когда деревья были большими что значит фраза
Когда деревья станут большими?
Впервые опубликовано на сайте «Литература и жизнь» по адресу: http://dugward.ru/novel/z26.html
—————————————————
Есть такой старый советский фильм режиссёра Льва Кулиджанова, впервые появившийся на экранах в 1962 году. Называется он: «Когда деревья были большими». Говорят, что изначально история называлась по-другому: «Благоразумная ведьма». Но в процессе работы над сценарием Кулиджанов придумал другое название, которое ему показалось более образным и романтичным.
Содержание этой истории наверняка знают многие: один непутёвый дяденька (в исполнении Юрия Никулина), который во время войны потерял жену, случайно узнаёт, что в деревне живёт девушка, которая в войну потеряла родителей, и приезжает к ней под видом её отца.
Я часто задумывалась над фразой, которую произносит главная героиня фильма, та самая девушка: «. это было, когда деревья были большими», подразумевая своё детство. Красивая фраза, но по моему мнению, странная для понимания. Когда девочка была ростом метр двадцать, деревья были большими, а когда она выросла до ста шестидесяти сантиметров, дерево, высотой в пятьдесят метров, стало маленьким? Выражение, конечно, романтическое, но ничуть не наглядное. Режиссёр Кулиджанов вероятно не подумал над смыслом этого «поэтического» оборота, может быть, не потрудился вспомнить своё собственное детство, или восприятие у него какое-то особенное, отличное от моего.
Я помню своё детство. Когда мне было три года, мы переехали из центра Ленинграда в новостроечный район на окраине. Здесь кроме новых многоэтажек и голой земли ещё ничего не было. Лишь возле речки Ивановки остатки деревни, разрушенной во время второй мировой войны, ведь по этому месту проходил передний край обороны Ленинграда. От деревни осталась только парочка уже нежилых домиков, уцелевшие яблони, да воронки от снарядов в земле. Вокруг самих многоэтажек не росло поначалу ни единого кустика.
Сентиментальное выражение, придуманное Кулиджановым, дезориентирует зрителя. Например, я совершенно не могу сказать, что в детстве деревья мне казались больше, чем сейчас. Кулиджановский образ не соответствует тому, что я помню и что вижу своими глазами. Слишком уж высоки деревья по сравнению с людьми, чтобы можно было уловить разницу, насколько они казались в детстве больше, чем сейчас. Скорее наоборот, такими большими как сейчас, они мне в детстве никогда не казались.
Мои мама и бабушка казались мне очень высокими. Потом я подросла и стала ростом с маму. Я даже помню, как мы стояли с ней в комнате перед зеркалом, и мама сказала мне, что я уже ростом с неё, я ответила, что стала не только высокая, но и сильная, обхватила маму за талию и приподняла. Мама, конечно же, тут же закричала, чтобы я её отпустила, иначе надорвусь. А потом я быстро переросла маму, и она уже перестала мне казаться высокой.
Помню нашу учительницу географии в средней школе. Она была нашим классным руководителем, и казалась мне очень высокой и мощной женщиной. Несколько лет назад я встретила её на улице, и мы заговорили. Меня поразило, что я, со своим не очень высоким ростом, вынуждена наклоняться, чтобы заглянуть в лицо этой маленькой старушке.
Конечно, название «Когда учителя были большими» прозвучало бы странно, и может быть, даже вызвало какие-то не те ассоциации. Но оно куда больше отражало бы то, как ребёнок, по мере своего взросления, воспринимает изменения в окружающем мире.
———————————
Фото не то самое, тут я постарше и из-за края фотографии веточки уже виднеются. И из шубки я выросла. Но вот беда: найти первую фотку не могу((.
Что означает фраза «Когда деревья были большими»? Какое продолжение?
«Когда деревья были большими»– такое название имел фильм известного режиссера Льва Кулиджанова, в котором в главных ролях играли Юрий Никулин и молодая актриса Инна Гулая.
Фильм о послевоенном времени, а снимался от в 1961 году. В нём показана история совсем юной девушки Наташи, оставшейся во время войны без родителей, и фронтовика Кузьмы Кузьмича, потерявшего жену.
А «деревья были большими», – так вспоминает героиня о своем детстве. Тогда, действительно, все деревья казались большими. Фильм очень тонкий и глубокий.
Сейчас эту фразу говорят иногда тогда, когда рассказывают о своем детстве, юности, вспоминают прошлое.
Это выражение, говорит нам о войне. В первые оно появилось в фильме под названием «Когда деревья были большими», где в главной роли Юрий Владимирович Никулин. Также не так давно появилась песня
Значит, человек живет в полном достатке. Значит у него сплошное удовольствие.
А нос в табаке… Так раньше ведь табак не курили, а нюхали.
Бытовало мнение, что нюхать табак крайне полезно. Так сказать убиваются все микробы в носоглотке.
Если человек и сытый и пьяный, и в носу полно табака, значит он богат, весел и «счастлив»!
Вот несколько предложений с именем существительным «гармония»:
Ой, сразу трагедия с леди Ди (Дианой) вспомнилась, где папарацци сыграли роковую роль в ее гибели. Ну все же попробуем обыграть в своих предложениях эту неоднозначную профессию.
Я категорически с этим не согласна, и мне кажется, что это очень страшная фраза. Она по-сути в открытую декларирует и дает добро на повсеместное равнодушие, наплевательство, формализм, предательство, деградацию и разрушение родственных, дружественных, приятельских, рабоче-деловых и всех прочих связей, которые имеют место быть между людьми.
Это приведенное выражение является фразеологическим оборотом, который частенько используется в нашей разговорной речи, когда хочется подчеркнуть, что чего-то или кого-то очень много, даже слишком, чересчур много;
в огромном количестве; в избытке.
Например, преподаватель говорит о своем ученике: «У Константина способностей хоть отбавляй, но ленится он».
Данным фразеологизмом подчеркивается, что даже убавление некоторого количества этого «чего-то» или «кого-то» не может привести к впечатлению, что стало меньше, все равно кажется, что очень много, что конца-краю нет,
не меряно не считано, хоть пруд пруди.
Выделенные жирным шрифтом выражения являются синонимичными к заданному хоть отбавляй.
Когда деревья станут большими?
Есть такой старый советский фильм режиссёра Льва Кулиджанова, впервые появившийся на экранах в 1962 году. Называется он: «Когда деревья были большими». Говорят, что изначально история называлась по-другому: «Благоразумная ведьма». Но в процессе работы над сценарием Кулиджанов придумал другое название, которое ему показалось более образным и романтичным.
Содержание этой истории наверняка знают многие: один непутёвый дяденька (в исполнении Юрия Никулина), который во время войны потерял жену, случайно узнаёт, что в деревне живёт девушка, которая в войну потеряла родителей, и приезжает к ней под видом её отца.
Я часто задумывалась над фразой, которую произносит главная героиня фильма, та самая девушка: «. это было, когда деревья были большими», подразумевая своё детство. Красивая фраза, но по моему мнению, странная для понимания. Когда девочка была ростом метр двадцать, деревья были большими, а когда она выросла до ста шестидесяти сантиметров, дерево, высотой в пятьдесят метров, стало маленьким? Выражение, конечно, романтическое, но ничуть не наглядное. Режиссёр Кулиджанов вероятно не подумал над смыслом этого «поэтического» оборота, может быть, не потрудился вспомнить своё собственное детство, или восприятие у него какое-то особенное, отличное от моего.
Я помню своё детство. Когда мне было три года, мы переехали из центра Ленинграда в новостроечный район на окраине. Здесь кроме новых многоэтажек и голой земли ещё ничего не было. Лишь возле речки Ивановки остатки деревни, разрушенной во время второй мировой войны, ведь по этому месту проходил передний край обороны Ленинграда. От деревни осталась только парочка уже нежилых домиков, уцелевшие яблони, да воронки от снарядов в земле. Вокруг самих многоэтажек не росло поначалу ни единого кустика.
Сентиментальное выражение, придуманное Кулиджановым, дезориентирует зрителя. Например, я совершенно не могу сказать, что в детстве деревья мне казались больше, чем сейчас. Кулиджановский образ не соответствует тому, что я помню и что вижу своими глазами. Слишком уж высоки деревья по сравнению с людьми, чтобы можно было уловить разницу, насколько они казались в детстве больше, чем сейчас. Скорее наоборот, такими большими как сейчас, они мне в детстве никогда не казались.
Мои мама и бабушка казались мне очень высокими. Потом я подросла и стала ростом с маму. Я даже помню, как мы стояли с ней в комнате перед зеркалом, и мама сказала мне, что я уже ростом с неё, я ответила, что стала не только высокая, но и сильная, обхватила маму за талию и приподняла. Мама, конечно же, тут же закричала, чтобы я её отпустила, иначе надорвусь. А потом я быстро переросла маму, и она уже перестала мне казаться высокой.
Помню нашу учительницу географии в средней школе. Она была нашим классным руководителем, и казалась мне очень высокой и мощной женщиной. Несколько лет назад я встретила её на улице, и мы заговорили. Меня поразило, что я, со своим не очень высоким ростом, вынуждена наклоняться, чтобы заглянуть в лицо этой маленькой старушке.
Конечно, название «Когда учителя были большими» прозвучало бы странно, и может быть, даже вызвало какие-то не те ассоциации. Но оно куда больше отражало бы то, как ребёнок, по мере своего взросления, воспринимает изменения в окружающем мире.
Когда деревья были большими
Наверняка многие из нас достаточно часто слышали фразы: «Леса – легкие планеты», «Берегите лес» и прочее. Все верно, все правильно, леса надо беречь. Тем более что то, что мы сейчас этим словом называем, на самом деле является жалким подобием настоящих лесов, когда-то покрывавших нашу Землю.
Спаленные войной
Да-да, все эти березняки, осинники и тянущиеся вверх «корабельные» сосны – лишь мелкорастущий кустарник, благодаря существованию которого мы еще можем как-то дышать. Настоящие леса были уничтожены практически полностью. Где-то к этому процессу приложили силы явления природы – удары молний, лесные пожары, – а где-то постарался сам человек.
Если обратить внимание на карту Европы и вспомнить, сколько сражений прокатилось по ее полям за последнее столетие, то легко можно понять, куда подевалась вся местная растительность. Нет, разумеется, лес в Европе есть, то есть то, что мы привыкли называть лесом. Ему просто долгое время вырасти не давали. То вырубят на постройки жилищ и кораблей, то вытопчут молодую поросль стадами скота, то просто сожгут в результате военных действий. Подобное наблюдается на территории европейской части России, на территории Беларуси и Украины, в Восточной Европе. Если же говорить про Сибирь, то там самым старым деревьям максимум 200 лет исполнилось.
Секвойи и эвкалипты
Больше в этом плане повезло Америке и Австралии. Там встречались и встречаются действительно гигантские деревья. Хотя понятие «повезло» к американским лесам имеет мало отношения – огромные стволы, чей возраст исчислялся тысячелетиями, вырубались там такими бешеными темпами, что их осталось буквально наперечет, когда власти спохватились и запретили тотальное уничтожение. Теперь их так мало, что отдельным представителям гигантских деревьев даже дали собственные имена. Например, «Генерал Шерман» в Калифорнии – самая большая по объему секвойя в мире, высотой 83,8 метра и диаметром ствола на уровне земли 11,1 метра. Возраст этого гиганта – 2300-2700 лет. Или, скажем, гигантские эвкалипты в Австралии – тоже производят впечатление.
Но поверьте: все эти могучие представители давно исчезнувших с лица Земли лесов – опять же жалкие кустики по сравнению с тем, что росло здесь раньше. И даже изображенные на фотографиях начала XX века огромные стволы, срубленные бригадами американских и канадских лесорубов, – тоже не самые крупные экземпляры земной растительности.
Полудрагоценный камень
Но где-то сохранились большие деревья? Где-то можно их увидеть? Да, как ни странно – можно. Правда, уже не в живом, а, скажем так, в законсервированном виде. Вот, к примеру, Национальный парк Петрифайд-Форест, расположенный в штате Аризона, между городами Навахо и Холбрук. Он представляет собой одно из самых крупных мест, где просто так на песке лежат окаменелые деревья. Они росли 225 миллионов лет назад и, по официальной версии, в результате глобальной катастрофы на долгое время оказались под слоем вулканического пепла, где и превратились в своего рода полудрагоценные камни.
Ну что же, скажет вдумчивый читатель, то, что деревья древние, – спору нет. Для того чтобы превратиться в камень, нужно очень много времени. Но вот размеры… Как-то не похожи они по объему и толщине даже на сохранившиеся до наших дней секвойи – маловато будет, скромно слишком.
Совершенно верно, маловаты, не похожи. Но все дело в том, что это не стволы, а всего лишь ветви деревьев, срубленные и даже распиленные на аккуратные поленья. Вот только кто, когда и с помощью каких инструментов их напилил – на эти вопросы нам пока никто не ответит. Но мы их пока и задавать не будем – некому.
Зато мы с легкостью можем предположить, что данные каменные ветви – даже не ветви, а всего лишь веточки. Настоящие большие ветви, а тем более стволы этих деревьев – они лежат где-то там, рядом, возможно, еще захороненные под землей, а возможно, даже и на поверхности, просто люди их не видят. Не исключено, что люди ездят по этим стволам на машинах, строят на этих стволах рестораны и гостиницы для туристов, но не замечают их потому, что эти стволы действительно слишком большие и потому не признаются за стволы, а воспринимаются просто как элемент пейзажа. И вот тому доказательство.
«Башня дьявола»
Чтобы представить, каких именно размеров росли деревья на Земле, чтобы понять, что какой-то там «Генерал Шерман» по сравнению с ними всего лишь мелкая молодая поросль, давайте взглянем для начала на «Башню дьявола», расположенную в штате Вайоминг, США.
По утверждению специалистов, перед нами – так называемая «столовая» гора, которая образовалась в результате извержения вулкана и выхода магмы на поверхность. Но давайте задумаемся: разве магма так выходит? Разве она поднимается вверх этаким фонтаном, и там, в вышине моментально застывает, образуя такое вот природное образование?
Так вот, есть мнение, что эта «столовая» гора, вовсе не гора, а… пень, оставшийся от действительно гигантского дерева, росшего десятки и даже сотни миллионов лет назад на нашей планете. И таких деревьев были сотни, тысячи. «Столовые» горы есть в Венесуэле, Бразилии и Гайане, в Мексике и Аргентине, в южных штатах США, то есть как раз в тех местах, где чаще всего встречаются окаменевшие «ветки» гигантских деревьев. Если провести параллель с тем же «Генералом Шерманом», чья высота при диаметре ствола у земли 11,1 метра составляет 83,8 метра, то высота дерева, пень которого теперь именуется «Башней дьявола», при его диаметре у земли 300 метров составляет… более 2 километров! Вот это были настоящие леса, а то, что мы видим сейчас – просто-жалкое их подобие. Другое дело – как же сохранились эти пни? Почему они не сгнили и их не уничтожили звери и насекомые или какие-нибудь ископаемые гигантские дятлы?
А по этому вопросу есть еще одна, совершенно сумасшедшая теория. Возможно, что данные деревья не «окаменели», а так и были каменными, то есть состояли не из углеродных (как практически вся нынешняя флора и фауна), а из кремниевых соединений. И сверкающие на солнце ветви тоже не превращались в камень где-то там под слоем пепла, а изначально были такими. То есть фактически на Земле, помимо углеродной, когда-то давно существовала и кремниевая жизнь. Но ограничивалась ли она лишь титанических размеров деревьями – пока неизвестно.
Когда деревья были большими
Я не помню, чтобы отец вёл со мной какие-то разговоры, давал наставления или проводил какие-либо занятия. Конечно, он учил меня всему, что должен уметь мальчик — плавать, разбираться в электрике, мастерить. Но системной педагогической работы со мной не вёл. Мне было вполне достаточно знать, что он — военный, несёт свою службу достойно и для меня во всём является примером для подражания.
В те времена военные находились в особенном почёте. Показательно, что даже в детсадовских разборках это находило отражение. «У меня папа на машине работает, он приедет и всех задавит», — угрожал один. «А мой папа — милиционер. Придёт и всех в тюрьму посадит», — отвечал другой. На что я выдавал самый весомый аргумент: «У меня папа — военный, он вас всех перестреляет». Так вот сын офицера с детства ощущал преимущество.
Однако и помимо всенародного почитания я всегда в хорошем смысле слова гордился отцом. Он был человеком без всякой двуличности. Без того, что на службе он один, а дома другой. И службу нёс не как повинность, а как самое настоящее служение.
Многие ведь ходят на работу, как в песне раннего «Круиза» поётся: «Каждый день в этот час, даже если неохота, я готов петь для вас, что поделаешь — работа». Моему отцу явно нравилась его работа.
Было видно, что он изо всех сил стремился быть лучшим, но не из тщеславных или карьерных побуждений, а искренне считая, что раз ты служишь Родине, своему народу, то служить надо по максимуму.
В те времена существовала установка, что начальник должен быть образцом для подчинённых. Однако отец поступал так не только оттого, что устав предписывал, но потому, что понимал: если он будет расхлябанным, то и подчиненные станут такими же. Если же он будет собранным, то и с них спрос тот же.
Его любовь к армии проявлялась даже во внешних атрибутах. Например, военную форму он всегда шил в мастерских индивидуального пошива. Хотя всё можно было получать в виде государственного довольствия — стандартные китель, брюки, гимнастёрку, однако от фуражки до сапог отец заказывал всё только индивидуально. Чтобы сидело ровно и по фигуре.
Всё тщательно и глубоко изучалось, существовала специальная техника, чтобы минимизировать урон, костюмы химзащиты. Не зря впоследствии на этой же базе разместились новосозданные подразделения МЧС, взявшие на себя функцию защиты населения. Ну и, конечно же, когда произошла Чернобыльская катастрофа, полк гражданской обороны первым подняли по тревоге, и он одним из первых вступил в борьбу с последствиями аварии на Чернобыльской АЭС.
В детстве я часто ночевал у отца в части. Причём спал в казарме, на солдатской койке, а не в других, быть может, более комфортных помещениях. И никогда при этом не видел неуставных отношений, дедовщины. Всегда в расположении находились офицеры, всё было строго под контролем.
Наоборот, я видел вокруг необыкновенных, мужественных людей. Так, здесь же располагалось подразделение по обезвреживанию боеприпасов, оставшихся со времён Великой Отечественной войны. Мы все слышали расхожее выражение «эхо войны» — когда на строительстве, или в лесу, или ещё где-нибудь находили неразорвавшиеся бомбы, снаряды, а то и склады боеприпасов. Для ликвидации подобных находок и выезжали герои-специалисты из этого подразделения. Люди, которые постоянно смотрели в лицо смерти, настоящие профессионалы.
Там же базировалась и рота почётного караула с оркестром. То есть полк был действительно элитный, столичный. И отец, конечно же, соответствовал. Ни про него, ни про его сослуживцев не поворачивался язык сказать, что «у военных одна извилина и та от фуражки». Офицеры жили насыщенной и весёлой жизнью, часто собирались, общались, обсуждали книги, фильмы.
Для меня же лучшим времяпровождением являлось общение с солдатами. Отцу я старался не мешать, а 18-19-летние «срочники», замечательные, хорошие ребята, сами ещё пацаны, охотно со мной возились. Конечно, и я не отставал и всячески старался им пригодиться.
Каюсь, был с моей стороны такой грех — случай подлога государственных документов, хотя и без злого умысла. У нас дома хранилась стопка увольнительных — листочки размером с ладошку с печатью полка, на которых типографским способом напечатано, что такому-то военнослужащему разрешается выход в город на такое-то время. Без этого документа покидать воинскую часть категорически запрещалось. Так вот, помню, я несколько увольнительных у отца стащил и подарил друзьям-солдатам, которые таким подарком остались страшно довольны.
Но самым запоминающимся событием становились для меня выезды в летние лагеря.
Надо сказать, что в других родах войск — танковых, допустим, или авиационных — существовала необходимость постоянно держать большой контингент. Там всё время задействована техника, проходили крупные учения, тогда как в подразделениях гражданской обороны содержалась лишь небольшая часть с полным комплектом командного состава, а солдат оставалось совсем немного. Просто в случае применения или угрозы применения ОМП из запаса призывались те, кто уже отслужил в этих войсках раньше, и полки мгновенно становились полноразмерными, готовыми выполнять любые задачи.
Чтобы военнослужащие, уволенные в запас, не теряли квалификацию, с определённой периодичностью их призывали на месяц на военные сборы. Под Киевом, в Конче-Заспе, базировался лагерь, где в палатках жили те, кого на жаргоне полка называли «партизанами». И действительно, если военнослужащие срочной службы выглядели коротко стриженными, поджарыми от постоянных тренировок и муштры, то в лагерь приезжали взрослые дядьки за тридцать, пузатенькие, со штатскими причёсками. Все они имели гражданские профессии, но по требованию прибывали таким вот «партизанским» отрядом, чтобы восстановить полученные ранее на службе знания и навыки.
Сборы проводились зимой и летом, но летние я любил особенно. На территории лагеря (сейчас там размещён учебно-спасательный центр МЧС) был выстроен так называемый инженерный городок — большая огороженная территория, на которой располагались двух- или трёхэтажные постройки из бетонных блоков. Какие-то из них изображали жилые дома, другие — производственные помещения. Даже имелись списанные громоздкие станки непонятного для меня назначения, а там, где предположительно размещалось химическое производство, установили баки и трубы. Именно здесь военные отрабатывали различные случаи, которые могли возникнуть при стихийных бедствиях или, как я уже говорил, применении ОМП.
Время от времени кроме обычных тренировок проводились соревнования республиканского масштаба. Приезжали представители других подразделений гражданской обороны, прибывало высокое начальство, для которого возводили специальные трибуны. А участники из разных городов состязались, кто быстрее и правильнее всё сделает.
И особенно интересно это было мне, 10-летнему пацану. Сколько лет прошло, а я до сих пор в красках всё помню. Как стены в условном городе обмазывались напалмом — вязким, загущённым до студнеобразного состояния горючим, которое хорошо липнет к поверхностям. Когда его поджигали, оно горело долгим и жарким пламенем. Здания в огне, между ними снуют санитары с носилками, выносят условно раненых и колют им условные лекарства. Тут же гоняют пожарные и другие специальные машины. Военные в защитных костюмах разгребают условные завалы, чтобы спасти тех, кто мог оказаться под руинами…
Случались и курьёзные случаи, даже трагикомические. Так, во время одного из соревнований была поставлена задача эвакуировать людей из подземного бомбоубежища. По легенде задания, выход заблокирован рухнувшим зданием, кислорода осталось мало, тяжёлой техники под рукой нет и расчистить завал необходимо путём направленного взрыва.
Не помню, чем закончилась эта история для участников соревнований, но в моей детской памяти она запечатлелась как большое и весёлое приключение.
Таким образом, хотя отец никаких наставлений мне не давал и целенаправленного обучения не вёл, он всегда оставался для меня примером, обладая качествами настоящего офицера: собранностью, спокойствием, чёткостью, исполнительностью. Всё это однозначно повлияло на мой характер. И когда я пришёл в монастырь, система которого немало чем напоминает армейскую, то имел уже необходимую подготовку.
Надо сказать, что в отношении педагогики всем занималась моя мама. Она учила меня читать, писать, что такое хорошо и что такое плохо. Но всегда рядом невидимо стоял высочайший авторитет отца — каким он был для мамы, любящей жены, и для меня. На него хотелось равняться.
И самое главное — когда мама учила, как надо поступать, само собой подразумевалось, что нужно быть таким, как отец.
Думаю, если и есть во мне что хорошее, то благодаря именно этой системе воспитания.
Но я, наверное, счастливый человек. Потому что неоднократно от разных людей приходилось слышать: «Вот, мол, мне психолог сказал, что у меня такое-то отрицательное свойство характера или такие-то особенности поведения из-за того, что в детстве родители нанесли мне такую-то психотравму». Или недолюбили, или перелюбили; или с детской ревностью это связано, или с родительской, или ещё с чем-нибудь.
Я же не помню ни одной детской психотравмы. Понятно, что возникали шероховатости и в моих отношениях с родителями, и в их отношениях между собой. Как в любой семье, случались конфликты, недопонимания. Но ссоры всегда заканчивались миром, никогда не длились долго. Любой конфликт исчерпывался и становился якоже не бывшим. Во всём родители проявляли мудрость, любовь, терпение. Несмотря на то, что тогда они ещё не были воцерковлёнными, но, как теперь понимаю, вели себя глубоко по-христиански. Маминой мягкостью и дипломатичностью, отцовской твёрдостью они умели так всё сгладить, что ни одного неприятного воспоминания, ни одной занозинки с детства у меня не осталось.
Тем не менее, я понимаю, что родители бывают разные и действительно возможны какие-то проявления грубости, непонимания, жёсткости. Но даже если так, если отношения не были идеальными — в чём-то папе с мамой не хватило такта или мудрости, — всё-таки такта и мудрости должно хватить нам. Это мы должны поступить не как ветхозаветный Хам, а как другие сыновья Ноя. Когда они увидели, что отец их выпил вина и лежит обнажённый, то подошли и покрыли его наготу. Но нашёлся и такой сын, который стал насмехаться и всем рассказывать о неподобающем виде отца.
И наша задача — покрыть «наготу» родителей любовью, если мы, конечно, христиане.
Даже имея какую-то неприязнь, обиды, осуждение, которое, возможно, длится годами, ради Христа эту занозу из сердца нужно выдернуть. Если мы ради Христа простим родителей, то и Христос простит нас за те вещи, которыми мы Ему досадили, которыми Его расстроили. Обязательно Господь нас помилует, если мы помилуем наших родителей.
А любая рана, когда зарастает новой здоровой кожей, перестаёт быть раной. После неё может остаться еле заметный шрамик, о котором вспомнишь, разве что если случайно увидишь. Но когда всё время происходит нагноение, она будет постоянно напоминать о себе, будет мучить, не даст о себе забыть. Поэтому важно любую обиду на близкого человека максимально нивелировать любовью и прикрыть расположением к нему.