кепочка малокозырочка что это
Ша! – Любэ
«Ша» – песня группы «Любэ» из альбома «Кто сказал, что мы плохо жили?». Автор текста – Владимир Баранов, композитор – Игорь Матвиенко. Премьера композиции состоялась в 1992 году.
Любэ – Ша – слушать
Интересные факты
Строчка припева песни «Любэ» «Ша» «Кто сказал, что мы плохо жили?» вынесена в название альбома. Позже она стала девизом КПРФ (Коммунистической партии Российской Федерации).
Любэ – Ша – текст
Ша! Ша! Ша! Ша! Ша! Ша! Ша! Ша!
Это было очень давно,
Может, в детстве, может в кино,
Улочкой замоскворецкой,
Улочкой замоскворецкой,
Улочкой замоскворецкой стороны.
Ша!
Дотемна гуляет шпана,
Тишина шпане не нужна.
От рассвета до заката
По Ордынке до Арбата –
По знакомым улицам родной Москвы.
Ша! Ша! Ша! Ша!
Пиджачок из кителя сшит,
Папироска тихо дымит.
Стой, стоять, куда пылишь?
Стой, стоять, куда пылишь?
Стой, стоять, куда пылишь,
Слышь, братва?! Но!
На песок сквозь зубы плевок,
Братцы, это ж Витька-дружок.
Эй, ребята, не шумите,
Папироской угостите,
Завтра праздник, а в кармане ни шиша!
И, солидно, не спеша, закурили кореша…
Ша, ша, ша, ша.
Шагаю в кепочке-малокозырочке,
А у самого темени дырочка.
Веселей, народ, эх, давай, страна,
Пролетарское грянем ура!
Шагаю в кепочке-малокозырочке,
А у самого темени дырочка.
Песня хороша, развернись, душа.
Кто сказал, что мы плохо жили.
Ша! Ша! Ша! Ша!
День и ночь воюет страна,
Кому хрен, кому ордена.
Да и нас не лыком шили,
Чем могли, тем подсобили, –
Веселей, родимая, сама пойдет! Ша!
Беломорканал, Днепрогэс, БАМ, БАМ, БАМ,
БАМ даешь, даешь АЭС, ССР.
Витька, слышь, кончай работу,
Дай червонец до субботы:
Завтра праздник, а в кармане ни шиша!
И, солидно, не спеша, закурили кореша…
Ша, ша, ша, ша.
Шагаю в кепочке-малокозырочке,
А у самого темени дырочка.
Веселей, народ, эх, давай, страна,
Пролетарское грянем ура!
Шагаю в кепочке-малокозырочке,
А у самого темени дырочка.
Песня хороша, развернись, душа.
Кто сказал, что мы плохо жили.
Ша! Ша! Ша! Ша!
Текст песни Любэ — Шагаю в кепочке-малокозырочке
Оригинальный текст и слова песни Шагаю в кепочке-малокозырочке:
Ша!
Это было очень давно,
Может, в детстве, может в кино, —
Улочкой замоскворецкой,
Улочкой замоскворецкой,
Улочкой замоскворецкой стороны. Ша!
Дотемна гуляет шпана,
Тишина шпане не нужна.
От рассвета до заката
По Ордынке до Арбата —
По знакомым улицам родной Москвы. Ша!
Пиджачок из кителя сшит,
Папироска тихо дымит.
Стой, стоять, куда пылишь?
Стой, стоять, куда пылишь?
Стой, стоять, куда пылишь, слышь, братва?!
На песок сквозь зубы плевок,
Братцы, это ж Витька-дружок.
Эй, ребята, не шумите,
Папироской угостите,
Завтра праздник, а в кармане ни шиша!
И, солидно, не спеша,
Закурили кореша… Ша!
Шагают в кепочке-малокозырочке,
А у самого темени дырочка.
Веселей, народ, эх, давай, страна,
Пролетарское грянем ура!
(Первомайское грянем ура!)
Шагаю в кепочке-малокозырочке,
А у самого темени дырочка.
Песня хороша, развернись, душа.
Кто сказал, что мы плохо жили. Ша!
(Кто сказал, что мы жили зря. )
День и ночь воюет страна,
Кому хрен, кому ордена.
Да и нас не лыком шили,
Чем могли, тем подсобили, —
Веселей, родимая, сама пойдет!
Беломорканал, Днепрогэс, БАМ, БАМ, БАМ,
БАМ даешь, даешь АЭС, ССР.
Витька, слышь, кончай работу,
Дай «червонец» до субботы:
Завтра праздник, а в кармане ни шиша!
Перевод на русский или английский язык текста песни — Шагаю в кепочке-малокозырочке исполнителя Любэ:
Sha!
It was a long time ago
Maybe as a child, can a movie —
Zamoskvoretskaya streets,
Zamoskvoretskaya streets,
Zamoskvoretskaya street side. Sha!
Walk before dark punks,
Silence Spahn is not needed.
From sunrise to sunset
According to Ordynka Arbat —
As familiar streets of his native Moscow. Sha!
On the sand spit between his teeth,
Brothers, there is a Vic-boyfriend.
Hey, guys, do not make noise,
Treat a cigarette,
Tomorrow is a holiday, and in the pocket or shisha!
And solid, slowly,
Lit sidekick … Sha!
Step in his cap-malokozyrochke,
And at the very top of the head hole.
Fun, people, eh, let’s country,
Proletarian gryanem hooray!
(May Day gryanem hooray!)
Day and night fighting the country,
To hell, to whom the Order.
Yes, and we were not born sewn,
How could the podsobit —
Fun, darling, she will!
White Sea Canal, the Dnieper Hydroelectric Station, ASB, ASB, ASB,
ASB give, give NPP SSR.
Vic, listen, stop work
Give & quot; gold coin & quot; through Saturday:
Tomorrow is a holiday, and in the pocket or shisha!
Если нашли опечатку в тексте или переводе песни Шагаю в кепочке-малокозырочке, просим сообщить об этом в комментариях.
ЭРА МИЛОСЕРДИЯ. УБИЙСТВО НА ЦВЕТНОМ БУЛЬВАРЕ
А вот опера этого зря мне шьете. Я к нему ни сном, ни духом. Фокс-то меня в топтуны определил.
-Пасти будешь, кого я скажу. Гляди, Беглый, не офоршмачься только. Память у тебя на лица хорошая, да и котелок быстро варит. Это мы ещё по Пскову помним, — и ухмыляется паскудно.
Видать, тогда, под Псковом они нам тройную проверочку устроили. Не случайно мне тот гад с галунами на глаза попался в комендатуре, ох, не случайно! Интересно, что было бы, коли сдал бы я его? Да чего теперь старое поминать.
— Легенда тебе будет такая, — так меня Фокс инструктировал. — Ты экспедитор из Коканда, приехал за трофейными реактивами для химического института, из Москвы эвакуированного. Пока их тебе тут собирают да выписывают, ты сам в Москве кантуешься, культурный уровень повышаешь.
— Командировки я тебе раз месяц менять буду на свежие. А фатеру новую сам себе всякий раз меняй. На Курском среди бабок подыскивай себе комнату в коммуналке, выбирай обязательно ту, что с телефоном. Для работы тебе, дескать надо, с начальством связь держать.
Вот так я и стал вечным командировочным. Тут меня Фокс крепко держал, без свежей командировки-то я гол как сокол оказался бы, на первом шмоне сгорел.
— А коли запросят обо мне там, куда я приехал? Или откуда?— спрашиваю.
— Номерок вот этот дашь московский. Там и отзовутся, как надо, и про тебя всё подтвердят. Не киксуй! Предприятие режимное, адрес почтовым ящиком обозначен, так что мильтоны туда не сунутся. А в Коканд и звонить не станут, связь сейчас дурная, не прозвонишься. Ну, а сгоришь подчистую, пиши рапорт, что со СМЕРШем сотрудничаешь. Только имя моё не моги упоминать, за раскрытие оперативного сотрудника контрразведки тебе срок светит. И про Валгу написать не забудь, и про остальную твою одиссею.
Нет уж, думаю, про это я писать никому не буду. За мои дела могут и вышака присудить, на СМЕРШ не оглянутся. Да и есть ли тот СМЕРШ? Фокс — мужик тёртый, хитрый. Мог и закосить под лягавого запросто.
В самом Коканде я, понятное дело, никогда не бывал. А вот посылочки из Коканда передавал, бывало такое. Что там внутри не знаю, не заглядывал, да и кому относил толком не ведаю. Брал у Фокса и сбрасывал мужику какому-то раза три-четыре. Встречу, так узнаю, а нет, так нет. Тут Фокс не соврал, лица я запоминаю чётко, лучше любой «Лейки».
Думал ли я о том, как это так удачно Фокс меня выпас и прихватил на хабаре? Думал, гадал, чуть мозги не поломал. На откровенность-то Фокса самого расчитывать не приходилось. СМЕРШ-де всё про вас, стервецов, знает, вот и вся недолга. Да только не знал он про меня не рожна, помимо абверовского моего прошлого. Значит, по личности моей опознал меня и на хвост сразу сел. Фартануло ему!
В тот день злополучный я ведь в Клин мотался, бульбу на колхозный рынок отвозил. А оттуда уже, стало быть, к бабке и подъехал. Не иначе, Фокс с Осой тоже там ошивались по своим делишкам темным, вот Фоксу и свезло — опознал он меня.
— Фарт, он повсюду, как ветерок тебя обдувает — поучал нас Фокс в Валге. Надо только головой вертеть, да примечать всё. Это первое условие. Второе — шевелить мозгами очень скоро. Ветерок сейчас здесь, а через миг уже усвистел за тридевять земель. И главное условие, что во всякий момент своей жизни ты твердо должен знать, чего хочешь от неё. Не сомневаться ни на секундочку, ни во сне, ни наяву. Сомнение, как ржа, всю твою жизнь заедает.
Такую, значится, теорию фарта нам Фокс преподавал. Заратустра, дескать, такое послание нам оставил. Вот ему самому жизнь и улыбнулась, ведь коли не встретил бы Фокс меня в тот день в Клину на базаре, да не сел сразу на хвост, лежал бы он сейчас в безымянной могиле с пулей в голове.
Вот так я и бегал по Москве, пас разных личностей, каких мне Фокс указывал. Связь у меня с ним опять же по телефону была, через бабку какую-то. Коли мне чего надо было, я ей звонил, Фёдором представлялся и Аню спрашивал, а уж Фокс тогда мне на фатеру сам перезванивал. А уж коли ему чего надобно, то я обязан был беспременно у телефона находиться.
В тот день он меня прямо с теплой постельки на Цветной выдернул.
— Дело, — говорит — простое, нехитрое. Нужно по бульвару поошиваться, на людей посмотреть. Запомни крепко портрет человечка одного, его и нужно определить, будет он тут или нет. Вот тебе кепочка-малокозырочка, пока не встретишь, в ней прогуливайся. А коли засечешь фигуранта нашего, к булочной на углу быстренько подскочишь и кепку долой.
И газетку мне показывает из своих рук. Фраерок, которого я выпасти должен, за столом на ней сидит, с умным видом в объектив смотрит. Стол вроде президиума какого, скатертью застеленный, графин со стаканом стоит, по обоим сторонам от фраера ещё людишки расселись. Но их мне Фокс особо не светил, загнул газетку так, что б я только своего человечка видел. Газетка вроде малотиражки заводской, бумага серая, но портрет я хорошо разобрал, качественно. Ну, и потрусил себе по бульвару.
Обычное дело, одним словом, ничего тревожного. Да и шухера никакого я не ждал: белый день на дворе, да и Цветной бульвар это ведь не Марьина роща, чего тут может случиться? Знал бы, как всё оберётся, не сдал бы я кореша вашего.
Гуляю, посвистываю. Прохожих оглядываю с ленцой, вроде я любопытствующий бездельник. Там прикурю, здесь дорогу спрошу, вроде как и при деле. Дай-ка думаю, штиблеты почищу, всё же занятие какое-то. Высмотрел будочку айсора, покатываю к ней вразвалочку, а за ней — Бог ты мой! — сам объект мой пришухерился. С корешем каким-то. Я виду не подал, прошёл спокойненько мимо, да к булочной и направился. А тут ещё нежданное обстоятельство: Осу, его собственной персоной, засек я вдруг зрением боковым, на скамеечке бульварной, с фраером каким-то базарящим.
До булочной там метров двести ещё осталось. Ну, я сразу соображать начал, как поступить мне теперь. Ведь, скорей всего, Оса-то и должен был снять мой тревожный сигнал, да прошляпил я появление объекта. Толково он за будочкой этой клятой пристроился! Так что решил я напрямую сигнал подать. Подрулил на полусогнутых к скамейке, да у фраера этого, с Осой базарящего, время вежливенько так и спрашиваю. Не откажите, мол, в любезности, товарищ дорогой. Оса на меня глаза злющие свои поднимает, а я возьми да кепочку-то и сними. Пот вытираю, совершенно натуральный при этом — прошиб он меня тогда знатно. В общем, подал я знак, что грязно нонеча на Цветном бульваре, намусорено по самое не балуйся. А что сей же час и мокро ещё будет, того мне знать было неоткуда.
Оса, конечно, матерый жук, он и бровью не повёл. Но оценил всё моментально. А вот фраерки ваши ничего сообразить не успели. Прошмыгали, что рассекречена их засада, что волк с охотником местами поменялись. А скумекали бы толком — так жив бы остался ваш оперок.
Нам-то в Валге твёрдо-натвердо вколачивали в головы, что никаких случайностей на встрече с агентом не бывает, что любой мимолетный контакт с посторонними лицами означает провал. Законы природы, дескать, которые вывели передовые арийские ученые, таковы, что вероятность эта настолько близка к нулю, что рассматривать её ты не имеешь никакого права. Хоть подкурить попросят, хоть о времени осведомятся, хоть плечом толкнут — значит метят тебя лягавые, хвост к тебе пришивают. А уж коли шею потирают при этом, головной убор теребят, али хоть нос почешут, значит считаные секунды тебе остались на то, что бы отвалить. Пусть даже и по-мокрому придется это делать, а всё едино сваливай, потому как другого выхода у тебя уже нет.
А что было далее, мне не ведомо. Дошел я до булочной на углу, повторил сигнал от греха, как было велено, да и отчалил восвояси.
Каждый ведь своё дело делать должен. Я вот своё сделал, а сделали бы вы своё — и мусарок ваш не отбыл бы в вечную увольнительную на санитарной карете. Ну, да с Осой вы посчитались, как я слышал мимоходом, так ведь, товарищи?
Продолжение следует
Любэ — Ша!
Шагаю в кепочке-малокозырочке, а у самого темени дырочка.
Веселей, народ, эх, давай, страна,
Пролетарское грянем ура!
Шагаю в кепочке-малокозырочке, а у самого темени дырочка.
Песня хороша, развернись, душа.
Кто сказал, что мы плохо жили. Ша!
Кто сказал, что мы жили зря. Ша!
Другие цитаты по теме
Улочкой замоскворецкой, улочкой замоскворецкой стороны. Ша!
Дотемна гуляет шпана, тишина шпане не нужна.
По знакомым улицам родной Москвы. Ша!
Пиджачок из кителя сшит, папироска тихо дымит.
— Стой, стоять, куда пылишь? Стой, стоять, куда пылишь, слышь, братва?!
На песок сквозь зубы плевок,
— Братцы, это ж Витька-дружок.
— Эй, ребята, не шумите, папироской угостите.
…Эта река бежала и бежала, бежала, не останавливаясь, и все-таки оставалась тут, на месте, всегда и во все времена была та же и все-таки каждую секунду другая, новая!
Одно неловкое движение, и вы отец.
Уличное движение создаётся водителями-одиночками.
Королева прислонила ее к дереву и сказала ласково:
— А теперь можешь немного отдохнуть! Алиса в изумлении огляделась.
— Что это? — спросила она. — Мы так и остались под этим деревом! Неужели мы не стронулись с места ни на шаг?
— Ну, конечно, нет, — ответила Королева. — А ты чего хотела?
— У нас, — сказала Алиса, с трудом переводя дух, — когда долго бежишь со всех ног, непременно попадешь в другое место.
— Какая медлительная страна! — сказала Королева. — Ну, а здесь, знаешь ли,
приходится бежать со всех ног, чтобы только остаться на том же месте! Если же хочешь попасть в другое место, тогда нужно бежать по меньшей мере вдвое быстрее!
Минусовка «Расторгуев Николай («Любэ») – Ша».
Найти похожие треки
Доступно только зарегистированным пользователям.
Сказали «Cпасибо» (7) :
