клирос в храме что это такое простыми словами
Клирос
Клиросом называется церковный хор, также этим словом называют место, где стоит хор в церкви. Те люди, которые часто посещают православный храм, знают, что основу службы составляет церковное пение. Без него вряд ли можно представить себе любую церковную службу. От пения в церкви зависит многое, плохое пение расстраивает молитву, заставляет отвлекаться. Слишком вычурное «оперное» пение тоже отвлекает от молитвы. Правильно пение в церкви должно смирять человека, настраивать на нужный молитвенный лад. Именно поэтому священники такое значение уделяют подбору певчих.
Немного истории
Пение в церкви появилось в первые века христианства. Сначала в храмах не было разделения на молящихся и поющих, пели во время службы все присутствующие. Это подчеркивало соборность молитвы, единый дух. Постепенно произошло разделение, несколько верующих составили церковный хор, который стал называться клиросом. Переводится это слово с греческого как «часть земли». Т.е. первоначально этим словом называлось только место, где стояли певчие. Обычно это было некоторое возвышение возле алтаря. Позже это место стало называться солеей.
Потом словом «клирос» стали называть церковный хор. После разделения на православие и католицизм стала заметна существенная разница в манере церковного пения. В православии возобладало знаменное, крюковое пение. А в католичестве – хоралы, которые исполнялись под аккомпанемент музыкального инструмента, чаще органа.
В России во время царствования Петра Первого знаменный распев, при котором хор пел мелодию в унисон, сменился партесным. Произошло разделение музыкальной темы на партии, отсюда и название.
Обычно было четыре партии:
Это было новшеством и не сразу принялось в церковной среде. Постепенно знаменное пение сошло на нет.
Постепенно появилось антифонное пение: два хора пели по очереди. Затем появились канонархи – чтецы, которые возглашали строчку, а хор повторял ее. Так пели стихиры. Руководитель клироса стал называться «регентом» или «пасломщиком».
Современное пение
В настоящее время церковный хор стоит либо на солее (возвышение возле амвона), либо наверху, специальном построении, которое находится на втором этаже. Сверху звучание становится лучше, звук объемнее, особенно в каменных высоких храмах, где хорошая акустика.
Знаменное пение, как ни странно, все чаще можно услышать в современных храмах. Священники считают, что подобное пение – строже, молитвеннее. Хотя оно и сложнее и требует абсолютного слуха и хороших певческих навыков.
Антифоны тоже можно встретить в наших храмах. Два клироса по очереди поют стихиры или заповеди блаженства, или псалмы. Канонаршество тоже распространенно, таким образом сейчас исполняют прокимны.
Кто может петь на клиросе
На клирос пускают певчих только после благословения настоятеля. Самостоятельно туда заходить запрещено. Также нежелательно подпевать церковному хору.
Конечно, на клирос идут только люди с музыкальным слухом и хорошим голосом. Музыкальное образование тоже приветствуется.
В настоящее время можно встретить такое явление: «бабушкин хор», состоящий из малообразованных бабулек абсолютно без слуха и голоса, и «профессиональный хор», состоящий из настоящих певцов. Бабушкин хор слушать обычно трудно, под такое пение молиться весьма проблематично, но аннулировать такой хор бывает не легче. Приходской священник порой ничего не может поделать с такими горе-певчими, дело иногда доходит до жалоб архиерею на «злого» священника. Поэтому во избежание скандала вводится еще один, профессиональный хор, который поет по праздникам.
Руководит профессиональным хором регент, а народным хором – псаломщик.
Существует мнение, что певчие имеют пропускной билет в Царствие Небесное. На самом деле это не так. На клиросе можно легко погибнуть, особенно имея тщеславие, гнев, гордость. Поэтому надо быть очень осторожным, попав на клирос. Певчие обязаны молиться, а не просто исполнять песнопения. Иначе прихожанам будет весьма проблематично настроиться на молитву.
На клиросе нельзя празднословить, это мешает священнику, который все слышит, и прихожанам. Также нельзя ни в коем случае смеяться, хихикать, отвлекаться, решать какие-то проблемы. Даже выяснение последующего песнопения и громкая настройка регента мешает сосредоточиться на молитве.
Поэтому надо много раз подумать тем, кто желает попасть на клирос. Сможет ли его пение помочь настроиться присутствующим на молитвенный лад и поможет ли это спасению многих.
А.И. Осипов о пении на клиросе
Что такое клирос в храме?
Хор — особое место в православном храме, где проживают певцы церковного хора. Как правило, хор ставится только на одном — это небольшая возвышенность, на которой расположен алтарь, священник стоит во время проповеди.
Хор находится слева и справа от алтаря. В правый хор принято помещать более опытных певцов (их еще называют «гулянья»), а в левый хор — исполнителей простых песен («дневные» певцы). Это место поклонения, куда не может подняться ни один верующий. Чтобы посетить хор, как и колокольню, необходимо получить особое благословение настоятеля храма.
Также хором называют церковный хор, исполняющий песнопения в храме.
Из истории
Пение в церкви началось еще в раннем христианстве. Однако в те дни не было разделения между молитвой и песней: песни могли петь все, кто находился в храме. Это было важно для дальнейшего сбора публики.
Разделение началось постепенно, и из верующих стали формироваться первые церковные хоры, называемые клиросами.
Когда христианская вера разделилась на католическую и православную, разница в способах пения в церкви стала особенно очевидной. Если католики отдавали предпочтение хорам, исполнявшимся под аккомпанемент какого-либо инструмента (чаще органа), то в Православии преобладало хоровое или знаменное пение.
Современные песнопения в церкви
Сейчас церковный хор традиционно размещается на одной или специально построенной площадке над собравшимися верующими. Они начали это делать, чтобы улучшить качество звука участников хора: когда они поют сверху, звук становится больше и лучше. Особенно это заметно в уютных камерных церквях с хорошей акустикой.
В современных церквях хор в основном исполняет частичное пение (полифоническое хоровое исполнение). Произведения конкретных композиторов исполняются очень редко, так как большинство ректоров убеждены, что таким песнопениям нет места в церкви, их следует исполнять только в концертных залах.
Знаменное пение (монофоническое хоровое исполнение) в последнее время набирает популярность. Священники отдают ему предпочтение, так как пение в этом случае становится более молитвенным и суровым. Исполнить это намного сложнее, так как требуется определенное певческое мастерство и безупречный тон.
Кому разрешается петь на клиросе?
Певцы имеют право подняться в хор только после получения благословения настоятеля. Также во время службы считается нежелательным, если кто-то из присутствующих начинает петь вместе с хором.
Певцы с хорошим голосом и хорошим слухом собираются в хоре, музыкальное образование приветствуется. В то же время в церквях до сих пор встречаются так называемые «народные хоры», состоящие из глухих и слышащих людей, как правило, пожилых женщин. Слышать их сложнее, молиться таким пением крайне проблематично, но его нужно соблюдать, так как люди поют от всего сердца, для многих очень важно каждую неделю выступать на богослужениях.
Такие народные хоры возглавляет псалмопевец, а к профессиональному хору приписывается руководитель хора.
Бытует мнение, что певцы в церкви получают как бы прямой переход в Царство Небесное. По этой причине многие так хотят попасть в хор. На самом деле это не так. Также, оказавшись на клиросе, нужно быть особенно осторожным, так как гордость и тщеславие могут погубить человека. С этими чувствами часто сталкиваются многие верующие.
Каждой певице следует помнить, что цель ее пения — помочь верующим настроиться на молитвенное настроение. Создайте для них соответствующую атмосферу.
«Клирос – это организм, который за каждого молящегося в храме произносит слова молитвы»
СПРАВКА: Буханец Ирина Петровна. Регент Свято-Иннокентьевского храма г. Хабаровска – старейшего прихода в Хабаровском крае.
Стаж работы: 16 лет (с сентября 2000 года).
Образование: дирижерско-хоровое отделение Хабаровского государственного института искусств и культуры.
Начало пути
«Что такое храм? Я себе его тогда представляла, как показывали в европейских фильмах: открывается большая дверь, а там ряды лавочек, и в центре – мужчина на коленях в красной шапочке»
— Ира, перед тем, как перейти обсуждению клиросного служения, расскажи, для начала, как и с чего начинался твой клиросный путь?
— В Свято-Иннокентьевский храм мы с подругой пришли где-то в начале сентября 2 000 года. Как и все студенты, мы тогда спрашивали друг у друга, где можно подзаработать? Да, мы же уже были на втором курсе, и нам разрешили работать! И вот как-то однажды знакомая в институте поделилась: «Ну, я, например, в храме пою…». Что такое храм? Я себе его тогда представляла, как показывали в европейских фильмах: открывается большая дверь, а там ряды лавочек, и в центре – мужчина на коленях в красной шапочке. На этом мое представление о Церкви исчерпывалось. Я была не крещеная, ни в одном храме ни разу не была, о Православии вообще не знала. Что это такое?
И вот, пришли мы с подругой – и оказалось, что все совсем иначе. Я помню первый наш визит. Мы тогда с ней не знали, что в храме есть вход с другой стороны, и стали подниматься снизу. Ворота были открыты, но не было никакой дороги – один гравий. А мы с приятельницей на каблуках, в узких юбках, карабкаемся в гору. Я в сердцах тогда возмутилась: «И что, каждый день так ходить?». В общем, кое-как поднялись, встретились с регентом, она нас прослушала и решила, что надо брать.
Регентом в храме тогда была Ксения Кудлай (ныне монахиня Серафима). Она была очень строгая, я бы даже сказала, ортодоксальная. Она нам объясняла, что «клирос – это очень высокое служение, его нужно еще заслужить». Всех подряд туда не пускали. На первой спевке она рассказала нам притчу, как во время службы ангелы обходят весь храм и простым молящимся дают по серебряной монетке, а певчим – по золотой.
Сначала нас даже не пускали на сам клирос. В то время он был никак не огорожен, не было даже еще амвона. Амвон делали как раз, когда нас крестили – через месяц после нашего первого визита, в конце сентября. Я это помню хорошо, священника было плохо слышно: шел ремонт. Все в лесах, внизу были ковры, и не было даже пола. Алтарь только-только расписывали, а перед ним сделали небольшую ступеньку, где и располагался клирос. Мы стояли рядом с ней, подниматься на нее было нельзя. К нам священник подходил: «Вы клирос?». «Да, мы учимся». Нас тоже отдельно покадят и пойдут дальше. Вот так мы просуществовали около семи месяцев. Для нас были отдельные спевки, где мы изучали гласы. Тогда было строго. Наизусть учили догматик, «Господи, воззвах», сами себе тон задали, спели, сдали. До этого нас не пускали. Учились долго.
И вот однажды клирос довольно большим составом поехал в какую-то поездку. Не знаю, что произошло, но когда все вернулись – начались массовые сокращения. Штат расформировали, многих уволили, не осталось почти никого. Наша регент Ксения, ныне монахиня Серафима к тому времени уже поехала в монастырь. К нам регентом взяли девушку, которая только-только окончила курсы псаломщика, знала только устав, ноты — на уровне «до-ре-ми-фа-соль». И тогда нас срочно позвали на клирос. Всего певчих было пять человек, затем еще одна девушка у нас ушла готовить пирожки – там больше платили. И нас осталось четверо. Но именно тогда нас наконец-то полноценно и приняли в свои ряды. До этого просто выходил настоятель: «Поете? Молодцы!». А 1 апреля нас устроили официально, это были как раз предпасхальные дни. Первую свою Пасху мы пели с листа. Регент наша достала какие-то ноты, по-моему, это была «Барыня» — что-то простое.
Так все с листа мы и спели, всем понравилось, и начались обычные трудовые будни, которые проходили так: приходили мы вдвоем на службу, две новых девочки, которые ничего не знали в плане устава, которых только оформили, которые семь месяцев учили гласы, и которым ноты подавали с клироса. Приходили, а на клиросе никого нет. Ни псаломщика, ни регента, и закрыта на замок тумбочка с книгами. Выходил наш пономарь, взламывал тумбочку фомкой, доставал нам часослов, открывал и, как сейчас помню: «Вот это девятый час — все подряд читайте и пойте».
Помню, мы прочитали девятый час, переглянусь, прочитали 103 псалом, дальше какой-то возглас, ну, ектении мы знали — спели, «Господи, воззвах», дальше мы поем-поем-поем все подряд — все прокимны на понедельник-вторник-среду-четверг, пока пономарь не выйдет: «Так, это петь не надо…». В общем, первая служба у нас была очень оригинальная. Тогда я сразу поняла, что нужно учить устав, надеяться не на кого.
— А ведь раньше не было Богослужебных указаний…
— Не было, был календарь, Богослужебный Устав Розанова и Типикон. А еще Октоих и старые, очень сложно написанные Минеи. Нот было очень мало. И не было и расписания. Мы открывали календарь, в котором было написано, какая служба, смотрели, какой знак, что поется: Октоих или Триодь, или совмещение – и поехали.
— А как вы, кстати, с церковно-славянским языком разбирались? По ходу?
— Очень быстро. Мы пришли вдвоем с подругой (она сейчас регент в Фокино), взяли в библиотеке часослов и Псалтирь — один экземпляр на церковно-славянском, другой – на русском. Одна читала, вторая проверяла. Влет научились, недели за две. Не было у нас такого, чтоб мы сидели, зубрили, по разу прочитали – и сразу стали читать на службах.
Регентские будни
« О чем мечтает каждый ребенок, который приходит в музыкальную школу? Попасть на проект «Голос»! Он абсолютно не мечтает владеть каким-то инструментом, не хочет заниматься и хоровым пением, потому что так он не сможет показать свой тембр, его красоту. Хоровое пение, в принципе, сейчас не культивируется».
— Итак, теперь ты сама регент…
— Только я им быть не собиралась. Мы проработали на клиросе около года, когда наша регент вышла замуж и вдруг срочно вместе с супругом собралась уезжать на запад к родственникам. Нам тогда сказали не волноваться и пообещали нового регента. Они уехали, а замены все нет. Оказалось, что девушку, которую нам пообещали в качестве замены, никто ни о чем и не предупредил. И, в общем-то, она к нам не собирается. А у нас служба с владыкой. Кто будет руководить? Ну, кто-нибудь. Все вместе кое-как отруководили, я в том числе. Выходит владыка Марк после службы и говорит: «Ты будешь регент». «Да я не могу, я ничего не зна…». «Выучишь». Все! Никто не спрашивал: хочешь или не хочешь, умеешь или нет, есть ли у тебя образование…
— Давай теперь поговорим про наше время. Что сейчас нужно человеку, чтобы стать певчим, вот, конкретно нашего храма? Какие требования ты предъявляешь?
— Я предъявляю высокие требования, но не совсем есть, кому их предъявлять, если честно. Кадровый голод не только в нашем храме, а вообще — по Хабаровску. Потому что молодежь не хочет учиться музыке.
– Как думаешь, почему?
— Конкретно знаю. О чем мечтает каждый ребенок, который приходит в музыкальную школу? Попасть на проект «Голос»! Он абсолютно не мечтает владеть каким-то инструментом, потому что это не надо, потому что есть программа, которая может тебе воспроизвести любые инструменты. Он не хочет заниматься хоровым пением, потому что так он не сможет показать свой тембр, его красоту. Хоровое пение, в принципе, сейчас не культивируется. Если раньше оно было везде, даже в советское время при каждом заводе был свой хор, то сейчас — увы. А уж музыкальные, профессиональные хоры были огромные, и они, действительно, были профессиональные, а сейчас даже уровень наших хоров, которые выступают, тех же капелл, намного ниже. Они наполовину состоят из любителей, поэтому в такой ситуации для нас сейчас каждый человек — ценен. Каждого способного кадра мы пытаемся и обучить и воззвать к его совести, что, коль вы пришли на клирос — надо соответствовать.
— Ну, хорошо, вот придет человек на клирос – возьмите меня, я хочу петь!
— Хочу? Хорошо, я вас послушаю, а что вы умеете?
— Ну, ноты знаю немного…
— Ноты знаю? Хорошо! А это какая нота? Я сразу любому человеку, который приходит, даю наипростейшие ноты. То есть, сначала я интересуюсь, есть ли опыт пения на клиросе, а опыт посещения служб в храме? У кого-то есть, у кого-то вообще его нет – приходят студенты в первый раз, как я когда-то. Я беру элементарные ноты, где текст на русском языке. Объясняю, что мы будем петь не только по нотам, но и по книгам, но для начала мне нужно послушать уровень знаний и музыкальной образованности. Если человек не может сразу с листа пропеть указанную строчку, я прошу его спеть любую песню. Он пропевает, и я определяю, есть ли слух и голос. Потом спрашиваю, а есть ли желание учиться? Потому что на клиросе просто так стоять… у нас и так мало места. Если у человека есть желание, он начинает заниматься – ходить на спевки, слушать. Если есть большое желание – начинает самообразовываться. Он идет в колледж, учит элементарную теорию музыки. Потому что без знания нот на клиросе очень тяжело.
— А помимо музыкальных какие-то требования есть?
— Ну, понятно, что человек должен быть крещен и, конечно, желательно, чтобы еще и воцерковлен. Но это идеал, если к тебе приходит воцерковленный певчий, с высшим хоровым дирижерским образованием, желанием петь, работать каждый день, но…. такое бывает очень редко.
— А бывает ли так, что приходит, может, и талантливый человек, но по какой-то причине не получается у него влиться в коллектив? Может такое быть?
— Может. Чаще всего это происходит не из-за уровня его музыкальности, дело в характере. В основном, как показывает практика, если у тебя у самого неуживчивый нрав, или ты, например, считаешь, что ты поешь лучше Васи, а Вася тебе мешает петь… Такой человек никогда не вольется в хор, потому что он не понимает, что хор – это не я пришел петь. Это коллектив. Если кто-то один поет не так, как другие, хочет себя показать – обычно это заканчивается плачевно. Человек не понимает, что здесь, в принципе, не за счет этого реализуются. И он слышит только себя.
— А сколько певчих сейчас в твоем хоре?
— Сейчас, по-моему, стабильно ходит человек десять. У нас, в принципе, если разобраться, даже не хор, а вокальный ансамбль. Потому что минимальный хор – это 24-32 человека. Ну, как минимум, 24. У нас вокальный ансамбль, плюс, есть ограничения в будние дни – 3-4 человека. Невозможно создать даже вокальный ансамбль. То есть, это трио и квартеты. На основе этого мы пытаемся петь хоровую музыку, которая написана для хора, адаптировать ее как-то. Очень помогает акустика храмовая, которая у нас, слава Богу, еще дореволюционная – и это спасает. У нас правильно сделанный купол. Раньше храмы строили, это учитывалось. Это было прямо прописано. В других храмах, если петь без микрофона – звук жуткий.
— Ты можешь оценить профессиональный уровень певчих твоего клироса?
Разный, очень разный. Люди разношерстные, с разным уровнем таланта. Некоторые люди действительно талантливые, но ленивые. Ему говоришь, ты можешь лучше, даже подсказываешь, как можно лучше – не хотят. А есть люди, которым где-то сказали, что они петь никогда не будут. У них проблемы со слухом, голосом и вообще лучше… пирожки готовить. Но они все равно пришли. И начали по чуть-чуть заниматься. Сейчас они уже держат партию. У них есть и сила воли, и желание, поэтому есть и результат. А есть у нас люди очень способные, которые пишут музыку. Все люди талантливые, просто надо им об этом намекнуть, дать путь, и было бы желание.
Православная Жизнь
«Мое участие в славном мире клирошан началось в 2001-м году. Так непросто в подростковом возрасте удержаться от всякого рода «самовыражений», не секрет, что в переходном возрасте молодые люди стараются жить наперекор правилам. А мой «наперекор» выразился в пении и в звоне колоколов!»
Студент Киевской Духовной Академии, канонарх профессионального хора КДАиС Епик Сергей рассказывает об особенностях жизни церковных хоров и личном пути от певчего в приходском храме до канонарха в Киево-Печерской Лавре.
Клирос, крылос, хоры – так принято именовать место в православном Храме, особое место, где собираются певцы. В Православной Церкви можно встретить разнообразные традиции богослужений: здесь, кроме чтения и литургического обряда, можно встретить и пение, и музыкальное сопровождение и даже процессии под зонтиками.
Традиция Церкви в нашей стране – певческая. За долгие годы мы выработали свой стиль пения псалмов и гимнов, а также динамику их исполнения. Известно, что в Петровскую эпоху на русское пение повлияли итальянцы, принесшие нам так называемый «партес». И, как мне кажется, Церковь Русская обогатилась этим, ибо с тех пор, следуя в русле итальянской музыки, авторы-русичи вкладывали в нее все глубины своих переживаний, все радости и горести своего народа. Ни одна другая Церковь больше не имеет такого пения. Скажу даже больше – католики восточного обряда в Украине и не только используют за своими собраниями наши авторские произведения (Бортнянского, Архангельского и прочих).
Мое участие в этом славном мире клирошан началось в 2001-м году. Так непросто в подростковом возрасте удержаться от всякого рода «самовыражений», не секрет, что в переходном возрасте юные люди стараются жить наперекор правилам. А мой «наперекор» выразился в пении и в звоне колоколов! Храм Покрова Божией Матери в Днепропетровске – это моя школа знакомства с Богом и духовной жизнью, а еще и с духовной музыкой Церкви.
Когда люди впервые (или изредка) приходят в храм, они, зачастую, очень мало понимают из того, что происходит на богослужении. Не всегда улавливают какие слова читаются или поются. Мне вот долго слышался возглас из Евхаристического канона – «полей елеем в сердцах!». Митрополит Антоний Сурожский рассказывал, что одна из его прихожанок очень расчувствовалась, когда при пении псалмов «Господи, воззвах…» услышала нечто такое: «Я – крокодила пред Тобою…». В общем, интересное для некоторых иногда получается богослужение. И вот именно знакомство с клиросным послушанием подарило мне открытие! Я понял, что такое служба, как она красива и поэтична.
На клиросе учат не только правильному участию в богослужении, но и правильной жизни, а еще меня научили петь, складывая губы дудочкой, «по-академичному»! Со временем мне посчастливилось посещать и наш городской кафедральный Собор, а еще Тихвинский монастырь, где также довелось петь на клиросе. Это очень интересный опыт, признаюсь.
Я думаю, что певчим важно бывать в разных храмах, изучать разные традиции и репертуар песнопений. Это позволяет расширить кругозор и свои возможности, как благовестников Слова Господнего. Вывод, который я сделал в те годы, заключался в том, что «клирошане» – это особые миссионеры, которые призваны благовестить Истину людям.
Затем я поступил в семинарию. Свято-Успенская Почаевская Лавра! Не уставал поражаться величием и могуществом западного форпоста Православия на Украине! Торжественные богослужения при участии трех хоров! Да и каких хоров – около 60 человек каждый! Конечно, окунувшись в такой мир, не хочется уже ничего другого, но только лишь слушать и петь здесь…
В Лавре я научился многому, но прежде всего монастырской аскезе, ведь почаевские монахи в 5 утра уже на молитве. И никаких расслаблений и посиделок – только подвиг. Незабываемой была моя первая Пасха – 6 часов шла служба, и все 6 часов я провел на ногах!
В семинарии, начав регентовать, я столкнулся с новыми уроками клиросной жизни. Бывает так, что желания регента и певчих не сходятся – и вот тут нужно научиться балансировать. Важный момент клиросной жизни – это мир между певчими. Диавол всегда искушает людей, а как же он не приступит к тем, кому поручено славить Бога и доносить до всех присутствующих слова молитвы Церкви? Как и в повседневной жизни, закон тут один – нужно всегда уступать друг другу, тогда вмиг рассеиваются все сети вражды.
Очень важный момент в церковной практической жизни – обыденность, когда все становится не то чтобы «в порядке вещей», но начинает надоедать. Об этом еще писал святой праведный Иоанн Кронштадтский. Он говорил, что священник не должен привыкать к Алтарю и к Богослужению, а всегда должен себя ощущать во время Богослужения, как будто служит в первый раз. Так вот и клирошанин не должен превращаться в такого себе «всезнайку» и «всеумейку», это состояние лишит его душевного покоя вмиг.
Итак, среди размышлений о клиросной жизни, важно сказать и о трех годах пения в хорах Свято-Успенской Киево-Печерской Лавры. Это поистине колыбель Православия и самая дорогая моему сердцу обитель. Учась в Академии, я попал в профессиональный хор КДАиС, под управлением архимандрита Романа (Подлубняка), где стал учиться новому – канонаршить.
«Канон» – это «правило» в переводе с греческого, а частичка «архис» означает «начальник». В общем, задача «начальника правил» немного напоминает обязанности конферансье, только в данном случае всё совершается в красивой и древней Церковной традиции – объявить глас и строчку из того или иного песнопения, после чего вступает хор. Тут моя работа с богослужебными текстами стала еще глубже и интереснее.
Благодарю Бога за дар пения! Однажды в Питере, на фестивале церковных хоров, я увидел надпись на футболке: «Мы поем, не потому что мы счастливы, и мы счастливы, потому что поем!»
