княжна тараканова о чем книга
Княжна Тараканова. Исторический миф и реальность
По статье снят сюжет на т/к «Культура». Его можно увидеть здесь:
https://www.youtube.com/watch?v=IDRSHxDDObY
Княжна Тараканова: исторический миф и реальность
(статья из цикла «Родословная культуры»)
Год тысяча восемьсот шестьдесят третий: на выставке Академии художеств представлена знаменитая с той поры картина Флавицкого «Княжна Тараканова». Сюжет навеян одноимённым романом Данилевского. Но сама эта история изображённой на холсте женщины, якобы тайной дочери императрицы Елизаветы и фельдмаршала Алексея Разумовского, пришла к нам из Европы. Первыми о ней писали журналисты и литераторы Франции. Именно их версия судьбы претендующей на трон дамы легла в основу романа и картины. И версия эта оказалась очень стойкой. Уже в наши дни по ней снят фильм «Царская охота».
Но кем на самом деле была эта женщина? И действительно ли существовала царственная дочь от тайного брака? Чтобы выяснить это, вернёмся снова в девятнадцатый век.
Спустя четыре года после шумного успеха картины Флавицкого вышла в свет историческая повесть-исследование писателя Мельникова-Печерского. Её название – «Княжна Тараканова и принцесса Владимирская». Автор изучил все доступные в то время документы и убедительно показал: загадочную самозванку подготовили польские конфедераты Карла Радзивила в союзе с правящими кругами Франции. Происхождение женщины осталось неизвестным, но ведёт на Восток.
Алина или, по-другому, Али-Эмете, впервые широко заявила о себе в Париже. Сначала её представили мифической принцессой Владимирской из рода Рюрика. А чуть позже – дочерью покойной императрицы Елизаветы. Была Алина очень красива, образованна, умна и любила богатых мужчин.
Её появление совпало с разделом Польши, нашей победой над турками и первым заявлением о себе самозванца Пугачёва. Он также был тайно связан с конфедератами. Эту широкую интригу изготовили в общем центре непосредственно против Екатерины Второй и всей внешней политики России.
В ответ русский двор составил контр-игру. События развивались быстро. Самозванка обратилась с воззванием к нашему флоту, стоявшему в Италии, в Ливорно. Военными силами России в Средиземноморье руководил тогда граф Алексей Орлов. Он прикинулся единомышленником Алины, обещал помощь. Затем разыграл страсть к ней, сумел вызвать ответное чувство. Они становятся любовниками. А вскоре Орлов заманивает мнимую царскую дочь на корабль и увозит в Россию.
Так она оказалась в Алексеевском равелине Петропавловской крепости. Алина была уже беременна, ждала ребёнка от графа. В тюрьме у неё открылась скоротечная чахотка. Она родила дочь и следом умерла в самом конце тысяча семьсот семьдесят пятого года. Похоронили её там же, в крепости у равелина.
Сюжет картины Флавицкого исторически недостоверен уже только тем, что самозванка скончалась за два года до изображённого художником знаменитого наводнения. Этот сюжет сочинён в европейской печати.
Но была ли в истории настоящая царственная дочь Елизаветы? Или это всё сплошной вымысел?
Память о настоящей княжне Августе Таракановой долго хранилась в простом народе. О ней ходило много рассказов-преданий. Мельников-Печерский в своей повести тоже упоминает о ней. Но полнее всего сказано в малоизвестной церковной книге «Жизнеописание схиархимандрита Моисея Оптинского», изданной в конце девятнадцатого века.
Итак, шёл тысяча семьсот восемьдесят пятый год. В московский Ивановский монастырь, что на Кулишках у Зарядья, привезена по секретному распоряжению императрицы неизвестная женщина сорока лет. Её поместили в отдельную келью-домик. Доступ к ней строго запретили. Монашеское имя ей дано Досифея. После смерти Екатерины Второй строгость к этой монахине-пленнице ослабили, но надзор оставался всегда. Совсем немногих допускали к ней. А храмовое богослужение совершали отдельно, для неё одной.
Люди, знавшие матушку Досифею, оставили свои скупые воспоминания. Сложением она была довольно хрупкая, стройная. Лицо красивое, с тонкими чертами, выражения кроткого. Отличалась монахиня прекрасным образованием, обхождения была благородного. На стене кельи висел портрет императрицы Елизаветы.
Мать Досифея прославилась в Москве как сильная молитвенница. Под окошком её всегда собирался народ: кто-то – за духовным советом и помщью; кто-то – из любопытства; а кто-то – за подаянием. На содержание затворницы казна отпускала крупную сумму денег. Но монахиня раздавала их беднякам. Также, она славилась как рукодельница. Вырученные за шитьё деньги раздавались тоже.
От матушки Досифеи сохранилось одно-единственное письмо. Когда-то она благословила им на монашеский путь братьев Иону и Тимофея из купеческого рода Путиловых вопреки воле их родителей. Вот её слова: «Должно заметить, что на путь правый указует идущим не скитающийся в мирской прелести, ищущий спокойствия телеснаго. но напутствуемый чрез Христа старец, хотя в раздраном рубище и хладный телом, но теплый верою… Вы же, видев совесть свою как бы в зеркале, и приняв несение креста Спасителя нашего…страшитесь сбросить его с себя, угождая побуждениям плоти, в коей часто бывает и враг владыкою… Видев же вас несетующих и без уныния…прошу вас смиренно, писать мне впредь… Имею честь быть, грешная Монахиня Досифея».
Слова этого письма смело можно отнести к жизни самой Досифеи, в прошлом – царственной княжны Августы Таракановой. Четверть века она провела в затворе и молитве и ещё при жизни почиталась народом как преподобная.
Ну, а братья Путиловы с её напутствия станут великими монахами. Один – архимандритом Исаакием, строителем Саровской пустыни во время жития в ней преподобного Серафима. Другой – схиархимандритом Моисеем, строителем Оптиной пустыни. Именно он положил начало скиту и великому Оптинскому старчеству.
Мать Досифея скончалась четвёртого февраля тысяча восемьсот десятого года и погребена в Ново-Спасском монастыре, в усыпальнице рода Романовых. На отпевании были главнокомандующий столицы граф Гудович с женою Прасковьей Кирилловной Разумовской, другие вельможи екатерининской эпохи и множество простого народа.
А в настоятельских покоях ещё долго хранился неизвестный сегодня портрет молодой княжны Августы Таракановой.
Как избирательно работает память! Она часто хранит яркую оболочку ядовитых событий в ущерб скромному и тёплому облику благодатного содержания.
Легенда о княжне Таракановой
Зигзаги российской истории XVIII столетия с ее постоянными дворцовыми переворотами, самый дух авантюрного галантного века, помноженные на талант писателей и живописцев, создали легенду о «княжне Таракановой«. Подлинное имя и происхождение этой дамы так и остались тайной, что, собственно, и не удивительно, поскольку эта красавица ничего не совершила. Вот только имя, под которым ее запомнили в истории, — она никогда не употребляла сама. И вопреки известной картине — «княжна» не погибла во время наводнения в каземате Петропавловской крепости…
Первое упоминание о таинственной принцессе (без упоминания ее имени) встречается на страницах книги французского дипломата и писателя Жана Анри де Кастера «Жизнь Екатерины II, императрицы России» (Vie de Catherine II, impératrice de Russie), которая вышла в 1797 году.
Естественно, по стародавней российской привычке, книга была запрещена у нас, хотя ее читали все образованные русские современники. За отсутствием собственных исторических книг и потому, что запретный плод сладок, книга де Кастера, который сам никогда не был в России и только пересказывал полученное из вторых, а то и третьих рук, пользовалась популярностью. Откуда бы обыватель смог узнать о тайном браке и незаконных детях императрицы Елизаветы Петровны?
По российским городам и весям ходили зачитанные до дыр переводы труда французского писателя. Из тогдашнего «самиздата» читатели узнавали, что военачальник Александр Суворов лично рубил головы турецким янычарам, чтобы высыпать их из мешка у ног своего командира князя Григория Потемкина. Вот из такого сочинения, где правда причудливо перемешалась с неправдой, полуправдой и ложью, можно было узнать о плоде любви императрицы Елизаветы и ее фаворита Алексея Разумовского.
Самозваная принцесса Володимирская. Мраморный барельеф, предполагаемый прижизненный портрет
Сначала принцесса стала игрушкой в политических играх польского магната Радзивилла, а потом в Италии обманом была схвачена Алексеем Орловым, от которого родила ребенка, а сама погибла в каземате Петропавловской крепости во время наводнения. Автор имел в виду сильное наводнение 10 сентября 1777 года, во время которого рухнула часть стены Петропавловской крепости, и по столице ходили слухи, что утонули заключенные.
Бывший секретарь саксонского посольства при дворе Екатерины II Георг Адольф фон Гельбиг в своей нашумевшей книге «Русские избранники со времен Петра I (1680) до Павла I (1800)» объявил загадочную персону дочерью императрицы Елизаветы и ее другого фаворита Ивана Шувалова. Возможно, он был первым, кто присовокупил к титулу княжны фамилию Тараканова, которую она никогда не носила.
Кроткая княжна тихо жила в Италии и вовсе не мечтала о престоле, а лишь страдала от отсутствия средств. Коварные русские офицеры уплатили ее долги, чтобы заманить девушку в ловушку. Варвары отправили княжну в Россию, где бедняжка скончалась в шлиссельбургской тюрьме. Несчастный отец не посмел открыться дочери.
В 1859 году в московском журнале «Русская беседа» появились выдержки из писем итальянского аббата Роккатани (составлены в 1820-х годах) о пребывании в Риме в начале 1775 года «неизвестной принцессы Елизаветы», именовавшей себя дочерью российской императрицы Елизаветы Петровны и искавшей поддержки у польского посла и папской курии. В конце своего сообщения аббат, лично знакомый с этой дамой, сообщал, что она выехала в Ливорно, где стоял на якоре русский военный флот.
В журнале публиковались копии донесений командующего русским флотом в Средиземноморье графа Алексея Орлова об установлении контактов с самозванкой и рапорт от 14 (25) февраля 1775 года о ее аресте. О судьбе «принцессы» составители не знали и предполагали, что она умерла в заключении.
В том же году историк русской литературы Михаил Лонгинов писал о «жизни Елизаветы Алексеевны Таракановой», о которой ему мало что было известно. Автор цитировал одно «предание», гласившее, что она погибла во время наводнения в тюрьме, а по другому — была погребена в Новодевичьем монастыре. Были и другие публикации, но настоящую славу этому имени принесла, выставленная в 1863 году, картина молодого живописца Константина Флавицкого «Княжна Тараканова в Петропавловской крепости во время наводнения». Именно художник дал красавице, величавшей себя десятком имен и титулов, фамилию Тараканова.
Отметив мастерство, с которым написана картина, и «прекрасный сюжет» полотна, Михаил Лонгинов первым опроверг «ложное событие». Он основывался на рассказе к тому времени уже покойного сановника — председателя Государственного совета и по совместительству президента Академии наук графа Дмитрия Николаевича Блудова. В первой половине XIX века он готовил для Николая I обзор многих секретных политических дел екатерининской эпохи. Он и назвал точную дату смерти пленницы от чахотки — 4 декабря 1775 года, задолго до наводнения 1777 года.
Писатель к тому времени уже не сомневался в самозванстве безвестной пражской трактирщицы, не знавшей русского языка и никогда не носившей фамилию Тараканова. В связи с этой историей появилась информация о существовании еще более загадочных «брате и сестре Таракановых», якобы имевших прямое отношение к роду Разумовских и безвыходно пребывавших в монастыре.
Несмотря на то что в 1867 году был опубликован большой корпус прежде секретных документов, проливающих свет на личность самозванки и сведения о ней, образ прекрасной авантюристки продолжал притягивать к себе беллетристов.
Жертва самодержавия в романе Григория Данилевского «Княжна Тараканова» (1883). Двадцатиминутный фильм, снятый в 1910 году по драме И.В. Шпажинского «Самозванка (княжна Тараканова)», иллюстрирующий картину Флавицкого. В 1990 году выходит лента «Царская охота» по одноименной пьесе Л.Г. Зорина и многочисленным постановкам Театров имени Моссовета и имени Вахтангова, где фаворит императрицы Орлов, пользуясь любовью к нему красавицы Таракановой, выполняет приказ Екатерины II по пленению преступницы.
Словом, образ жертвы гнусного самодержавного режима готов к применению, пусть уже и не в политических целях. Хотя почему бы лишний (лишний ли?!) раз не опорочить Россию и ее государственные институты. Лучше всего сделать это можно на примере жизни неотразимо красивой молодой женщины. Для литераторов тут тоже поле, на котором уже кто только не повалялся, включая Зорина и Радзинского: интриги сильных мира сего, любовь, обманутая красавица, государственный муж, мужчина-подлец и т.д.
Г. Сердюков. Портрет неизвестной. По утверждению владельца картины П. Ф. Симсона, на ней изображена княжна Тараканова
Кому охота заглядывать в давно опубликованные архивные документы или прочитать все версии, чтобы отделить истину от вымыслов и мифов. Такую неблагодарную работу проделал писатель и историк Игорь Курукин, давший интересный обзор всевозможных гипотез и реальный срез событий.
По его мнению, женщина, которая именовала себя госпожа Франк, Шелль, Тремуйль, Али Эмете, княжна Элеонора де Волдомир, принцесса Азовская, графиня Пиннеберг и просто Елизавета, но никогда «княжна Тараканова», была обыкновенной авантюристкой, а не ребенком от морганатического брака дочери Петра Великого с кем-либо из фаворитов.
Точная дата рождения «принцессы Елизаветы», которая не знала ни русского, ни польского языков, но хорошо говорила по-немецки и предпочитала писать по-французски, неизвестна. Сама она на следствии в 1775 году утверждала, что ей 23 года. Получается, она родилась в 1752 году. «Однако эта дата ничем не подтверждена, и похоже, что, указывая возраст, узница Петропавловской крепости лукавила, — замечает Курукин. — В письме 1773 года к министру трирского курфюрста-архиепископа она сообщила, что родилась в 1745 году; следовательно, тогда ей было от роду 28 лет, а ко времени начала следствия — и все тридцать. Так что сейчас мы можем лишь говорить, что ей было от 20 до 30 лет».
Генерал-майор Алексей Иванович Тараканов действительно существовал, но мог ли он взять на воспитание ребенка императрицы и дать ему свое имя? Он был послан в Кизляр, где пробыл до ноября 1742 года, после этого служил в Москве, потом получил отпуск на два года, а в 1750-х годах не состоял на действительной службе.
«Тараканова Августа (принцесса, в иноцех Досифея)»
«Побродяжка», или «авантюриера», как ее аттестовала в письмах к следователю Голицыну сама Екатерина, не имела ничего общего с реальной «принцессой Елизаветой». Автор биографии «княжны Таракановой» делает вывод:
«Пленница Петропавловской крепости затмила своей персоной ту, в отношении которой власти и исследователи, пожалуй, имели больше оснований для волнения: таинственную монахиню Досифею — предполагаемую дочь императрицы Елизаветы и Алексея Разумовского, родившуюся около 1746 года, проживавшую в почетной изоляции в московском Ивановском монастыре и похороненную в родовой усыпальнице бояр Романовых в Новоспасском монастыре.
Но история законопослушной затворницы не столь авантюрна, нет в ней ни бурных страстей, ни приключений, ни уголовного дела — вот и не сложилась красивая легенда».
Княжна Тараканова
Она обессмертила художника
Константина Дмитриевича Флавицкого (1830-1866) многие искусствоведы называют художником одной картины. Умер он от туберкулез в тридцать шесть лет. «Княжна Тараканова» стала картиной, которая обессмертила художника.
Происхождение княжны до сих пор туманно. С XVIII века существует легенда, нашедшая отражение и в европейской литературе, о том, что императрица Елизавета вступила в тайный брак с Алексеем Разумовским. К слову, имя этого вельможи тесно связано с Восточным административным округом. Именно в Перове находился его летний дворец, возведенный по проекту Франческа Растрелли.
Находился дворец на месте, где теперь расположен кинотеатр «Владивосток» (улица Сергея Лазо, дом 3). Строение было разобрано в конце XVIII века. Дворец являлся частью дворцово-паркового ансамбля, включавшего и сохранившуюся до наших дней Знаменскую церковь конца XVII — начала XVIII века. Имеется предание, что именно в этой церкви императрица и граф были тайно повенчаны…
От прежней великолепной усадьбы осталась лишь часть Перовского парка. Говорят, что в честь рождения своей дочери Елизаветы Августы, граф Разумовский высадил там дуб. Так это или нет, доказать сложно. Однако старый дуб в парке имеется и прежде туда довольно часто приводили экскурсии.
Что о княжне писали историки
Жан Анри Кастера в книге «Жизнь Екатерины II, императрицы российской» предполагает, будто Елизавета родила мужу двоих сыновей и дочь Елизавету. Именно она и вошла в историю, как княжна Тараканова. В детстве её забрал из семьи князь Карл Радзивилл и увёз в Рим, желая вырастить будущую претендентку на российский престол.
Секретарь саксонского посольства Адольф фон Гельбиг в Russische G;nstlinge утверждает, что, по слухам, детей было двое. Сын, носивший позднее фамилию Закревский, и дочь — княжна Тараканова. Отцом последней фон Гельбиг называл Ивана Ивановича Шувалова.
В то же время, по мнению многих историков, Елизавета Петровна не оставила после себя потомства. Предания о её детях от Разумовского или Шувалова не находят документального подтверждения.
Начало публикациям достоверных сведений о княжне было положено в 1863 году, когда в Лейпциге вышла брошюра Августина Голицына «О мнимой княжне Таракановой», где цитировались письма, написанные ею во время пребывания в Риме, и приводился текст поддельного завещания Елизаветы Петровны.
В 1867 году с разрешения, а вполне возможно, что и по прямому указанию императора Александра II, в «Сборнике Русского исторического общества» было опубликовано сообщение о деле «княжны» с приложением подлинных документов. В этом же году граф Виктор Панин издал свою работу на немецком языке, прибавив к ней новые документы. Работу Панина дополнил директор Государственного архива Константин Злобин.
В том же году увидела свет книга чиновника II Отделения Г. фон Бреверна «Предполагаемая дочь императрицы Елизаветы Петровны». Современники утверждают, что это «заурядная реляция, хорошо составленная, но сухо изложенная» и, скорее, не исторический труд, а «работа следователя». Все же остальные публикации призваны разъяснить официальную точку зрения на дело самозванки.
До 1770 года в Европе о ней не знали
По предположению маркиза Томмазо д’Античи, встречавшегося с ней в Риме, она была немкой. Английский посланник при петербургском дворе уже после поимки и заключения самозванки в Петропавловскую крепость объявил императрице Екатерине II, будто она дочь пражского трактирщика.
Джон Дик, английский же посланник в Ливорно, содействовавший Орлову в задержании «княжны», считал, что она была дочерью нюрнбергского булочника.
Историк Дьяков, исходя из того, что её переписка с немецким графом Лимбургом велась на французском языке, считает самозванку француженкой и сделал вывод, что она не была знакома со славянскими языками.
Но все предположения историков и лиц из числа современников о её происхождении из низов противоречат фактам. Девушка имела явно незаурядное образование и воспитание. По свидетельствам современников, она живо интересовалась искусством, прекрасно разбиралась в архитектуре и живописи, рисовала и играла на арфе.
Так же надо отметить, что никто о существовании «великой княжны Елизаветы Владимирской» до 1770 г. в Европе не знал.
Княжна была красавицей
Все без исключения отмечают необыкновенную внешность княжны. Изящная, худощавая, с энергичными резкими движениями, карими глазами, а продолговатый нос с горбинкой и черные волосы придавали чертам итальянский характер. И если бы не чуть косые глаза, она могла бы соперничать с лучшими европейскими красавицами. Своей красотой княжна покоряла сердца богатых поклонников и часто их разоряла, а потом скрывалась от кредиторов.
Алексей Орлов, позднее захвативший и доставивший самозванку в Петербург, характеризовал её следующим образом:
«Оная ж женщина росту небольшого, тела очень сухова, лицом ни бела, ни черна, а глаза имеет большие и открытые, цветом тёмнокарие и косы, брови тёмнорусые, а на лице есть и веснушки; говорит хорошо по французски, по немецки, немного по итальянски, разумеет по английски: думать надобно, что и польский язык знает, только ни как не отзывается: уверяет о себе, что она арабским и персидским языком очень хорошо говорит».
Единственным достоверным изображением самозванки являлся мраморный барельеф из коллекции великого князя Николая Михайловича. На обороте женского профильного портрета имеется надпись, что «головка княжны Таракановой» досталась одному из последних владельцев от бабушки, получившей портрет от самого Алексея Орлова. Вполне возможно, что барельеф был подарен графу самой «княжной» или изъят людьми Орлова при обыске дома самозванки в Пизе после её похищения.
Краевед и коллекционер Павел Симсон считал портретом «княжны» работу художника Григория Сердюкова из своего собрания. Её репродукция была опубликована в журнале «Старые годы». На полотне была изображена женщина в восточном костюме с закрытой вуалью нижней частью лица. Однако маловероятно, что Сердюков рисовал именно самозванку. На обороте холста художник указал дату 19 октября 1770 года и место, где была создана картина, — Петербург. Дискуссия о том, кто же изображён на портрете, осталась незавершённой. Сама картина позднее была утрачена.
Орлову за содействие была обещана опора и защита
Впервые молодая авантюристка появляется под именем мадмуазель Франк. Потом — мадам Тремуйль, персиянки Али-Эмете. Пока, наконец, не называет себя Елизаветой Владимирской, дочерью императрицы, рожденной от тайного брака последней с фаворитом Разумовским. В 1774 году княжна, поддерживаемая польской Барской конфедерацией и князем Карлом Радзивиллом, объявила себя сестрой Пугачева и претенденткой на российский престол. Она заявляла, что императрица Елизавета I передала ей права на престол.
Естественно, императрица Екатерина II не могла остаться безучастной и она поручает графу Алексею Орлову похитить самозванку.
Граф Алексей Орлов, адмирал русской эскадры, незадолго до встречи с княжной, победил турок под Чесмой. Его эскадра стояла в Ливорно, готовясь к возвращению на родину. Сам граф поселился в Пизе — уютном городке среди роскошной итальянской природы. 18 августа 1774 года его сиятельство получает от самозванки пакет с её «манифестиком» (фр. petit manifeste) или воззванием, адресованным русским морякам.
К манифесту было приложено письмо. В нём «княжна» назвалась дочерью Елизаветы Петровны, упоминала вымышленное завещание императрицы, рассказывала о своей жизни при матери до девятилетнего возраста, затем у «шаха персидского». Не скрывает своего намерения при помощи Емельяна Пугачёва (под именем которого якобы выступал «князь Разумовский») занять престол. В этом намерении её поддерживают турецкий султан и европейские государи.
Алексею Орлову за содействие были обещаны «опора, защита» и вечная признательность. Из осторожности самозванка писала, будто находится в Турции с надёжной охраной.
Ещё один «манифестик» был направлен Никите Ивановичу Панину, который (как полагается, по прямому приказу Екатерины, не желавшей привлекать внимание к этой истории) назвал претендентку «побродяжкой» и оставил её письмо без всякого внимания.
Граф Алексей Орлов дал знать о полученном письме Екатерине, подозревая, что за спиной самозваной «княжны», как (по его мнению) и за спиной Пугачёва, стоит французский двор, писал:
«Желательно, всемилостивейшая государыня, чтоб искоренён был Пугачев, а лучше бы того, если бы пойман был живой, чтоб изыскать чрез него сущую правду. Я всё ещё в подозрении, не замешались ли тут Французы, о чём я в бытность мою докладывал, а теперь меня ещё более подтверждает полученное мною письмо от неизвестного лица. Есть ли этакая, или нет, я не знаю, а буде есть и хочет не принадлежащаго себе, то б я навязал камень ей на шею да в воду (…) от меня же послан нарочно верный офицер, и ему приказано с оною женщиной переговорить, и буде найдет что-нибудь сомнительное, в таком случае обещал бы на словах мою услугу, а из-за того звал бы для точного переговора сюда, в Ливорно. И моё мнение, буде найдётся такая сумасшедшая, тогда заманя её на корабли, отослать прямо в Кронштадт, и на оное буду ожидать повеления: каким образом повелите мне в оном случае поступить, то всё наиусерднейше исполнять буду. »
Обманом самозванку удалось завлечь на флагманский корабль «Святой великомученик Исидор». Княжну приветствовали криками «ура!» и царским салютом. На кораблях были подняты флаги. Офицеры и матросы для этого случая надели парадную форму.
В каюте адмирала Грейга был накрыт стол и подан роскошный десерт. За здоровье «принцессы Елизаветы» подняли кубки. «Княжна» поднялась на палубу, чтобы наблюдать за происходящим. Она не заметила, что всё окружавшее её общество вдруг куда-то исчезло, кроме бывших рядом с ней слуг и двоих поляков. Подошедший к ним гвардейский капитан Литвинов официально объявил об их аресте. «Княжну» вместе с горничной отвели в каюту. Людей, сопровождавших её, разделили и перевезли на другие корабли эскадры.
Арест вызвал возмущение
Уже под арестом она написала письмо Алексею Орлову, в котором уверяла в своей неизменной любви и просила помочь ей освободиться. Продолжая играть комедию, граф, находившийся в Ливорно, прислал ответ на немецком языке. В нём он сообщал, будто сам находится «под караулом», но приложит все усилия, чтобы бежать и освободить её. Письмо было написано для того, чтобы удержать пленницу от самоубийства. В это же время посланники графа в спешном порядке отбыли в Пизу, чтобы захватить имущество и бумаги самозванки, а также распустить её свиту.
Арест «принцессы» вызвал возмущение в Ливорно, Пизе и Флоренции. В течение двух дней, пока русская эскадра ещё стояла на рейде, её постоянно окружали лодки, полные местных жителей. Только цепь солдат на палубе, угрожавших открыть огонь, удерживала их на почтительном расстоянии. По некоторым сведениям, тосканский герцог Леопольд выразил своё возмущение подобным нарушением международного права, однако не получил из России никакого ответа. Его брат Иосиф будто бы отдал в порты приказание задержать корабль с самозванкой на борту.
Императрица поздравила графа
26 февраля эскадра снялась с якоря. Пленнице выделили персонального врача, с ней оставили горничную. Сам граф Орлов выехал из Пизы позже сухим путём. Весной 1775 года он на обеде у русского посла в Венеции встретился с князем Радзивиллом, который просил прощения у Екатерины II. Граф обещал помочь ему помириться с императрицей.
По воспоминаниям адмирала Грейга, который сопровождал княжну в Россию, выполнить порученное оказалось крайне тяжело. До прибытия в английский порт Плимут она вела себя достаточно спокойно. Однако во время стоянки с ней, так и не дождавшейся ни самого Орлова, ни его письма, случился нервный припадок, завершившийся обмороком. Когда её вынесли на палубу, чтобы привести в чувство, она через некоторое время вскочила и попыталась выпрыгнуть за борт. Мимо как раз проплывала рыбацкая лодка. В последний момент пленницу удалось задержать. Когда княжна поняла, что граф Орлов ее просто обманул, она затихла, замкнулась в себе и больше из каюты не выходила.
11 мая корабль прибыл в Кронштадт. 22 мая 1775 года Екатерина поздравляла графа Орлова с успешным проведением операции. Допрашивать таинственную пленницу Екатерина II поручила фельдмаршалу князю Голицыну. По приказу императрицы её спутников разместил их по казематам Алексеевского равелина.
Следствие интересовало её происхождении
Первый допрос «княжны» был проведён на следующий же день — 26 мая. Девять «вопросных пунктов» составила сама императрица. Допрос арестованной вёлся на французском языке. Секретарь следственной комиссии асессор Коллегии иностранных дел Василий Ушаков записывал показания по-русски. Их переводили «княжне» непосредственно перед тем, как просили подписать протокол.
Желая заставить заключённую говорить более откровенно, её скудно кормили. В камере при ней постоянно находились офицер и двое солдат. «Княжна» продолжала настаивать на правдивости своих показаний. Она назвала имена тех, кто мог рассказать о её жизни: Лимбурга, Огинского, барона Вейдберга (генерала французской службы), Сартина (французского министра), де Марена.
Однако эти лица не могли располагать сведениями о том, что более всего интересовало следствие, — её происхождении. Она написала несколько писем Голицыну и письмо Екатерине, где просила последнюю о личной встрече. Княжна уверяла, что может «доставить большие выгоды» империи, наладив торговлю с Персией.
Подписываясь «Elisabetta», она вызвала большое раздражение Екатерины, писавшей Голицыну: «…велите к тому прибавить, что никто ни малейшего не имеет сомнения о том, что она авантюрьерка, и для того вы ей советуйте, чтоб она тону убавила и чистосердечно призналась в том, кто её заставил играть сию роль, и откудова она родом, и давно ли плутни сии примышленны».
Тараканова отказалась признать себя «обычной женщиной»
29 июня князь Голицын получил 20 новых «вопросных пунктов». Они представляли собой не вопросы для подследственной, а подробный критический разбор её показаний. В письме к фельдмаршалу от того же числа императрица дала понять, что всё сказанное арестованной считает ложь. Встречаться с ней не намерена. От самого следователя требовала, чтобы тот узнал у «княжны» «когда и где самозванство на себя приняла, и кто первые ей были в том помощники».
В рапорте императрице от 13 июля Голицын так отзывается об арестованной: «Её изворотливая душа способна ко великой лжи и обману». Между тем состояние её здоровья ухудшалось. Он доносил в Москву, что по мнению врача, осматривавшего заключённую, она скоро умрёт.
25 июля заключенная княжна написала новые письма. Заключённая жаловалась на ухудшение условий содержания, предлагала новую версию своего происхождения, утверждала, что невиновна. Екатерине она предлагала «кончить дело дружелюбно» и отпустить её на волю.
В этот же день, 25 июля, Екатерина приказала Голицыну объявить «княжне», что та «по правосудию» должна быть заключена пожизненно. Однако, в обмен на признание вины и правду о своём происхождении, обещать ей свободу и разрешение заключить брак.
Тараканова отказалась принять предложение императрицы и признать себя «обычной женщиной». Окружавший её ореол тайны, единственное, что оставалось у неё, возбуждал к ней интерес и давал «положение в обществе»»…
Официальные источники утверждают, что узница Петропавловской крепости умерла от туберкулеза в декабре 1775 года. На последней исповеди она не раскрыла священнику тайну своего происхождения. Может быть, она и сама этого не знала и искренне верила в то, что она и есть внебрачная дочь Елизаветы. Арестантка была тайно погребена на территории Петропавловской крепости. Говорят, что в дождливые сумерки ее призрак является прохожим и беззвучно плачет.
Смерть её овеяна легендами
Все спутники «княжны» после того, как дали подписку о неразглашении обстоятельства дела, были освобождены и получили неплохие по тем временам деньги. Решение об этом было принято 13 января 1776 года. Всех вывезли за границу через Лифляндию тайно несколькими группами.
Усилия правительства по сохранению в тайне всех обстоятельств дела только способствовали распространению самых невероятных слухов о её судьбе. Сведения, дошедшие до иностранных дипломатов, были случайны и отрывочны. Так, в феврале 1776 года саксонский посланник, барон Сакен, сообщал, что «сумасшедшая, так называемая принцесса Елизавета», умерла в Шлиссельбурге «два дня тому назад». Причиной смерти неизвестной чрезвычайный посланник Великобритании Джеймс Харрис называл «колики в желудке» и тут же добавлял, что сам не верит этому. Промелькнула даже информация, что «принцесса» умерла в тюрьме «под ударами кнута».
По свидетельству авантюриста Винского, отбывавшего заключение в Петропавловской крепости через несколько лет после смерти «княжны», тюремщик Алексеевского равелина вспоминал, будто в конце июля 1775 года к пленнице приезжал граф Орлов. Она разговаривала с ним резко и громко, едва не переходя на крик. Он же говорил, что заключённая была беременна и родила в тюрьме. Тот же Винский утверждает, что «княжна» погибла во время наводнения 1777 года, так как для её спасения не было принято никаких мер.
Ещё одна Тараканова
Была еще одна княжна Тараканова по имени Августа. Считалось, что она и была настоящей дочерью Елизаветы и Алексея Разумовского. Родилась она предположительно в 1744 году, но была вывезена за границу. В 1785 году по велению Екатерины II ее насильно привезли в Россию и постригли в Московский Ивановский монастырь под именем Досифеи.
25 лет пребывала она в монастыре. Зналась лишь с игуменьей, духовником и московским купцом Филиппом Шепелевым. Жила в одноэтажных каменных келиях. На содержание её отпускалась особенная сумма из казначейства.
Но до самой смерти Досифея жила неспокойно, вздрагивала при каждом шорохе и стуке. Был у неё портрет Елизаветы Петровны и какие-то бумаги, которые она однажды сожгла. В молитвах и постах прошла её жизнь. Как пишут, была она аристократически воспитана, хорошо знала иностранные языки. Преставилась Досифея 64 лет от роду в 1810 году. Похоронили Досифею в Новоспасском монастыре в усыпальнице рода бояр Романовых, где погребались родственники царственного дома.
Ответ на вопрос: кто такая княжна Тараканова так и не получен.
… Картина Флавицкого, если рассмотреть ее поближе, раскрывает одну немаловажную деталь. У княжны Таракановой четыре руки. Две, явственно видимые, безвольно опущены вдоль тела. Но если присмотреться, можно увидеть две руки, которые девушка гордо скрестила на груди. Позже он закрасил скрещенные руки. Но они почему-то всё время проступают вновь…
Репродукция картины Константина Флавицкого «Княжна Тараканова!