восстановление происходило долго, еще год Владимир ходил с палкой. Более или менее полноценное восстановление произошло только концу 2016 — началу 2017 года
Первая из известных нам поездок, где отравители следовали за Кара-Мурзой, была поездкой в Томск, который Кара-Мурза посетил 25-27 февраля 2015 года. Как и в остальных известных нам случаях, отравители использовали не те же рейсы, что их жертва, а летели прямо перед ним в обоих направлениях — приземлились в Томске вечером 24 февраля и вылетели в Москву в ранние утренние часы 27 февраля.
Интересное совпадение (или не совпадение) – первая совместная поездка отравителей с Кара-Мурзой совпала по времени с убийством Бориса Немцова, который был застрелен 27 февраля 2015 года. Напомним, Борис Немцов и Кара-Мурза были двумя ключевыми фигурами, пролоббировшими акт Магнитского, в результате которого под санкциями оказалось ближайшее окружение Путина.
Борис Немцов и Владимир Кара-Мурза во время обсуждения Акта Магнитского
Роман Мезенцев
Судя по биллингам, имеющимся в распоряжении Bellingcat*, Валерий Сухарев, 1956 года рождения, является одним из высокопоставленных оперативников из НИИ-2. В период отравления Алексея Навального в Томске (с 10 по 25 августа 2020 года) Сухарев сделал более сотни звонков членам бригады отравителей, в первую очередь Олегу Таякину (47 звонков и смс), который, как мы ранее уже писали, координировал операции по отравлению из Москвы (и получил известность, захлопнув дверь перед репортером CNN). Также Сухарев общался с Макшаковым (11 раз) и десятки раз с Александровым, Осиповым и Кудрявцевым. С 2008 года Сухарев имел право на особые льготы, которые обычно связаны с правительственной или военной наградой. Единственный другой член отряда отравителей, имеющий такие льготы, — Иван Осипов.
Также любопытно, что Кара-Мурза планировал лететь на круглый стол в Калининград 27 мая, и полетел бы, если бы 26 мая не был отравлен. ФСБшники, которые следовали за Владимиром во всех предыдущих поездках, билеты в Калининград даже не бронировали. Очевидно, они заранее понимали, что произойдет 26 мая.
Отравители не сдаются
В декабре 2015 года, как только врачи разрешили Кара-Мурзе летать, он вернулся в Москву. В апреле 2016 года он совершил первые две рабочие поездки по регионам: первую в Иркутск (13-16 апреля), а во вторую — в Татарстан (в Набережные Челны 24 апреля и Казань 25-26 апреля). И уже в этот момент его снова начинают преследовать отравители Александр Самофал прилетел в Казань из Екатеринбурга, а Сухарев вылетел из Москвы в Казань, оба 25 апреля, незадолго до прибытия туда Кара-Мурзы. Они вылетели в Москву 26 апреля, за несколько часов до вылета Кара-Мурзы.
Затем отравители последовали за Кара-Мурзой во время его поездки в Санкт-Петербург 8 сентября 2016 года. В этот день у него был заранее назначенный судебный процесс по поводу проведения «несанкционированного митинга», и он рисковал попасть а решетку на 15 суток. Однако судья оправдал его и он смог вернуться в тот же день. За несколько дней до суда Александр Самофал прибыл в Петербург и вернулся в Москву 8 сентября, в один день с Владимиром Кара-Мурзой.
В следующий раз отравители преследовали Кара-Мурзу во время его поездки в Нижний Новгород с 29 ноября по 1 декабря 2016 года, где проходила российская премьера фильма в память об убитом Борисе Немцове. 29 ноября Александр Самофал и Константин Кудрявцев прибыли в Нижний Новгород. Они оба уехали поездом 1 декабря 2016 года, всего за два часа до того, как Кара-Мурза отправился обратно в Москву.
Накануне второго отравления, 31 января, Кара-Мурза совершил однодневную поездку на поезде в Тверь, где он продемонстрировал фильм памяти Немцова. Он вернулся в Москву поздно вечером и ночевал один в своей квартире.
Второе отравление
1 февраля 2017 Владимир Кара-Мурза проснулся у себя дома, он не помнит, позавтракал он или нет, но уже утром он отправился в мэрию, где примерно в 11:30 вместе с Ильей Яшиным и Михаилом Шнейдером он подал уведомление о проведении Марша памяти Бориса Немцова. Из мэрии Владимир пошел пешком в офис «Аэрофлота» на Петровке, затем вернулся домой. В 15:00 он встретился с активистом «Яблока» Кириллом Гончаровым в кафе «Руккола» в Климентовском переулке, провел там полтора часа и снова вернулся домой. Вечером он собрал чемодан (на следующий день должен быть лететь в Штаты на день рождения младшей дочери), в районе 8 или 9 вечера вызвал Яндекс-Такси и поехал к родителям жены в Марьино. У них поужинал и лег спать.
Проснулся он около 4 или 5 утра от тех же самых симптомов, которые были 26 мая 2015 года. Успел позвонить жене в Америку (она связалась с врачом Денисом Проценко, лечившим Владимира в 2015 году, и тот предложил везти его к нему в ГКБ №7). Пока не стало совсем плохо, Кара-Мурза разбудил тещу с тестем, они вызвали «скорую». Что было дальше сам Владимир уже помнит смутно. По его словам, симптомы второго отравления были один в один те же, что и в первый раз: учащенное сердцебиение, затрудненное дыхание, низкое давление.
Между выездом из дома и резким появлением симптомов в этом случае прошло около 8 часов – это слишком много для действия какого-либо из известных нам ядов. Одним из наиболее вероятных сценариев в данном случае является нанесение яда через зубную щетку. Как и нижнее белье, предметы личной гигиены являются очень удобным инструментом для отравления, так как исключают возможность использованиями третьими лицами. Кара-Мурза в тот день брал зубную щетку с собой и чистил зубы примерно за 3-4 часа до появления симптомов.
Лечение
Врачи ГКБ №7 имени Юдина на этот раз уже понимали, что имеют дело с отравлением и немедленно приступили к реанимационным процедурам. Клиническая картина была схожая: органы отказывали один за другим. Но если в первый раз врачи придумывали разные отговорки для прессы, то в этот раз диагноз был поставлен недвусмысленный: «токсическое действие неустановленного вещества».
Любопытно, что пока врачи из ГКБ №7 действовали оперативно и профессионально, совсем иная реакция была у главного токсиколога Минздрава Юрия Остапенко. К нему обратились сразу, но он тянул с ответом неделю и 9 февраля заявил, что теперь, спустя неделю, уже поздно проводить «исследования биологических сред пациента» и что «какой-либо токсикологический анамнез отсутствует, кроме подозрений пациента, что его могли отравить». То что помимо «подозрений пациента» есть еще и диагноз врачей из ГКБ №7 Остапенко не смутило.
Жена Владимира Кара-Мурзы Евгения получила от больницы образцы его крови, которую взяли сразу после госпитализации (то есть утром 2 февраля). Когда две недели спустя она вместе с мужем вернулась в США в аэропорту их встречали агенты ФБР, которым Евгения передала пробирки с кровью.
Исчезновение образцов и тайная встреча спецслужб
Поначалу Владимира обнадежили, сообщив, что образцы будут отправлены в одну из четырех аккредитованных ОЗХО лабораторий в США — Ливерморскую национальную лабораторию в Калифорнии. Однако затем в ФБР перестали отвечать на запросы. Даже когда требовать результаты стали сенаторы, конгрессмены и журналисты, ФБР продолжало отмалчиваться, причем свои отказы ФБР озвучивало по телефону, а не письменно, как если бы в организации хотели оставить поменьше следов своего нежелания сотрудничать.
Терпение Кара-Мурзы лопнуло и он подал в суд, но все чего ему удалось пока добиться – это рассекречивание некоторых фрагментов дела, при этом примерно 250 страниц ФБР отказалось выдавать в связи «с консультациями с другими агентствами» (возможно, имея в виду Министерство энергетики, которому подведомственны аккредитованные лаборатории) и еще 10 – из «соображений национальной безопасности». Среди рассекреченных данных не было указания на конкретный обнаруженный токсин, были лишь выводы следователей о том, что речь идет о «преднамеренном отравлении». Также из материалов дела следует, что у следователей ФБР были не только образцы крови Кара-Мурзы после отравления 2017 года, но и образцы его биоматериалов и одежды после отравления 2015 года. Согласно документам, эти образцы были отправлены в лабораторию ФБР в Куантико (Вирджиния), но результаты и этого анализа засекречены.
The Insider
Этот текст подготовлен The Insider совместно с Bellingcat
Политик и журналист Владимир Кара-Мурза-младший занимается оппозиционной деятельностью уже более 20 лет. Одним из наиболее заметных его достижений была подготовка и продвижение закона имени Сергея Магнитского, принятого Конгрессом США в 2012 году и предусматривающего запрет на въезд в США и замораживание финансовых активов для российских чиновников, ответственных за «грубые нарушения прав человека». Кара-Мурза продвигал этот закон вместе со своим другом и соратником Борисом Немцовым. В 2014 году Владимир Кара-Мурза вернулся из США, где ранее работал несколько лет, чтобы принять участие в создании движения «Открытая Россия» Михаила Ходорковского (движение начало действовать в сентябре 2014 года). А в мае 2015 года произошло первое отравление.
Первое отравление
26 мая 2015 года Владимир Кара-Мурза проснулся в своей квартире на Овчинниковской набережной. Он жил один: жена и дети живут в США, и каждый месяц Владимир летал к семье. Не позавтракав, Владимир около полудня отправился в «Бобры и Утки» на Чистых Прудах на встречу с Николаем Сорокиным, руководителем партии «Парнас» в Костромской области. Там Владимир брал еду со шведского стола и больше в тот день не ел.
В 14:00, после встречи с Сорокиным, он встретился со своим знакомым, функционером «Открытой России» Михаилом Яструбицким, у метро «Парк культуры». Вместе они отправились в РИА «Новости» на встречу с главным редактором РАПСИ Олегом Ефросининым. Около 15:00 они втроем в офисе РАПСИ начали разговор по видеосвязи с Михаилом Ходорковским. «Через несколько минут мне резко стало плохо, — вспоминает Владимир. — Учащенное сердцебиение, трудно дышать, пот, рвота. Сходил в туалет, еле дошел обратно в офис, держась за стены. Коллеги уложили на диван и вызвали „скорую“».
Из совершенно здорового человека в человека при смерти он превратился буквально за 10–15 минут. «Он был весь какой-то обмякший и говорил очень медленно. Двигать руками и ногами фактически уже не мог. Глаза то и дело закрывались, нам приходилось постоянно с ним разговаривать, чтобы он не потерял сознание», — рассказывал потом Яструбицкий.
«Скорая» доставила Кара-Мурзу в городскую больницу № 23, где ему поставили диагноз «сердечная недостаточность». Поздно вечером пациента перевели в одну из лучших кардиологических клиник Москвы — Центр сердечно-сосудистой хирургии имени Бакулева, где врачи стали готовить его к операции. Тут, однако, выяснилось, что с сердцем у Владимира все в порядке. Операцию отменили, врачи наутро сообщили родственникам, что речь идёт о серьезном отравлении. После этого Кара-Мурзу отправили в реанимационное отделение Первой Градской больницы им. Пирогова, где его состояние вновь ухудшилось. Начали отказывать основные органы — легкие, сердце, почки, печень и кишечник. Владимир впал в кому.
Прибывшей в Москву 29 мая супруге Евгении врачи сообщили, что оценивают шансы Владимира на выживание примерно в 5%.
А вот, например, для «Новичка» лаг в 2–3 часа — стандартное время до появления первых симптомов при действии через кожу. Но тогда, в 2015 году, о «Новичке» еще никто не думал и не искал его в крови. Однако 29 мая по просьбе родственников биоматериалы Кара-Мурзы были направлены для анализа в зарубежные клинические центры — в частности, в клинический центр X-Pertise Consulting известному французскому токсикологу доктору Паскалю Кинтцу. К тому моменту с госпитализации прошло три дня — и все же тесты показали аномальное превышение в организме по крайней мере четырех элементов: меди, цинка, ртути и магния (но связано ли это превышение с отравлением, неясно).
Кара-Мурза пролежал в московской больнице шесть недель. Когда состояние стабилизировалось и Владимира выписали, жена перевезла его на медицинском самолете на реабилитацию в США. Восстановление происходило долго, еще год Владимир ходил с палкой. Более или менее полноценное выздоровление произошло только к концу 2016-го — началу 2017 года.
Убийцы из «лаборатории»
Первая из известных нам поездок, где отравители следовали за Кара-Мурзой, — Томск. Кара-Мурза посетил его 25–27 февраля 2015 года. Как и в остальных известных нам случаях, отравители использовали не те же рейсы, что их жертва, а летели прямо перед ним в обоих направлениях — приземлились в Томске вечером 24 февраля и вылетели в Москву в ранние утренние часы 27 февраля.
Интересное совпадение (или не совпадение) — первая совместная поездка отравителей с Кара-Мурзой совпала по времени с убийством Бориса Немцова, который был застрелен 27 февраля 2015 года. Напомним, Борис Немцов и Кара-Мурза были двумя ключевыми фигурами, пролоббировавшими акт Магнитского, в результате которого под санкциями оказалось ближайшее окружение Путина.
США не смогли доказать отравление Владимира Кара-Мурзы
Владимир Кара-Мурза — младший. Фото: VOA / Wikimedia
ФБР, предположительно, не смогло доказать отравление федерального координатора «Открытой России» Владимира Кара-Мурзы, который дважды в 2015 и 2017 годах попадал в больницу в тяжелом состоянии. Об этом сообщает «Радио Свободы», которое смогло ознакомится с некоторыми секретными документами США по делу.
«Единственной подозрительной находкой стал повышенный уровень бария в одном из анализов мочи. Образец крови был отправлен для подтверждения этой находки еще в одну стороннюю лабораторию, но результаты анализа «не выявили каких-либо токсикологически значимых результатов»», — говорится в выдержке из документов.
Отмечается, что агент ФБР сообщил Кара-Мурзе о таких результатах еще в 2018 году, после чего тот выразил разочарование и попросил отправить его анализы еще в Ливерморскую национальную лабораторию. При этом в упомянутых документах нет сведений о таких действиях.
Известно, что Минюст США пока передал россиянину, у которого еще есть британское гражданство, лишь часть документов по делу, полностью это произойдет 16 ноября. Для получения всех результатов расследования Кара-Мурза подал в суд на ФБР, он предполагает, что именно там могут содержаться данные о яде.
Последний изучаемый американцами случай с Кара-Мурзой произошел 2 февраля 2017 года в Москве. Он был доставлен в больницу в тяжелом состоянии. Его ввели в искусственную кому, в которой он находился до 8 февраля. Супруга политика сообщала, что ему был поставлен диагноз «острая интоксикация неустановленным веществом».
До этого оппозиционера экстренно госпитализировали в мае 2015 года. Он также пребывал в искусственной коме. Тогда экспертиза выявила в его крови многократные превышения предельно допустимых концентраций металлов. Его отец сообщал, что, по предположению врачей, ухудшение состояния сына мог вызвать прием двух групп несовместимых препаратов.
Владимир Кара-Мурза: загадка отравления
Какая болезнь внезапно свалила российского оппозиционного политика?
Около полудня 26 мая 2015 года российский политический активист Владимир Кара-Мурза-младший вышел из своей квартиры в центре Москвы. Предстоял обычный рабочий день: встречи с коллегами, в ходе которых обсуждался авторитаризм Путина и пути борьбы с ним. Он сел на трамвай и поехал в расположенный неподалеку ресторан, где у него была назначена встреча с коллегой по либеральной оппозиционной партии РПР-Парнас, основанной убитым в феврале 2015 года Борисом Немцовым. Кара-Мурза взял бизнес-ланч и стакан морса. По словам человека, с которым он обедал, Кара-Мурза был “бодр и весел, был очень позитивным”.
Активисты расстались около часа дня у метро “Парк Культуры” – там у Кара-Мурзы была назначена встреча с политтехнологом Михаилом Ястурбицким. Вдвоем они отправились к расположенному неподалеку офису “России Сегодня” – громадному зданию, построенному к Олимпиаде 1980 года как штаб-квартира журналистского корпуса. Там у них была назначена встреча с еще одним бывшим коллегой. Разговор продолжался около двух часов, ничего особенного не происходило, Кара-Мурза оставался энергичным и бодрым, никто из троих ничего не ел и не пил. В какой-то момент, ни с того ни с сего, Кара-Мурза начал сильно потеть, сердцебиение участилось, один за другим последовали приступы тошноты.
“За какие-то десять-пятнадцать минут из совершенно здорового человека я превратился в человека, которому очень плохо”, – заявил он в недавнем интервью Радио Свободная Европа/Радио Свобода, состоявшемся в Вашингтоне.
Кара-Мурза облокотился на стол, за которым они сидели, положил голову на руки и начал терять сознание, вспоминает Ястурбицкий. “Я вывел его в коридор, чтобы уложить на стоявший там диванчик. Но до диванчика мы так и не дошли: его начало рвать”.
Ястурбицкий подставил плечо своему стремительно слабеющему другу и повел его в туалет, чтобы тот привел себя в порядок, однако рвота не прекращалась. Кара-Мурза попросил Ястурбицкого вызвать скорую – она приехала лишь через полчаса. “Он был весь какой-то обмякший и говорил очень медленно. Двигать руками и ногами он фактически уже не мог. Глаза то и дело закрывались, и нам приходилось постоянно с ним разговаривать, чтобы он не потерял сознание”, – рассказал Ястурбицкий в интервью Радио Свободная Европа/Радио Свобода. “Я решил, что у него просто пищевое отравление, – добавил он. – Всякое бывает”.
Скорая доставила Кара-Мурзу в городскую больницу №23, где ему поставили диагноз “сердечная недостаточность”. Поздно вечером пациента перевели в одну из лучших сердечных клиник Москвы, где врачи стали готовить его к операции. Об этом свидетельствуют документы, с которыми ознакомился корреспондент Радио Свободная Европа/Радио Свобода, а также рассказы людей, находившихся в тот момент рядом с ним. Однако утром хирург встретил прибывших в больницу родственников сообщением о том, что операцию отменили, говорит адвокат Владимира Кара-Мурзы Вадим Прохоров.
“Он сказал, что никаких проблем с сердцем у Володи нет и что речь идет о каком-то сильном отравлении”, – рассказал Прохоров в интервью Радио Свободная Европа/Радио Свобода.
За три месяца до того, как Кара-Мурза попал в больницу, в ста метрах от Кремля был застрелен Борис Немцов – некогда вице-премьер российского правительства, а на момент убийства один из самых непримиримых противников Путина. Кара-Мурза поддерживал с ним близкие отношения: Немцов был крестным отцом младшей дочери Кара-Мурзы. Оба активно лоббировали в Вашингтоне “закон Магнитского”, вводивший санкции против российских чиновников, причастных к смерти финансового аудитора Сергея Магнитского в московском СИЗО. В декабре 2012 года президент США Барак Обама подписал этот закон, что вызвало гневную реакцию Кремля. После перезапуска в 2014 году “Открытой России” Ходорковского Кара-Мурза стал ее координатором. Он ездил по всей стране, устраивая семинары и встречи с оппозицией.
Когда выяснилось, что в операции на сердце нет никакой необходимости, Кара-Мурзу перевели из сердечной клиники в реанимацию Пироговской больницы, одной из лучших в Москве. Там его состояние значительно ухудшилось. В течение следующих 72 часов у него обнаружился отек мозга, и один за другим стали отказывать основные органы – легкие, сердце, почки, печень, кишечник.
По словам Ястурбицкого, врачи говорили, что видят все признаки отравления, однако не могут понять его природы: “Мы не знаем источника этого отравления”.
Худшие подозрения
В том же году российская журналистка Анна Политковская серьезно заболела после того, как выпила чаю в самолете “Аэрофлота”, летевшего из Москвы в Беслан, где в тот момент произошел захват заложников. Редактор “Новой газеты” Дмитрий Муратов говорил в те дни, что за отравлением Политковской стоят российские власти, которые хотели на некоторое время сделать ее нетрудоспособной, но не убивать. Через два года она была застрелена в лифте своего дома в Москве.
Когда врачи, наблюдавшие Кара-Мурзу, стали подозревать отравление, у них были “самые худшие опасения”, сказал в интервью Радио Свободная Европа/Радио Свобода Вадим Прохоров. “Тремя месяцами ранее был убит Немцов, а за 12 лет до этого – Щекочихин”, – отметил он.
Как только Кара-Мурза попал в больницу, Михаил Яструбицкий позвонил его жене Евгении, которая вместе с тремя детьми живет в пригороде Вашингтона Сентервилл, штат Вирджиния. Она была крайне напугана и озадачена, когда узнала, что ее мужу, который попеременно живет то в Москве, то в Сентервилле, диагностировали сердечную недостаточность. “Но я хотя бы как-то могла это переварить”, – сказал она в интервью Радио Свободная Европа/Радио Свобода.
Евгения говорит, что уже собиралась в Москву, когда ей сообщили новый диагноз – острое отравление “неизвестного происхождения”.
“Этот диагноз был гораздо хуже, – вспоминает она. – С ним гораздо сложнее свыкнуться”.
Дипломатическое давление
Пока Кара-Мурза находился в критическом состоянии, Евгения начала отчаянно искать помощи влиятельных друзей, коллег и всех, кто поддерживал ее мужа. Она разговаривала с Ходорковским, который в итоге полностью оплатил счета Кара-Мурзы за лечение, а также с Биллом Браудером, британским финансистом американского происхождения, который был главной движущей силой, обеспечившей прохождение закона Магнитского в Конгрессе. В 2012 году Кара-Мурза и Браудер вместе выступали в качестве свидетелей в канадском парламенте, убеждая законодателей принять аналогичный закон, устанавливающий санкции против обвиняемых в нарушении прав человека в России.
“Мне было ясно, что если это намеренное отравление, то российские власти не станут ему помогать”, – рассказывал Браудер корреспонденту Радио Свободная Европа/Радио Свобода.
Официальные лица в Конгрессе США, с которыми у Кара-Мурзы были связи, начали обсуждать его судьбу с представителями Государственного Департамента и американскими журналистами – в надежде на то, что публичное освещение и дипломатическое давление помогут ускорить его отъезд из России и проведение токсикологической экспертизы за рубежом.
«Поскольку врачи не могут установить источник его отравления, мы не знаем, насколько безопасно ему там оставаться» – заявила Евгения в интервью “Нью-Йорк Таймс” на следующий день после того как ее муж почувствовал себя плохо. «Поэтому мы пытаемся привлечь к его состоянию как можно больше внимания».
Евгения попросила о помощи официальных представителей Государственного департамента, несмотря на то, что формально Кара-Мурза не обладает правом на получение консульской поддержки со стороны посольства США в Москве: у нее и ее мужа есть вид на жительство в США, но, в отличие от собственных детей, оба они не являются гражданами США. Тем не менее, Кара-Мурза еще в детстве уехал жить с матерью в Великобританию. Там он закончил Кембридж и – до возвращения в Россию в 2003 году – успел получить британское гражданство. Это должно было обеспечить поддержку британских дипломатов в российской столице.
Браудер, живущий в Лондоне, связался с британским Министерством иностранных дел, которое через несколько дней после того, как Кара-Мурза попал в больницу, публично подтвердило, что оно «оказывает консульскую поддержку британцу с двойным гражданством, внезапно заболевшему в Москве».
За кулисами британский МИД проинформировал российскую администрацию о своей заинтересованности в ситуации с Кара-Мурзой и уполномочил британское посольство в Москве оказать ему в виде исключения консульскую поддержку, имея ввиду то обстоятельство, что он являлся российским гражданином, находящимся на российской территории – это следует из документа, оказавшегося в распоряжении Радио Свободная Европа/Радио Свобода.
Американские дипломаты в Москве объединили усилия с британским посольством, которое взяло дело в свои руки в связи с наличием у Кара-Мурзы двойного гражданства. В то же время в Вашингтоне Госдепартамент хранил молчание касательно своей вовлеченности в дело: сообщалось, что в Госдепартаменте «внимательно следят за развитием событий» и «помнят о Кара-Мурзе и ждут, что ему будет оказана высококвалифицированная медицинская помощь».
Информация о деле проникла в высшие эшелоны администрации Обамы: за развитием ситуации с Кара-Мурзой следил заместитель госсекретаря Энтони Блинкен. Как стало известно Радио Свободная Европа/Радио Свобода, сводки о состоянии его здоровья получали также помощник госсекретаря по делам Европы и Евразии Виктория Нуланд и Селеста Уолландер, ответственная за Россию и Среднюю Азию в Совете национальной безопасности при президенте Обаме. Члены руководства Конгресса в то же время выражали озабоченность по поводу ухудшения состояния политического активиста.
(Озабочен таинственным ухудшением состояния одного из лидеров российской оппозиции Владимира Кара-Мурзы. Слежу за ситуацией)
«Я глубоко озабочен загадочной болезнью Владимира Кара-Мурзы, особенно в связи с недавним убийством Бориса Немцова и несколькими случаями отравления оппонентов Путина» – заявил 28 мая сенатор от штата Нью-Джерси республиканец Крис Смит, председатель американской Хельсинской группы. «Я решительно призываю российские власти гарантировать безопасность г-ну Кара-Мурзе и ускорить его перевод в больницу за пределами Российской Федерации для дальнейшей оценки его состояния и лечения».
В тот же день Евгения Кара-Мурза известила по электронной почте Радио Свободная Европа/Радио Свобода и другие СМИ, что гемодиализ, с помощью которого лечат ее мужа, “не дает нужного эффекта”. Она потребовала эвакуировать его “в медицинский центр в Европе или в Израиле, где можно сделать полный токсикологический анализ и определить дальнейший курс лечения”.
В тот же день представитель британского МИДа заявил корреспонденту Радио Свободная Европа/Радио Свобода, что эвакуация по медицинским показаниям не входит в услуги консульства, и посоветовал “следовать рекомендациям медиков”.
29 мая Евгения прилетела в Москву, однако вопрос эвакуации к этому моменту уже не обсуждался. Российские врачи, занимавшиеся лечением Кара-Мурзы, и израильский специалист, нанятый Ходорковским для независимого наблюдения, оценивали шансы на выживание Владимира на уровне 5%, и эвакуация представлялась слишком опасной.
Тайна антидепрессантов
Эта теория показалась Евгении странной. По ее словам, у Кара-Мурзы никогда не было никаких проблем с циталопрамом, антидепрессантом из группы селективных ингибиторов обратного захвата серотонина, который считается одним из самых безопасных препаратов этого типа. Более того, он всегда придерживался назначенной дозы.
Врачи, по словам Евгении, подозревали, что у Кара-Мурзы могла быть какая-то не выявленная вовремя проблема с почками, из-за которой лекарство не выводилось из организма. Кроме того, они настаивали, что циталопрам мог взаимодействовать с препаратом против аллергии, который принимал Кара-Мурза, – назальным спреем “Флоназе”.
Радио Свободная Европа/Радио Свобода опросила несколько специалистов-токсикологов, и все они утверждают, что действующее вещество этого препарата, флутиказон пропинат, с циталопрамом во взаимодействие не вступает. Ранитидин гидрохлорид, действующее вещество распространенного противоязвенного препарата “Зантак”, который принимал Кара-Мурза, тоже не взаимодействует с циталопрамом.
Израильский врач Эран Сегаль, которого Ходорковский пригласил наблюдать Кара-Мурзу, как только тот попал в больницу, тоже усомнился в том, что циталопрам имеет хоть какое-то отношение к состоянию больного. “Картина очень необычная для передозировки, какой бы она ни была – намеренной или случайной, – заявил он в интервью Би-би-си в июне прошлого года. – Это могла быть острая инфекция или какой-то другой токсин, которого мы не знаем. Но никаких данных о причине у нас нет”.
Евгения потребовала у врачей более тщательного исследования возможного источника отравления, но они, по ее словам, настаивали, что “причина не имеет никакого значения для хода лечения, лечение для всех типов интоксикации одно и то же”. В ответ она попросила докторов отправить образцы крови, мочи, волос и ногтей Кара-Мурзы на независимую токсикологическую экспертизу, но врачи, по ее словам, были “почему-то очень против, а почему – не говорили”.
“Тут они начали рассуждать про спрей. Меня все эти объяснения не удовлетворили и я потребовала дополнительной экспертизы. Я им сказала, что если они сами не хотят ее проводить, я проведу ее в другом месте, потому что их объяснения меня не удовлетворяют, – рассказывает Евгения. – После долгих препирательств мы получили образцы”.
Вопрос по веществу
Алексей Свет, главный врач Пироговской клиники, отверг обвинения в том, что его сотрудники не приложили должных усилий к тому, чтобы выявить причину болезни Кара-Мурзы. «Если они так говорят, пусть это останется на их совести», – заявил он в интервью Радио Свободная Европа/Радио Свобода. «В процессе лечения вся токсикология была проверена».
Когда пробы были получены, начался поиск лаборатории – российской или зарубежной – которая могла бы провести их тщательное и независимое исследование.
Браудер сообщил Радио Свободная Европа/Радио Свобода, что связался с британским МИДом, где поначалу согласились помочь переправить пробы за границу, чтобы задействовать ту же лабораторию, которая тестировала кровь Литвиненко.
Британский МИД, тем не менее, в итоге заявил, что это не представляется возможным, сославшись на положения Венской конвенции о дипломатических сношениях, которая устанавливает, что такие посылки «могут содержать только дипломатические документы или предметы, предназначенные для официального употребления».
В результате, говорит Браудер, британские дипломаты предоставили контакты международных перевозчиков DHL и FedEx в Москве.
Официальный представитель британского МИДа сообщил Радио Свободная Европа/Радио Свобода на этой неделе, что «к сожалению» Венская конвенция не дает возможности исполнить «просьбу о принятии и перевозке указанных образцов в упаковках для дипломатической почты».
Он добавил, что в тот момент над этим делом работала “специализированная группа в Лондоне и в посольстве Великобритании в Москве”.
«Сотрудники посольства посетили больницу, в которой находится Кара-Мурза, и поддерживают связь с его семьей», – сказал официальный представитель. «Мы обеспечили поддержку, в том числе передали контактную информацию о компаниях, занимающихся медицинским обслуживанием».
Евгения рассказывает, что через считанные часы после того, как были взяты пробы, удалось найти человека, который согласился в срочном порядке перевезти их во Францию, чтобы провести исследование в лаборатории Паскаля Кинтца. Известный криминалист и токсиколог, лаборатории которого расположена в городе Оберхаузберген, Кинтц в прошлом исследовал пробы, взятые при эксгумации тела Юрия Щекочихина и вывезенные за границу редакцией “Новой газеты”.
Анализ образцов крови, волос, мочи и ногтей в лаборатории Кинтца не привел ни к какому однозначному заключению о том, чем активист мог быть отравлен. Уровень циталопрама оказался нормальным, если считать, что пациент принимал его в тот день, когда пробы крови были взяты. Но поскольку взяты они были на третий день после того, как Кара-Мурза заболел, и принимая во внимание, что он не принимал циталопрам после того, как у него появились симптомы отравления, Кинтц предположил, что в момент первого приступа лекарство могло содержаться в крови в концентрациях, значительно превосходящих рекомендованную дозу.
Если бы речь шла о здоровом человеке, это могло бы означать, что лекарство было принято в количестве, достаточном для отравления. Однако циталопрам выводится из крови печенью и почками; у Кара-Мурзы оба эти органа отказали сразу же после госпитализации. Лаборатория Кинтца отметила в своем отчете от 15 июня (предоставленным в распоряжение Радио Свободная Европа/Радио Свобода), что их подсчеты «действительны только для ситуации отсутствия проблем с метаболизмом (отказ печени) и выводом вещества из организма (отказ почек)».
Брюс Голдбергер, глава кафедры токсикологии факультета патологии, иммунологии и лабораторной медицины в Медицинском колледже Университета Флориды согласен с этим выводом.
«Если [у Кара-Мурзы] отказала печень или почки, подсчеты [лаборатории Кинтца] не работают», – заявил Голдбергер в интервью Радио Свободная Европа/Радио Свобода. «В случае отказа органов его тело перестало бы справляться с выводом вещества, что через несколько дней могло привести к повышению уровня содержания вещества в крови. Здесь нужно быть предельно осторожным с выводами».
Токсиколог из Пенсильвании Майкл Уайткус полагает, что в случае с Кара-Мурзой «отказ функции почек, вероятно, способствовал» повышению уровня циталопрама в крови.
«Все, что мы видим, имеет, вероятно, вторичный характер по отношению к тому, что представлял из себя первоначальный токсин», – утверждает Уайткус.
Если бы Кара-Мурза принял слишком много циталопрама, симптомы появились бы в течение 30-60 минут, добавляет Голдбергер. Но Кара-Мурза уверяет, что никогда не принимал больше назначенной дозы и не брал лекарства с собой, когда утром вышел из дома. Более того, он уже два часа находился на совещании до того, как почувствовал себя плохо.
Гольдбергер и Уайткус еще раз подтвердили то, о чем уже говорил Сегаль, израильский врач, наблюдавший Кара-Мурзу в Москве: такие симптомы не могли быть вызваны отравлением циталопрамом.
“Когда речь идет об отказе основных органов, приходится думать о каком-то ядовитом веществе, действующем на организм в целом, а вовсе не о циталопраме”, – говорит Гольдбергер.
Уайткус добавляет: “Мне такая гипотеза разумной не кажется”.
Главный врач Пироговской больницы Алексей Свет, настаивая на первоначальном диагнозе, отравлении циталопрамом, сослался на заключение лаборатории Кинца: “Пришли результаты, и они абсолютно идентичны нашим, – заявил он в интервью Радио Свободная Европа/Радио Свобода. – То есть это вопрос не ко мне. Я понимаю, конечно: людям обидно, что ничего героического здесь нет. Но, может, так оно и лучше”.
“Поверьте, все куда более прозаично, никакого отношения к кровавому режиму это не имеет”, – добавляет Свет.
Он цитирует “Алису в стране чудес”: “Если разом осушить пузырек с пометкой “Яд!”, рано или поздно почти наверняка почувствуешь недомогание” и добавляет, что роковую роль в случае Кара-Мурзы сыграли “определенные напитки”.
“В целом эта история объясняется сочетанием некоторых медикаментов с определенного типа напитками, потреблявшимися бесконтрольно”, – заявил Свет. Пояснить свое заявление он отказался, сославшись на врачебную тайну.
Гольдбергер, токсиколог из университета Флориды, пояснил в электронной переписке с корреспондентом Радио Свободная Европа/Радио Свобода, что “сильное алкогольное опьянение” в сочетании с циталопрамом может вызывать такие симптомы и, в конечном итоге, отказ основных органов. “Циталопрам – препарат безопасный, даже в сочетании с алкоголем, если речь не идет о передозировке – алкоголя или препарата”.
“Тем не менее, я не убежден, что причиной отравления стало именно сочетание алкоголя и циталопрама. Алкоголь и сам по себе – в больших количествах – мог привести к таким последствиям”, – добавил Гольдбергер.
Сам Владимир Кара-Мурза заявил в интервью Радио Свободная Европа/Радио Свобода, что в тот день, когда ему стало плохо, он пил только воду и морс. “Может, я говорю очевидные вещи, но приходится напоминать, что дело было днем и я сидел на рабочей встрече”, – сказал он.
В медицинских заключениях, российских и зарубежных, с которыми ознакомился корреспондент Радио Свободная Европа/Радио Свобода, присутствие алкоголя в организме Кара-Мурзы не упоминается. Евгения утверждает, что версию алкогольного отравления врачи “даже не рассматривали” и что ни в одном из медицинских заключений не говорится о наличии алкоголя в крови.
“Чудесное” выздоровление
Родные и близкие Кара-Мурзы беспокоились из-за того, что врачи не могут определить характер яда, однако не сомневались в том, что лечение было очень высококачественным.
31 мая, через день после того, как в лаборатории Кинтца начали исследовать биопробы Кара-Мурзы, Евгения приехала в больницу. Израильский доктор Сегаль сообщил ей, что состояние мужа “чудесным образом” улучшилось.
Уже через несколько дней Кара-Мурза пришел в сознание и стал узнавать родных. Его состояние стабильно улучшалось, при этом он говорит, что не помнит, как лежал в реанимации. Последнее, что он помнит до того, как впал в кому, – как его готовили к операции на сердце. Первое, что он помнит после того, как очнулся, – как его переводят в неврологическое отделение через месяц после госпитализации.
Он пролежал в больнице до 5 июля, после чего специализированный медицинский самолет, который оплатил Ходорковский, перевез его в Вашингтон поближе к семье. Он провел три недели в больнице недалеко от американской столицы, где, как он говорит, “по сути заново учился ходить”.
В интервью Радио Свобода/Свободная Европа Кара-Мурза заявил, что испытывает к российским врачам только благодарность, однако не может принять диагноз “отравление циталопрамом”.
“Я уже много лет не принимаю никаких новых препаратов, – отмечает он, добавляя, что российские врачи исключили возможность пищевого отравления. – И много лет не менял план приема лекарств”.
С момента внезапной болезни, которая едва не закончилась смертью, прошло уже восемь месяцев. Из-за неврологического заболевания у Кара-Мурзы нарушена работа левой стороны тела, однако, по его словам, врачи уверяют, что в течение года он полностью поправится. Пока же он ходит, опираясь правой рукой на трость – левая для этого слишком слаба.
“Умышленное отравление”
11 декабря Владимир Кара-Мурза и его адвокат Вадим Прохоров подали заявление в Следственный комитет о возбуждении уголовного дела по статье “покушение на убийство”.
“У меня нет никаких сомнений в том, что это было умышленное отравление с целью убийства и что оно связано с моей общественной и политической деятельностью, – говорит Кара-Мурза на чистом английском с легким британским акцентом. – Я был здоровым 33-летним молодым человеком. Вдруг за 24 часа у меня один за другим отказывают все внутренние органы, такое беспричинно не случается”.
Кара-Мурза говорит, что до болезни не получал никаких угроз, однако на него могли покушаться в связи с его работой в “Открытой России”, чтобы “послать сигнал” Ходорковскому.
Ходорковский был осужден за финансовые преступления и провел в заключении десять лет. Он и его сторонники утверждают, что преследование было местью властей за отказ подчиняться политике Кремля. В декабре 2013 года он был помилован Путиным, после чего покинул Россию и занялся оппозиционной деятельностью. В прошлом месяце Следственный комитета заочно предъявил ему обвинения в заказном убийстве мэра Нефтеюганска в 1998 году.
За месяц до болезни Кара-Мурза с Михаилом Касьяновым встречались в Вашингтоне с американскими конгрессменами, обсуждая распространение предусмотренных законом Магнитского санкций на российских телепропагандистов, создающих, по их мнению, атмосферу ненависти, приведшую, в том числе, и к убийству Немцова.
Никто не знает, удастся ли когда-нибудь установить точную причину болезни Кара-Мурзы. Анализы, с которыми работали в лаборатории Кинца, были взяты уже после очистки крови и гемодиализа. Образцы волос обещают большее, но и они вряд ли дадут определенный и окончательный ответ.
“Не кровь, так волосы, – говорит пенсильванский токсиколог Уайткус. – Проблема только в том, что надо знать, что искать. Можно проверить этот волос на содержание соединения А, оно там не обнаружится, и дальше уже ничего не сделаешь: образцов больше нет. Здесь нужно думать на опережение, нужно заранее понять, что ищешь. В общем-то, иголку в стоге сена”.
“Но в любом случае я убежден, что это не циталопрам”, – добавляет он.
Тем временем в России
Заведет ли Следственный комитет уголовное дело по отравлению Кара-Мурзы, неясно, но судя по пренебрежительным комментариям пресс-секретаря СК Владимира Маркина, скорее всего нет.
12-го января в интервью Радио Свобода/Свободная Европа Маркин назвал вопросы журналиста провокационными и упрекнул его в том, что тот «беспокоится» из-за единственного случая отравления, когда «люди, бывает, травятся дешевой едой и напитками», привезенными с Запада.
«Отравиться и умереть можно даже от виски, – заявил Маркин. – Почему же вы так переживаете по поводу отравления одного человека, который при этом выжил?”
Однако, как сообщил Радио Свобода/Свободная Европа адвокат Кара-Мурзы Вадим Прохоров, 15 января следователи из московского Следственного комитета попросили Кара-Мурзу о встрече, чтобы обсудить его заявление о заведении уголовного дела. Прохоров также добавил, что ему позвонили из Хамовников, и это обозначает, что за дело взялись несерьезно: «Тот факт, что они отдали это дело на самый низкий уровень, показывает, они не очень в нем заинтересованы».
Кара-Мурза заявил, что рад продвижению расследования и намерен встретиться со следователями, когда приедет в Москву, чтобы «дать им всю нужную информацию».
Он добавляет, что «дело не является приоритетным, потому что его перевели в районное отделение и потребовался целый месяц, чтобы начать проверки».
Кара-Мурза отмечает, что дела в отношении противников Путина расследуются старшими следователями – это свидетельствует о том, что «политически мотивированные дела против Кремля представляют для Следственного комитета куда больший интерес, чем покушение на убийство оппозиционного политика».
Даже если власти все же откажут в открытии уголовного дела, Кара-Мурза верит, что когда-нибудь все же обнаружатся улики, подтверждающие, что отравление было покушением на его жизнь. «Может, когда-нибудь, когда откроют архивы или сменится режим и люди начнут говорить».
Он планирует продолжить работу в “Открытой России”, когда поедет в Россию, в том числе будет готовиться к намеченным на сентябрь парламентским выборам. Они станут проверкой на прочность путинского режима, и оппозиционеры готовы бросить ему вызов.
“Абсолютно все, с кем я говорил после отравления, советовали мне не возвращаться в Россию и оставить эту работу, – рассказывает Кара-Мурза. – Но для меня это вопрос принципа. Это моя страна, и я считаю, что поступаю правильно. Я не собираюсь никуда убегать. Я не буду прятаться”.
Когда я спросил Евгению, как она относится к планам мужа продолжить работу в России, она ответила не сразу.
“Трудно сказать. У нас трое детей, он мужчина моей жизни. Но с другой стороны, он остается человеком, за которого вышла замуж много лет назад – тогда он был точно таким же, – говорит она. – В этом отношении ничего не изменилось. Мы всегда знали о рисках, а после убийства Бориса [Немцова] в феврале, эти риски стали осязаемыми… Но Влад искренне верит в то, что он делает”.