клуб самомоубийц стивен о чем

Клуб самоубийц (Стивенсон)

Содержание

Повесть о молодом человеке с пирожными [ ред. ]

Принц Богемии Флоризель и полковник Джеральдин собираются провести вечер в Лондоне. В устричном ресторане они встречают молодого человека, раздающего пирожные с кремом всем посетителям заведения из «духа насмешки» над его собственным отчаянным и абсурдным существованием.

Намереваясь помешать Президенту клуба нажиться на смерти, Флоризель возвращается в Клуб на следующую ночь. Он получает туз пик и в отчаянии покидает клуб. К счастью, Джеральдин тайно нанимает частных детективов для ареста членов Клуба самоубийц.

Чтобы наказать Президента за использование чужого несчастья для собственной выгоды, принц назначает брата полковника Джеральдина следить за Президентом. Затем принц даёт деньги членам Клуба, благодаря чему человек, раздававший пирожные, становится «комфортным домовладельцем».

Повесть об английском докторе и дорожном сундуке [ ред. ]

Сайлас К. Скаддамор, наивный молодой житель Новой Англии, снимает комнаты в Париже. В том же доме живёт опальный доктор Ноэль. Дыра в комнате Скаддамора позволяет ему шпионить за мадам Зефирин, привлекательной женщиной неопределённой профессии.

Мадам Зефирин замечает, что Скаддамор подглядывает за ней, но, кажется, не возражает. Однажды Скаддамор видит, что она обсуждает что-то со странным человеком, который, как выясняется, является Президентом Клуба самоубийц.

Позже, ведомый погоней за дикими гусями по обманчивому приглашению поклонницы, Скаддамор вынужден покинуть свою комнату. Когда он возвращается, то находит труп младшего брата полковника Джеральдина. Доктор Ноэль, как-то связанный с Клубом самоубийц, предлагает помочь Скаддамору избавиться от тела и советует ему обратиться за помощью к принцу Флоризелю.

Скаддамор прячет тело в сундук и отправляет его вместе с вещами принца (которые никогда не досматриваются таможней) в Лондон. Принц заглядывает в сундук, сильно огорчается, обнаружив там тело брата Джеральдина, и понимает, что за всем этим стоит Президент.

Тем временем Скаддамор возвращается в Штаты и становится шерифом.

Приключения извозчичьей пролётки [ ред. ]

Лейтенант Брэкенбери Рич, только что вернувшийся с Индиан-Хилл-Хиллз, останавливает пролётку и просит кэбмена отвезти его, куда он скажет. Его высаживают на загадочной вечеринке. Вскоре он узнаёт, что вечер был устроен для того, чтобы Джеральдин (замаскированный под ведущего вечеринки) мог найти самых храбрых и достойных джентльменов для опасной миссии.

Среди отобранных оказываются Брэкенбери и майор О’Рук. Они соглашаются принять участие в миссии и следуют за Джеральдином, чтобы стать секундантами на дуэли, в которой принц, наконец, убивает президента. Доктор Ноэль, бывший сообщник президента, а теперь его враг, закапывает тело.

Источник

Клуб самоубийц

«Клуб самоубийц» – первый цикл рассказов шотландского писателя и поэта Роберта Луиса Стивенсона (1850-1894) о приключениях скучающей «королевской особы» – принца Богемии Флоризеля. Принц Флоризель со своим верным помощником и другом полковником Джеральдином спасает от самоубийства бедного художника, вступившего однажды в закрытый Клуб, все члены которого «ходят по острию ножа». Цикл приключенческих рассказов в переводе с английского Татьяны Литвиновой – входит в сокровищницу мировой литературы.

Оглавление

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Клуб самоубийц предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Повесть о молодом человеке с пирожными

Блистательный Флоризель, принц Богемский, во время своего пребывания в Лондоне успел снискать всеобщую любовь благодаря своим обворожительным манерам и щедрой руке, всегда готовой наградить достойного. Это был человек замечательный, даже если судить на основании того немногого, что было известно всем; известна же была только ничтожная часть его подвигов. Спокойный до флегматичности, принимающий мир таким, каков он есть, с философским смирением простого землепашца, принц Богемский тем не менее питал склонность к жизни более эксцентрической и насыщенной приключениями, нежели та, к которой он был предназначен волею судеб. Порою на него находили приступы хандры, и если в это время на лондонских подмостках не было ни одного спектакля, на котором можно было как следует посмеяться, а сезон к тому же был не охотничий (в этом виде спорта принц не знал себе равных), он призывал к себе своего шталмейстера, полковника Джеральдина, и объявлял, что намерен совершить с ним прогулку по вечернему Лондону. Молодой офицер этот был постоянным наперсником принца, и отвага его подчас граничила с безрассудством. Он с неизменным восторгом встречал подобные приказы своего господина и, не мешкая, совершал все нужные приготовления. Богатый опыт и разностороннее знание жизни развили в нем необычайную способность к маскараду; к любой избранной им роли, независимо от положения, характера и национальности лица, которое он брался изображать, он умел приспособить не только лицо и манеры, но и голос и даже образ мышления. Благодаря этому своему дару ему удавалось отвлекать внимание от принца и вместе со своим господином спускаться во все слои общества. Власти, разумеется, в эти приключения не посвящались. Непоколебимая храбрость принца вместе с изобретательностью и рыцарской преданностью его наперсника не раз вызволяла эту пару из самых опасных положений, и доверие, которое они питали друг к другу, с каждым годом все возрастало.

Однажды вечером холодный мартовский дождь пополам со снегом загнал их в кабачок неподалеку от Лестер-сквер. Полковник Джеральдин был одет и загримирован под рыцаря прессы в несколько стесненных обстоятельствах; грим Флоризеля, как всегда, заключался в накладных бакенбардах да паре косматых бровей, которые изменяли его изысканный облик до неузнаваемости, придавая ему вид человека, испытавшего превратности судьбы. Под прикрытием этого маскарада принц со своим шталмейстером спокойно сидели в устричном заведении и потягивали бренди с содовой.

Зал был переполнен посетителями обоих полов, и хотя среди них оказалось немало охотников вступить в беседу с нашими искателями приключений, ни один не представлял особого интереса. Здесь были собраны ординарнейшие обитатели лондонского дна. Принц начал было уже зевать и подумывать о том, чтобы идти домой, как вдруг двустворчатые двери трактира с треском распахнулись, впустив молодого человека в сопровождении двух слуг. В руках у каждого слуги было по большому подносу, покрытому салфеткой, которую они тотчас сдернули. На подносах лежали маленькие круглые пирожные с кремом, и молодой человек принялся обходить столики, с преувеличенной любезностью предлагая каждому посетителю полакомиться. Одни со смехом принимали его угощение, другие решительно, а подчас и грубо от него отказывались. В последнем случае молодой человек неизменно съедал пирожное сам, отпуская при этом какую-нибудь шутливую реплику.

Наконец он подошел к принцу Флоризелю.

— Сударь, — произнес он тоном глубочайшего почтения и протянул ему пирожное, — не окажете ли вы любезность человеку, не имеющему чести быть с вами знакомым? За качество пирожного могу поручиться, ибо за последние два-три часа я сам проглотил ровно двадцать семь штук.

— Качество угощения, которым меня потчуют, — отвечал принц, — представляется мне не столь важным, сколько чувство, с каким мне это угощение предлагают.

— Чувство, сударь, — сказал молодой человек, отвесив еще один поклон, — с вашего позволения, самое издевательское.

— Издевательское? — повторил Флоризель. — Над кем же вы намерены издеваться?

— Видите ли, — сказал молодой человек, — я пришел сюда не для того, чтобы развивать свои философские воззрения, а лишь затем, чтобы раздать эти пирожные с кремом. Если я сообщу вам, что я самым искренним образом включаю в число тех, над которыми издеваюсь, собственную персону, ваша щепетильность, я надеюсь, будет удовлетворена и вы снизойдете к моему угощению. В противном случае я буду вынужден съесть двадцать восьмое пирожное, а мне эти гастрономические упражнения, признаться, немного надоели.

— Мне вас жаль, — сказал принц, — и я готов сделать все, что в моих силах, чтобы вас вызволить, но только при одном условии. Если я и мой приятель отведаем ваших пирожных — а надо сказать, что ни у меня, ни у него они не вызывают большого аппетита, — то и вы должны будете за это с нами отужинать.

Молодой человек как будто что-то обдумывал.

— У меня на руках осталось еще несколько дюжин, — сказал он наконец. — А следовательно, мне придется наведаться еще в несколько подобных заведений, прежде чем я разделаюсь со своим основным делом. Боюсь, что это займет некоторое время, и если вы голодны…

Принц остановил его речь любезным мановением руки.

— Мы будем вас сопровождать, — сказал он. — Нас очень заинтересовал избранный вами чрезвычайно приятный способ проводить вечера. Теперь, когда мы договорились о предварительных условиях мира, позвольте мне скрепить наш договор.

И принц любезно взял протянутое ему пирожное.

— Превосходное угощение, — сказал он.

— Я вижу, вы большой знаток, — заметил молодой человек.

Следуя примеру своего патрона, полковник Джеральдин тоже отдал должное пирожному. Молодой человек обошел все столы и, получив от каждого посетителя отказ или благодарность, повел своих спутников в другой трактир. Двое слуг, которые, казалось, вполне смирились со своим нелепым занятием, следовали за молодым человеком, между тем как принц с полковником, взявшись под руку и улыбаясь, замыкали шествие. В таком порядке вся компания посетила еще два кабачка, и в каждой повторилась та же сцена — одни принимали угощение бродячего хлебосола, другие отказывались, и тогда молодой человек неизменно проглатывал пирожное сам.

После третьего заведения молодой человек пересчитал оставшиеся пирожные: на одном подносе их оказалось шесть, на другом три — итого девять штук.

— Господа, — сказал он, обращаясь к своим новым знакомцам, — мне неприятно, что я задерживаю ваш ужин. Я уверен, что вы проголодались не на шутку, и к тому же у меня есть по отношению к вам известные обязательства. В этот многознаменательный для меня день, когда мне предстоит завершить мой дурацкий жизненный путь последним и наиболее ярким дурачеством, я не хотел бы оказаться невежей перед теми, кто меня так благородно поддержал. Господа, я не заставлю вас больше ждать. И пусть здоровье мое и без того расшатано излишествами, я готов, рискуя жизнью, отказаться от условия, которое сам себе поставил.

И, окончив свою речь, молодой человек проглотил одно за другим оставшиеся девять пирожных. Затем, отвесив по поклону обоим слугам и протянув им по золотому, он сказал им:

— Примите, пожалуйста, мою благодарность за ваше долготерпение.

Отпустив слуг, он с полминуты постоял, уставясь на кошелек, из которого только что извлек для них плату, и вдруг засмеялся, бросил его на мостовую и сообщил своим спутникам, что готов идти с ними ужинать.

В маленьком французском ресторанчике в Сохо, пользовавшемся незаслуженно громкой славой, которая, впрочем, уже начала идти на убыль, принц, его шталмейстер и их новый знакомый попросили себе отдельный кабинет на третьем этаже, уселись за изящно сервированный стол, заказали к ужину четыре бутылки шампанского и принялись непринужденно беседовать между собой. Молодой человек был весел и оживлен, однако смеялся несколько громче, чем можно было ожидать от человека его воспитания; к тому же руки его заметно дрожали, в голосе появлялись неожиданные резкие переходы, как у человека, который не совсем владеет собой. Когда официант унес со стола последнее блюдо и все трое закурили сигары, принц обратился к своему новому знакомцу со следующей речью:

— Я надеюсь, что вы простите мне мое любопытство. Хоть мы и знакомы всего лишь несколько часов, вы мне очень симпатичны и, признаться, чрезвычайно меня интригуете. Я бы не хотел показаться нескромным, но я должен вам сказать, что мы с приятелем в высшей степени достойны доверия. У нас великое множество своих тайн, которые мы постоянно доверяем тем, кому не следует. А если, как я полагаю, ваша история достаточно нелепа, то и в этом случае, уверяю вас, вы можете, не стесняясь, изложить ее нам, ибо более нелепых людей, чем мы, вы не сыщете во всей Англии. Меня зовут Годол, Теофилус Годол; имя моего друга — майор Альфред Хаммерсмит, во всяком случае, ему угодно выступать под этим именем. Всю свою жизнь мы посвятили поискам экстравагантных приключений; и нет такой экстравагантной выходки, которой бы мы не могли посочувствовать всей душой.

— Вы мне нравитесь, мистер Годол, — ответил молодой человек, — к тому же вы во мне вызываете инстинктивное доверие; и я не имею ничего против вашего друга, майора, который представляется мне переодетым вельможей. И уж, во всяком случае, я убежден, что к армии он не имеет ни малейшего касательства.

Полковник только усмехнулся, услышав такой комплимент своему искусству перевоплощения.

— Существует множество причин, по которым мне не должно бы вам открыться, — продолжал между тем молодой человек, постепенно воодушевляясь. — Быть может, поэтому-то я и намерен рассказать вам все без утайки. Во всяком случае, я вижу, что вы настроились услышать нечто нелепое, и у меня не хватает духа вас разочаровать. Свое имя, в отличие от вас, я не назову. Возраст мой не имеет прямого отношения к моему рассказу. Я прямой наследник своих предков, и наследство мое заключается в весьма сносном жилище, которое я занимаю по сей день, и капитале, дававшем триста фунтов годового дохода. Вместе с домом и этим капиталом я, должно быть, унаследовал от предков и легкомыслие, не противиться которому составляло высшее наслаждение всей моей жизни. Я получил хорошее образование. Я изрядный музыкант — еще немного, и мог бы играть на скрипке в каком-нибудь захудалом оркестре, однако как раз этого немногого мне и недостает. То же относится к моей игре на флейте и на валторне. Выучился играть в вист и в этой премудрости преуспел настолько, что с легкостью могу проигрывать до ста фунтов в год. Знакомство мое с французским языком оказалось достаточным, чтобы мотать деньги в Париже почти с той же легкостью, что и в Лондоне. Как видите, я человек всесторонне образованный. Жизнь не обошла меня и приключениями всевозможного рода, я даже дрался на дуэли, для которой не было ни малейшего повода. А два месяца назад я повстречал молодую особу, которая показалась мне олицетворением всех совершенств, как духовных, так и физических. Сердце мое растопилось. Я, наконец, встретил свою судьбу и чуть было не влюбился. Но когда я принялся подсчитывать, что осталось мне от всех моих капиталов, оказалось, что у меня нет и полных четырехсот фунтов! И вот я вас спрашиваю: может ли уважающий себя человек позволить себе влюбиться, имея за душой всего четыреста фунтов? Естественно, я должен был ответить на этот вопрос: нет, не может. Засим, расставшись с очаровательницей и несколько ускорив темп проматывания своих капиталов, к сегодняшнему утру я остался с суммой в восемьдесят фунтов в кармане. Разделив эти деньги на две равные части и отложив на одно дело сорок фунтов, остальные сорок я решил во что бы то ни стало промотать до наступления ночи. Я премило провел день, разыграл не одну комедию, подобную этой, с пирожными, благодаря которой я имел честь познакомиться с вами. Дело в том, что я, как я вам уже докладывал, задумал привести свои дурацкие похождения к еще более дурацкому концу. Когда я выбросил у вас на глазах свой кошелек на середину мостовой, те сорок фунтов у меня уже кончились. Итак, вы теперь не хуже меня самого знаете, что я представляю собой: безумец, но последовательный в своем безумии и, как вы, надеюсь, подтвердите, не нытик и не трус.

По всему тону речей молодого человека можно было заключить, что он не питает относительно себя никаких иллюзий и, напротив, горько в себе разочарован. Его собеседники догадывались, что сердечная история, которую он им поведал, затрагивала его больше, нежели он хотел показать, и что они имеют дело с человеком, задумавшим покончить все счеты с жизнью. Комедия с пирожными обещала обернуться трагедией.

— Какое, однако, совпадение, — воскликнул Джеральдин, сделав глазами знак принцу Флоризелю, — что в этой пустыне, именуемой Лондоном, мы трое совершенно случайно повстречали друг друга! И что к тому же мы все находимся, можно сказать, в одинаковом положении!

— Что вы говорите? — воскликнул молодой человек. — Неужели вы тоже дошли до полного разорения? И этот ваш изысканный ужин — такое же безумие, как мои пирожные с кремом? Неужели сам сатана свел нас вместе для последней пирушки?

— Как видите, сатана подчас бывает весьма любезным джентльменом, — сказал принц Флоризель. — Что касается меня, я так поражен этим совпадением, что, хоть сейчас мы с вами и не совсем в равных обстоятельствах, я намерен положить этому неравенству конец. Пусть ваш героический поступок с пирожными послужит мне примером.

С этими словами принц вынул бумажник и извлек из него небольшую пачку банкнот.

— Видите ли, я отстал недели на две, но хочу вас догнать с тем, чтобы прибыть к цели вместе с вами, ноздря в ноздрю, — продолжал он. — Этого, — сказал он, положив несколько бумажек на стол, — довольно, чтобы оплатить счет за ужин. Что касается остального…

Принц швырнул остаток в пылающий камин, вся пачка вспыхнула и пламенем взвилась в трубу.

Молодой человек попытался было удержать его руку, но не успел дотянуться до него через стол.

— Несчастный! — воскликнул он. — Зачем вы сожгли все ваши деньги? Надо было оставить сорок фунтов.

— Сорок фунтов? — переспросил принц. — Но отчего именно сорок, скажите на милость?

— И почему бы не все восемьдесят в таком случае? — подхватил полковник. — Ибо, насколько мне известно, в пачке находилось ровно сто фунтов.

— Больше сорока фунтов ему не понадобилось бы, — мрачно произнес молодой человек. — Но без них путь ему прегражден. Правила наши суровы и не допускают исключений. Сорок фунтов с души. Что за проклятая жизнь, когда человеку без денег и умереть нельзя!

Принц и полковник обменялись взглядами.

— Объяснитесь, — сказал последний. — Мой бумажник при мне и, кажется, не совсем пуст. Незачем говорить, что я готов поделиться всем, что у меня есть, с Годолом. Но я должен знать, для чего. Вы обязаны нам точно все разъяснить.

Молодой человек словно внезапно очнулся от сна. Он перевел взгляд с одного из собеседников на другого, и краска залила его лицо.

— А вы не смеетесь надо мной? — спросил он. — Вы в самом деле разорены дотла?

— Что касается меня — вне всякого сомнения, — сказал полковник.

— А что касается меня, — сказал принц, — я, по-моему, вам это доказал. Ибо кто, кроме совершенного банкрота, станет швырять деньги в огонь? Мои действия говорят за себя.

— Банкрот? — задумчиво протянул молодой человек. — Пожалуй. Или миллионер.

— Довольно, сударь, — сказал принц. — Я не привык к тому, чтобы мое слово подвергалось сомнению.

— Итак, вы разорены? — повторил молодой человек. — Разорены, как и я? Привыкнув не отказывать себе ни в чем, удовлетворять малейшую свою прихоть, вы наконец дошли до той точки, когда у вас остается возможность выполнить только одно, последнее, желание? И вы, — по мере того, как он говорил, его голос становился все глуше, — и вы готовы позволить себе эту последнюю роскошь? Вы намерены с помощью единственного, безотказного и самого легкого способа избежать последствий собственного безрассудства? Вы хотите улизнуть от жандармов собственной совести через единственную дверь, оставшуюся открытой?

Конец ознакомительного фрагмента.

Оглавление

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Клуб самоубийц предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Смотрите также

Вальтер Скотт, 1819

Фредерик Марриет, 1835

Письма Старка Монро. Дуэт со случайным хором. Романтические рассказы (сборник)

Трое в лодке, не считая собаки

Джером К. Джером, 1889

Портрет Дориана Грея

Редьярд Джозеф Киплинг, 1901

Александр Дюма, 1849

Стэнли Джон Уаймен, 1893

Вокруг света за восемьдесят дней

Приключения Ардента Троутона

Эдвард Говард, 1836

Последние дни Помпеи

Эдвард Бульвер-Литтон, 1834

Обзор на книгу Уильяма М. Теккерея «Ярмарка тщеславия»

Источник

Роберт Льюис Стивенсон «Клуб самоубийц»

Клуб самоубийц

Язык написания: английский

Перевод на русский: — Т. Литвинова (Клуб самоубийц) ; 1987 г. — 20 изд. — Е. Киселёв (Клуб самоубийц) ; 2011 г. — 2 изд.

Первая часть этого повествования посвящена борьбе принца Флоризеля и полковника Джеральдина против таинственного и коварного Председателя Клуба самоубийц — клуба, объединяющего людей, которые устали от жизни, но имеют сил с ней покончить.

Обозначения: циклы романы повести графические произведения рассказы и пр.

Издания на иностранных языках:

Со Стивенсоном я познакомился уже в зрелом возрасте. Его «Остров сокровищ» и «Черная стрела» доставили массу приятных впечатлений. А вот теперь ещё Стивенсон начал меня удивлять. Сначала «Владетель Баллантрэ», который показался психологическим триллером, едва ли не саспенсом с давящим ожиданием трагичной концовки. А вот теперь «Клуб самоубийц» – вещь авантюрная, интригующая, эдакие сказки «Тысячи и одной ночи» лондонского дна с психопатами, убийцами, преступными гениями, сановными чудаками и любителями острых ощущений. В этом уже было что-то от Хичкока с его непредсказуемой игрой событий диковинного мрачного карнавала, и терпкой щепотью черной иронии. Удивительное ощущение – как раз для промозглых сентябрьских вечеров.

Другое дело, что цикл (или сборник) – это слишком громко, так как каждая из историй, хоть и ведутся отдельными не связанными друг с другом персонажами, но, так или иначе, рассказывают одну сквозную историю – историю противостояния богемского Аль-Рашида принца Флоризеля и влиятельного жестокого Председателя Клуба самоубийц. Таким образом, хоть эти «повести» (видимо от слова «повествование») и раскрывают отдельную часть оного, но, по сути, читать их независимо друг от друга затруднительно. Поэтому «Клуб самоубийц» для меня не цикл, а цельное произведение из трех частей. Но это не минус – это его особенность. И особенность моего восприятия.

А беда же в том, что не всегда автор свои рассказы-части «дожимал». И это при всей его изобретательности и смелости, что особенно была видна в “Повести об английском докторе и дорожном сундуке” (она показалась мне наиболее цельной и самой удачной во всех отношениях). В первой «повести» сдута концовка (на мой взгляд). А в последней – на которую легло бремя завершения всей истории – самое интересное и важное автор просто взял и увёл с глаз читателя – что это, не смог придумать? И это уже кажется не игрой с читателем, а промахом – и до жути обидным.

А вы обратили внимание на то, что принц Флоризель является весьма неприятным субъектом? Да, он совершает разные благородные поступки и стремится облагодетельствовать как можно больше людей, но.

Все должны испытывать признательность по отношению к принцу за то, что он разогнал целый вертеп скучающих бездельников под названием «Клуб самоубийц», отучил их отвергать нравственные мерки и хвастать разными омерзительными поступками, но.

Вернемся к первому предложению данного отзыва и выясним все насчет столь навязчивого «но». При всех своих добродетелях наш принц — этакий благородный шут гороховый, напыщенный и самодовольный бездельник, не очень умный и не всегда дальновидный, сующий нос не в свои дела, выступающий в роли благодетеля даже тогда, когда его об этом не просят. Наш принц — это плод затеянной Стивенсоном попытки написать нечто пародирующее всех этих благородных и безупречных принцев, графов, баронов и других титулованных особ, чьими жизнеописаниями и невероятными подвигами писатели того времени уже весьма изрядно утомили публику.

И есть нечто забавное в том, что многие поколения читателей не совсем поняли суть коварного плана Стивенсона и наотрез отказались воспринимать похождения Флоризеля в ироническом ключе. Та же самая оказия, помнится, приключилась с трилогией о Фантомасе, которую иные советские зрители приняли не за пародию, а за доподлинный эталон романтических историй.

И, кстати, фильм с Далем и Банионисом, это, как говорится, в большей степени «по мотивам». О его содержании лучше при чтении книги забыть, а то еще обидишься на Стивенсона, что у него все менее романтично и с весьма прозрачными намеками на нелепость всего происходящего.

Серия рассказов с детективным уклоном. Доблестный и благородный принц Флоризель не может позволить существовать ужасной организации, клубе самоубийц. Он готов рискнуть не только своей жизнью, но и будущим своего государства, лишь бы покончить с деятельностью клуба. Его друг и соратник полковник Джеральдин всячески старается уберечь падкого на приключения принца от необдуманных действий.

Каждый рассказ имея очень интересную завязку, завершается достаточно предсказуемо. Первая история — самая лучшая. Последующие, почему то, становятся все хуже и хуже. Но даже не смотря на слабую еще и эмоциональную сторону произведения, цикл достоин внимания. От него веет каким-то неописуемым очарованием.

После просмотра великолепного фильма с Олегом Далем и Донатасом Банионисом первоисточник меня несколько разочаровал. Не хватает той искры и очарования, присущим фильму.

Источник