когда гитлер понял что проиграл войну против ссср
Когда Гитлер понял, что война против СССР точно проиграна и что он после этого приказал сделать фельдмаршалам
При подходе советских войск к Берлину, главные силы 1-го белорусского фронта, словно лавина, с флангов обходили разбитый корпус Вейдлинга ( Генерал артиллерии германской армии. Командующий обороной и последний комендант Берлина), армия за армией советские войска приближались к окраинам столицы Германии.
В начале апреля 1945-го года, когда советские войска располагались менее чем в ста километрах от Берлина, перед Гитлером стояла дилемма: остаться в столице или бежать в альпийскую крепость.
«Надежда» Гитлера
Свою надежду он возлагал на армейскую группу под командованием Обергруппенфюрера СС Феликса Штайнера.
Гитлер телеграфировал генералу Штайнеру:
Первоочередной задачей армейской группы является наступление с севера от успешного выполнения вашей задачи зависит судьба столицы Германского Рейха Гитлер Штайнеру
Спустя два дня, выяснив, что его приказ до сих пор не выполнен, Гитлер в бешенстве кричал о коррупции, слабости, предательстве, проклинал немецкую армию.
23 апреля Венк, командующий 12-й армией, начал разворачивать свои войска на столицу. Но ни Штайнер, ни Венк, спасти Берлин уже были не в силах. В город с Одерского фронта удалось пробиться лишь корпусу Вейдлинга, который насчитывал 15 000 солдат, что было небольшой помощью в укреплении гарнизона немецкой столицы.
30 апреля Гитлер застрелился.
Почему Германия проиграла войну. Мнение немцев
Чем дальше от нас события Второй мировой войны, тем больше мы узнаем о ней. Почему же такой парадокс? Все дело в том, что для историков, интересующихся этими событиями, становятся доступными все больше и больше материалов, ранее скрытых под грифом «секретно». Сейчас, они становятся доступными, можно прочитать по документам, как оценивали одни и те же события, одни и те же сражения, в штабах противников.
Армейские документы, если только они не уничтожены при бомбежках или другими средствами воздействия, дают полное представление о прошедшей войне. Ранее историки ссылались на мемуары генералов и маршалов противоборствующих сторон, а человеческая память не всегда бывает надежным источником информации. Другое дело – документ. Недаром народная пословица звучит – «что написано пером, не вырубишь топором». И сейчас на многие события стали смотреть по-другому.
Есть много опубликованных книг различных историков на тему Второй мировой войны. Эти же историки выступают по телевидению, по радио, в различных интернет-ресурсах, с сообщениями и лекциями. Одним из таких, наиболее компетентных, на мой взгляд, историков, является кандидат исторических наук Алексей Исаев. Из его сообщений я очень многое почерпнул интересного для себя, большого любителя военной истории.
Но кроме причин победы должны быть и причины поражения. Историков, по-прежнему, удивляет, как Германия, имея большой перевес в ресурсах и используя фактор неожиданности, проиграла во Второй мировой.
Давайте разберем, что об этом думают сами немцы.
У немцев в начале войны был значительный перевес в ресурсах. На момент начала войны у Германии и ее союзников – 4,3 млн человек личного состава, у СССР – 3,3 млн. Добавим к этому преимущество в оснащении и фактор неожиданности – на бумаге результат очевиден: победа немцев. Исаев говорит, что вермахт в 1941 году был объективно сильнейшей армией мира. Не только за счет численного превосходства, но и за счет опыта и умения воевать как солдат, офицеров, а также генералов. Они имели опыт двух военных компаний 1939 и 1940 года против Польши и Франции, во время которых отработали тактику и стратегию блицкрига. Кроме этого, для нападения на СССР немцы собрали не только вермахт, но и союзников, а так же все вооружения, доставшиеся им во время войн в Европе. А Красная армия, хотя и выросла численно, но провести мобилизацию не могла, чтобы не спровоцировать нападение немцев, и тем самым в дальнейшем получить помощь от американцев по ленд-лизу.
Итак, мнение самих немцев: историков, журналистов и военачальников о причинах поражения Германии во Второй мировой.
Колебания между Москвой и Ленинградом
Главный этап войны – 1941 год, когда все могло решиться в пользу фашистов. Но они не смогли взять ни Москву, ни Ленинград. Дальше война затянулась, и СССР смог накопить силы и дать полноценный отпор.
На это сетовал генерал Вальтер Шаль де Больё, отмечая, что именно эта неуверенность командования сыграла ключевую роль в войне. Это не позволило развить успех, с которым немцы атаковали летом 1941 года.
У наших историков на этот счет другое мнение. Немцы еще до этих колебаний значительно отставали от своих планов по захвату территории СССР, к 40-му дню они должны были захватить Москву. К тому же захват Ленинграда был стратегической задачей. Захватив портовые сооружения, немцы могла доставлять свои вооружения по Балтийскому морю, а не тащить их через всю восточную Европу с неразвитой железнодорожной сетью. Поэтому немцы очень долго не бомбили Мурманский порт, куда позже стали приходить транспорты из Англии с грузами по ленд-лизу. Мурманск должен был стать для войск на севере, как Ленинград в более южных районах – портом, через которые пойдут войска и техника.
Некомпетентность Гитлера
Можно долго копаться в нюансах тех или иных сражений и принятых решений, но основная проблема – это отсутствие у Гитлера серьезных компетенций военачальника. Он был большим авантюристом, это и влияло на ход войны. А авантюры не могут всегда заканчиваться успехом.
Война – сложное мероприятие, где сочетается стратегия, тактика, экономика и политика. Здесь не место авантюрным попыткам в стиле «повезет – не повезет».
В дальнейшем ситуация только ухудшалась. После того, как немцы не смогли взять Москву, Гитлер стал единоличным главой армии.
У Гитлера отсутствовала гибкость, необходимая в такой масштабной войне. Тут нужно учитывать длину фронта, уметь быстро перебрасывать войска на важные рубежи. В итоге, немцы тратили свои ресурсы бездарно, собирая их в ненужном месте в ненужное время и оголяя важные участки фронта, пишет военный историк Курт фон Типпельскирх.
А вот российский историк Юрий Мухин наоборот, считает Гитлера чуть ли не сильнейшим полководцем Второй мировой войны. Потому что именно Гитлер поддержал инициативу более продвинутых генералов и фельдмаршалов (Манштейна, Гудериана), и перестроил вермахт на маневренную войну, с массированным применением бронетанковый войск и авиации в местах прорывов, что давало преимущество немцам и в Польше, и во Франции, и в первые месяцы войны с СССР. И применение тяжелых танков как средства подавления противотанковой обороны – тоже заслуга Гитлера. Он поддержал в этом вопросе Гудериана в его спорах с другими немецкими полководцами. И на Курской дуге танки «Тигр» и «Пантера» нанесли немалый урон наших бронетанковым войскам. Сталин, узнав об этом, даже собрался снять генерала Ротмистрова с командования танковой армией, но потом успокоился, и понял, что надо создавать танки, которые могут бороться с гитлеровским «зверинцем». После Курска в РККА появились танки «Т-34-85» и танки серии ИС – «Иосиф Сталин», которые своими мощными пушками срывали башни с немецких танков.
Историк и писательница Елена Прудникова из Питера также считает, что у Гитлера были шансы выиграть войну, если бы он сумел разбить в приграничных сражениях Красную армию и захватил крупнейшие оборонные предприятия Советского Союза, расположенные на западе страны. Но ни первого, ни второго он не сумел сделать, хотя ему и достались огромные трофеи на складах, опрометчиво сосредоточенных близко к границе. Но тут Гитлера подвела своя разведки и советский народ.
Погода
Русский климат – первое, на что пытались свалить вину за поражение немцы. Они готовились воевать в условиях бездорожья и холода, но недооценили риски.
В октябре пошли ливни, началась распутица, и армии буквально застряли в трясине. И войска, легко захватившие Киев, не успели помочь армии, которая атаковала Москву. Немцы потеряли время, а русские укрепили оборону столицы.
Русские холода заморозили не только немецких солдат, но и технику. Ломалось все – замерзала смазка в стрелковом оружии, тормозная жидкость в технике. Повсеместно отказывали пушки.
Боевой дух
Это причину мы знаем и сами. Признают ее и немцы.
В начале войны фашисты превосходили СССР по человеческим ресурсам. Но советские солдаты бились самоотверженно, на каждом клочке земли.
Во время войны 10 человек, решивших биться до победного конца, стоят несколько сотен слабо мотивированных солдат. Что и случилось. Разбили нашу дивизию? Ушел в партизаны! Кончились патроны? Дожму врага рогатиной!
У немцев были большие проблемы на нашей территории. Они не привыкли к такому сопротивлению. В Европе мирное население и солдаты легко сдавались, и в целом были готовы признать власть более сильного врага. Там обходились минимумом войск в тылу. А у нас прошлось держать огромные гарнизоны, и этих войск не хватало на передовой.
Почему переходили на сторону немцев некоторые народы – крымские татары, чеченцы, ингуши, калмыки? Как правило, они жили по заветам своих старейшин, не успели получить даже мало-мальское образование, и им задурить голову не составило труда. Старейшие от советской власти ничего не получили, не хотели, чтобы грамотная молодежь узнала многое из того, что скрывали старейшины, которым было выгодно держать народ в невежестве.
Германия ставила на свои ресурсы и недооценила мобилизацию СССР
Фашисты были уверены в легкой победе за счет превосходства в ресурсах. И тут уже дело не в Гитлере. Все командование Германии было уверено в легком сценарии победы.
Все казалось логичным. Быстрый захват важных территорий – важных сельскохозяйственных площадей и производственных площадок. СССР в начале войны потерял до 60% промышленных мощностей. При том, что изначально военных ресурсов меньше. Это полный крах!
Но СССР в считанные месяцы мобилизовал ресурсы, наладил производство в тылу. Заводы ставили в чистом поле под дождем, и они работали! Исправно выпускали военную технику и отправляли на фронт. Работа советского тыла во время войны – это фантастика! Мол, даже Сталин не смог бы этого предсказать, куда уж Гитлеру.
Так можно прочитать у немцев. Но в этом высказывании они ошибаются. Сталин не предсказывал, а был уверен в том, что наш тыл окажется сильнее немецкого. Потому что в первый месяц войны по плану Сталина были призваны в армию сразу 14 возрастов, и перемещены в восточные районы страны более 2000 важнейших оборонных предприятий, вместе с ними 10 миллионов квалифицированных рабочих. Для этого потребовалось 1,5 миллиона вагонов. И не всегда эти предприятия начинали работать в голом поле, еще до войны по плану строились цеха, к ним подводились коммуникации, и хаоса при перемещении оборонных предприятий не было, все делалось по плану, составленному еще до войны. И это не сумела узнать немецкая разведка абвер. Эти данные приводит в своей лекции историк Андрей Фурсов, и с ним полностью согласна Елена Прудникова. Войска выигрывают сражения, а войну – тыл.
Война на два фронта
Немецкие историки сетуют, что СССР мог позволить мобилизовать все ресурсы против фашистов, в то время, как Германия должна была держать границы на Западе. Германия бросила в наступление на СССР 145 дивизий, а 38 остались на западном фронте.
Ну что тут сказать?! А зачем полезли-то? Что второй фронт тоже имеет значение – это было очевидно в начале войны.
Да и вообще, когда ты объединил против себя крупнейшие державы мира, на какой результат ты рассчитывал? Никогда в истории человечества война против всех не давала результат. Даже всесильные римляне активно ссорили своих соседей друг с другом и старались замириться и подкупить часть врагов, чтобы не воевать на два фронта.
Историк Андрей Фурсов приводит данные о военном потенциале в 1941 году. Американцы обладали 40,3% всего мирового потенциала, Германия – 14,3%, СССР – 14%, Англия – 10,8%. Разве могла Германия устоять против такого военного потенциала союзников. Но чтобы он объединился, пришлось пожертвовать началом войны, чтобы именно Германия напала на СССР, и тогда наша страна как жертва агрессии могла рассчитывать на помощь, в первую очередь США.
Но тогда почему Гитлер начал войну на два фронта? Считается, что он перед нападением на СССР планировал замириться с англичанами. Именно поэтому и полетел заместитель Гитлера по партии Рудольф Гесс в Англию в мае 1941 года. Замириться не удалось, но получить от англичан заверение, что они три года не будут серьезно воевать с Третьим Рейхом, вышло. И все надежды Гитлера были на блицкриг, но его сорвало упорное сопротивления РККА в первом полугодии 1941 года. Больше шансов на победу у немцев не было. Об этом и Гальдер, начальник штаба сухопутных войск, писал еще в 1941 году.
Кстати, далеко не все знают, что первой объявила войну США именно Германия. Это произошло после того, как союзник немцев Япония вероломно напала на крупнейшую военно-морскую базу американцев на Тихом океана Перл-Харбор. И Гитлер решил поддержать союзника по антигитлеровской коалиции. Как поддержал и Италию, которая стала терпеть поражения в Северной Африке, послав туда корпус под командованием «лиса пустыни» Роммеля. А этого корпуса очень не хватало немцам в боях на Восточном фронте в 1942 году.
Сталинград
Про ошибки в начале войны я уже писал выше. Ленинград не взяли, на юге затормозились, а от Москвы фашисты и вовсе были отброшены назад. Но роковая ошибка была совершена в 1942 году. Так считают многие немецкие генералы и историки.
Немцы недооценили возможности советской армии по обороне Сталинграда. На бумаге снова все выглядело красиво. В июле 1942 году на Сталинград двинулась армия Паулюса – 270 тыс. солдат и 700 танков. У нашей группировки в Сталинграде было 160 тыс. солдат и 400 танков. Но за год немцы могли бы научиться не верить одним цифрам! Или хваленый немецкий порядок не может предусмотреть такие вещи, как мотивация, отвага и агрессия людей, прижатых к стенке?
Генерал-майор Вермахта Ганс Дёрр в своей книге «Поход на Сталинград» пишет: «Сталинград должен войти в историю войн как величайшая ошибка, когда-либо совершенная военным командованием, как величайшее пренебрежение к живому организму своей армии, когда-либо проявленное руководством».
Так что под Сталинградом была решена судьба гитлеровского Рейха. И то, что немцы после поражение под Сталинградом почти 2,5 года упорно сопротивлялись, говорит о том, что армия Германии была очень сильна. Но советский народ оказался сильнее. Не армия, а именно народ, который вел Отечественную войну с захватчиком, вероломно напавшим на нашу землю. Эта главная причина поражения Германии во Второй мировой войне.
Вот такие высказывания немецких генералов и историков написаны в мемуарах или исследованиях на тему Второй мировой войны. Это далеко не полные данные, многие немецкие фельдмаршалы и генералы, сидя в плену у союзников, написали свои мемуары, с частью которых мне удалось познакомиться. Многие из них обвиняли в своих поражениях фюрера, который не мог им ответить. Но если бы его не поддержали ведущие промышленники Германии и всей Европы, не спровоцировали на нападение на СССР политики и банкиры Англии и США, жаждущие гибели последних империй и передела сфер влияния, не появился бы покоритель почти всей Европы Третий рейх со всеми этими генералами. У Гитлера не было выбора, он должен был воевать, иначе долговая удавка стянула бы его шею.
Все за сегодня
Политика
Экономика
Наука
Война и ВПК
Общество
ИноБлоги
Подкасты
Мультимедиа
Общество
Операция «Барбаросса»: день, когда Гитлер проиграл во Второй мировой войне (El País, Испания)
22 июня исполняется 80 лет решению Гитлера вторгнуться в СССР, которое стало началом конца для нацистского режима
Операция «Барбаросса», ее назвали в честь Фридриха I, сделала падение нацизма неизбежным, но вместе с тем вывела войну на ранее невиданный уровень жестокости: целью Третьего рейха было не победить своих врагов, а уничтожить их. Эти четыре года до окончания конфликта — одни из самых кровавых в истории, и не только из-за того, что происходило на поле боя, но и из-за событий в тылу: именно тогда начались систематические убийства европейских евреев.
В своем расовом помешательстве нацистский диктатор Адольф Гитлер считал, что страна, населенная Untermenschen (недолюдьми), будет покорена за несколько недель, как это произошло с Польшей, Францией или Нидерландами. Советский диктатор Иосиф Сталин, недоверчивый и безжалостный массовый убийца, несмотря на имеющиеся у него проверенные данные, слепо верил, что Германия не нарушит подписанный двумя годами ранее пакт о ненападении. Его армия, прореженная чистками, была совершенно не готова. Невозможно подсчитать, сколько жизней стоила эта ошибка. Однако Гитлер не смог оценить ни огромные размеры советской территории, ни потенциал производственных мощностей СССР, ни сотни тысяч молодых солдат, отправленных на поле боя из разных уголков страны.
Британский военный историк Энтони Бивор (Antony Beevor), один из крупнейших специалистов этого конфликта и автор таких работ как «Сталинград» или «Падение Берлина. 1945», на вопрос о том, определило ли это вторжение судьбу Германии, «почти с полной уверенностью» отвечает да.
«Это было обусловлено тем, что Гитлер не извлек урок не только из поражения Наполеона в 1812 году, но и, прежде всего, из японско-китайской войны 1937 года, несмотря на то что у Чан Кайши (Chiang Kai Shek) были немецкие советники, — объясняет Бивор в электронном письме. — Если у обороняющейся армии, какой бы плохо вооруженной и обученной она ни была, есть огромные пространства для отступления, то нападающий, каким бы хорошо вооруженным и обученным он ни был, потеряет все свои преимущества. Единственная надежда Гитлера на победу заключалась в том, чтобы превратить вторжение в Советский Союз в очередную гражданскую войну, подняв армию из миллиона украинцев и других антисоветски настроенных людей, как его убеждали сделать. Однако из-за своих принципов Гитлер отказался одеть в немецкую форму славянских Untermenschen».
Последняя книга британского историка Джонатана Димблби (Jonathan Dimbleby), опубликованная в апреле, дает это понять уже своим заголовком: «Барбаросса. Как Гитлер проиграл войну» (Barbarossa. How Hitler lost the war). «Вторжение Гитлера в Советский Союз было самой крупной, самой кровавой и самой жестокой военной кампанией в истории, — пишет Димблби. — Когда нацистские войска менее чем за шесть месяцев достигли Москвы, любые перспективы Гитлера воплотить свое бредовое видение Тысячелетнего рейха уже рухнули».
Контекст
Polskie Radio: операция «Барбаросса» стала началом поражения Гитлера
УП: миф об «эффективном менеджменте» не выдержал проверки 1941 годом
Страна: тайна июньской катастрофы 1941 года
Осенью немецкие цепи поставок начали рваться, ведь десятки тысяч солдат, а также их лошади и машины завязли в грязи. Русский «генерал зима» вывел из строя часть немецкого вооружения, а у солдат не было подходящей для сибирских температур одежды. Дело в том, что Гитлер считал, что наступательная операция закончится за несколько недель, он не предусмотрел зимней формы, которая у советских солдат была. Поражение под Москвой стало точкой невозврата для наступательной операции и всей войны.
Хотя среди немецких войск уже были подразделения, предназначенные исключительно для убийства мирных жителей, с началом операции «Барбаросса» уничтожение европейских евреев перешло в новую фазу. Как объясняет Питер Фрицше, «наступление немедленно сопровождалось нападениями на еврейские общины, в том числе речь идет об ужасных погромах, которые немцы хотели спровоцировать с помощью местного населения». «Историки расходятся во мнениях относительно того, когда Холокост стал рассматриваться как окончательное решение, предполагающее массовые убийства, — продолжает Фрицше. — Возможно, это случилось летом 1941 года из-за ощущения эйфории, вызванного наступлением. 31 июля 1941 года вышел прямой приказ уничтожать еврейские общины, в том числе женщин и детей».
К Рождеству 1941 года был убит миллион евреев, большинство из них — в СССР. В 1942 году начали работать газовые камеры. «Гротескная ирония заключается в том, — пишет Джонатан Димблби, — что самое ужасное преступление ХХ века было единственным элементом апокалиптического видения фюрера о Третьем рейхе, который до последних месяцев войны не был особенно затронут поражениями на поле боя».
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ.
«Германия проиграла войну осенью 1941-го»
Иррациональность принятия решений, болезненная самоуверенность и плохой выбор союзников — вот причины поражения Германии во Второй мировой войне, считает профессор Университета бундесвера в Гамбурге, специалист по истории операций Второй мировой войны Бернд Вегнер
— Насколько возможно было одной стране, пусть даже с союзниками, выиграть мировую войну?
— Если мы говорим о Третьем рейхе, то я не думаю, что у него была хоть какая-то возможность выиграть мировую войну в целом.
— Когда вы говорите «в целом», означает ли это, что успехи в определенных регионах: в Европе, в Северной Африке, на Ближнем Востоке — были возможны?
— Да, у Германии была возможность одерживать победу на конкретных театрах военных действий и достигать оперативного успеха. Я должен сразу пояснить, что под понятием «оперативный уровень» в Германии понимается то, что в России называют «стратегическим уровнем», то есть крупные военные операции. Стратегическим же уровнем в Германии называется еще более высокий уровень, включающий в себя также политические, экономические и прочие решения. Так вот, отличный пример оперативного успеха — Франция. Это был настоящий военный триумф. Однако это сильно отличается от выигранной в целом войны. Де Голль отлично понимал это, когда летом 1940 года сказал: «Франция проиграла битву, но не войну». Германия же, в свою очередь, выиграла кампанию, но не выиграла войну. Глядя же на всю сложность происходивших процессов, я уверен, что Германия не имела шансов выиграть войну в целом. Тотальную войну нельзя выиграть только на военном театре. Это война, которую ведет вся страна, все общество. Военная составляющая — лишь часть этой войны. Промышленность, экономика, пропаганда, политика — это другие ее составные части. И в этих сферах Германия была обречена на неудачу, поскольку была не в состоянии вести затяжную сложную войну.
— И все-таки чего не хватало Германии в перечисленных вами сферах тотальной войны?
— Главной причиной того, что Германия проиграла войну, были, несомненно, союзники. И в первую очередь Советский Союз — я всегда придерживался точки зрения, что война была выиграна в основном СССР. К сожалению, этот факт был утерян в историографии холодной войны.
Но война была выиграна союзниками в том числе и потому, что Третий рейх страдал от ряда структурных дефицитов. У Германии не было устойчивой стратегической военно-политической концепции ведения войны. Это звучит неожиданно, но большую часть войны Германия вела в импровизационном режиме. Германия была не способна к созданию устойчивых союзов, к восприятию своих союзников как равноправных партнеров. Наконец, был дефицит рациональности при принятии решений. В гитлеровской Германии внешнеполитические решения принимались бессистемно. Например, объявление войны США было единоличным решением Гитлера. План «Барбаросса», а также план «Блау» — немецкого наступления 1942 года на Кавказе — не были системно подготовлены. В большей или меньшей степени они были созданы Гитлером на интуитивном уровне, и штабы были поставлены перед необходимостью последующего обоснования этих планов. Еще одним структурным дефицитом была нацистская идеология. Идеология не позволила заключить досрочный мир, и именно идеология подталкивала немцев к систематической недооценке противника, в особенности Советского Союза, и к переоценке собственных сил вплоть до 1943 года.
— Но Германия все же регулярно демонстрировала успехи на определенных театрах военных действий. Неужели из этих успехов невозможно было извлечь выгоду?
— Победы — это очень опасная вещь. Победы обманывают. Они искушают поверить в иллюзию, что успех предрешен. Особенно это сказалось на немецком военном руководстве. Немецкий генералитет был зациклен на старой идее решающей битвы, восходившей к немецкой военной традиции. Генералы были уверены, что война выигрывается решающей битвой, после нее войска занимают столицу противника, и вот — победа. То есть они думали, что все будет, как во время франко-прусской войны, битвы при Седане и так далее. Кстати, Гитлер принадлежал к меньшинству, которое не разделяло этой иллюзии. Его взгляды на войну были более современными, нежели взгляды большинства его генералов. Однако в целом такие взгляды привели к тому, что немецкие генералы переоценили свои возможности. И сильнее всего они переоценили их после победы над Францией летом 1940 года. Всего за шесть недель армия, считавшаяся самой мощной в мире, по крайней мере среди сухопутных армий, была повержена. Кто еще в силах остановить вермахт? Нацисты вообразили, что они могут все, и с этой установкой они начали планировать войну против СССР, которого они оценивали как значительно более слабого противника, нежели Франция.
Однако надо понимать, что вплоть до весны 1941 года блицпобеды были лишь оперативными победами. Они были достигнуты благодаря тому, что немецкая армия более успешно использовала такие современные аспекты ведения войны, как мобильность, внезапность, превосходство в огневой мощи. Война же против Советского Союза была совершенно другой. Для этой войны немецкая промышленность снова должна была подготовить армию к наступлению.
— И чем дальше горизонт планирования, тем больше отклонения от реальности.
— Именно. И при этом за основу расчетов были положены результаты кампании против Франции. Когда к осени 1941 года стратегический блицкриг провалился, это означало стратегическую катастрофу. Осень 1941 года, перелом под Москвой, стала не просто оперативным поражением вермахта. Гораздо хуже было то, что стало ясно: немецкая военная концепция лишилась фундамента. Потери оказались гораздо большими, чем предполагалось. Расход материалов, износ вооружения, объем использованных боеприпасов также оказались гораздо выше, чем планировалось. А возможностей восполнить потери у Германии не было. В итоге к концу 1941 года война уже была практически проиграна: единственная имевшаяся стратегия войны провалилась, а резервного плана у Германии не нашлось.
— Давайте вернемся к битве под Москвой. Осенью 1941 года немецкие войска стояли в шаге от Москвы, в городе дошло до паники. Можно предположить, что если бы зима была не такой холодной или снабжение вермахта было чуть лучше, то немецкие войска имели бы шанс захватить советскую столицу. Была бы война в таком случае выиграна? Ведь с большой вероятностью советское правительство было бы после этого низложено или же решилось бы капитулировать.
— Насколько очевидной была неминуемость поражения Германии для немецких генералов осенью 1941 года?
— Несмотря на потери, генералы сохраняли оптимизм. Они полагали, что война стала сложнее, однако мало кто в Германии тогда понимал, насколько все плохо. Возможно, это понимал Гитлер, поскольку он вообще лучше своих генералов понимал тотальный характер войны. Я допускаю, что на рубеже 1941-го и 1942 года он стал осознавать, что шансов выиграть войну не осталось. Разумеется, ему приходилось излучать оптимизм. Он даже надеялся, что кампания 1942 года поможет захватить необходимые для долгой войны ресурсы и переломит ситуацию. Понимаете, Германия была вынуждена — если она хотела продолжать войну — как можно быстрее захватить как можно больше ресурсов, чтобы быть в состоянии противостоять союзникам.
Поэтому в войнах, которые вел Гитлер, экономические цели постоянно играли первоочередную роль. Это было частью идеологии. В кампании 1942 года — в броске к кавказской нефти и к Сталинграду — экономические цели были абсолютно превалирующими. Без захвата ресурсов, в первую очередь кавказской нефти, ведение затяжной войны было просто невозможно. Было бы невозможно производство топлива для армии — а значит, ведение войны на огромных пространствах суши. Невозможно было бы и ведение требовавших огромного количества топлива операций на море, невозможно ведение воздушной войны. Этот факт с трудом находил понимание среди военных. Уже после войны Гальдер с потрясающей откровенностью написал, что «захват нефтяных месторождений был непривычным делом». То есть это опять та самая старая военная традиция: надо разбить вражескую армию, захватить город, пройти по нему парадом. А воевать за нефтеперерабатывающий завод — это как-то непривычно. Но для Гитлера это было более чем очевидно. Это был конфликт старого и нового мышления.
— Как вообще получилось, что Германия, имевшая достаточное количество союзников, в первую очередь в лице европейских диктатур, была вынуждена вести войну практически в одиночку и, кроме того, осталась без жизненно важных ресурсов, за исключением, возможно, румынской нефти?
— На всем протяжении войны Третий рейх так и не смог выстроить работающую систему союзников. Тому было две причины. Во-первых, для национал-социалистов был невозможен настоящий военный союз с какой бы то ни было страной. Ведь военный союз предполагает существование более или менее равноправных партнеров. В национал-социалистическом же представлении равноправия между странами не существовало. Союзники воспринимались лишь как народы-помощники, приближающие победу национал-социализма. Некоторое время как равный партнер воспринимался Муссолини — но, скорее, именно Муссолини как личность, а не Италия как страна.
Второй проблемой было отсутствие стратегического планирования при выборе союзников. Германия не планировала вести затяжную войну, соответственно, и при выборе союзников способность этих стран вести затяжную войну не принималась во внимание. Все союзники Германии — кроме СССР — были еще более бедны ресурсами, нежели сама Германия. Возьмите Японию — это же катастрофа! Финляндия, Италия — этим странам самим требовалась промышленная поддержка Германии. Единственная страна, которая действительно была устойчивой с точки зрения наличия ресурсов и промышленности, — Советский Союз, — и на него Германия в конце концов напала.
У союзников Германии не было с ней ни общих планов, ни общих целей войны. Япония вела войну с США, но не считала своим долгом нападать на Советский Союз. Италия также не считала СССР своим главным противником. Румыния и Венгрия — обе союзницы Германии — рассматривали друг друга как противников! Такой союз мог продержаться, лишь пока Германия была сильна и ее войска одерживали победы. У западных же союзников, напротив, была общая цель: победа над Гитлером. С этой точки зрения советский термин «антигитлеровская коалиция» совершенно верен — он называет именно ту цель, которая объединяла союзников.
— Давайте вернемся к практической стороне ведения боевых действий. Вы уже затрагивали тему повышенного износа техники в русской кампании. Насколько эффективной была система снабжения немецких войск?
Второй слабостью вермахта была традиционная для немецкой военной традиции недооценка роли снабжения, логистики. Одаренные и честолюбивые офицеры немецкого генштаба стремились заниматься оперативным планированием — но никак не снабжением. На снабжение ставились менее одаренные, второклассные, третьеклассные офицеры. Занятие снабжением было повинностью: кто-то должен этим заниматься, но славы здесь не добьешься. Гитлер тоже не понимал до конца роли снабжения. Это была глубочайшая ошибка. Например, в американской армии все было наоборот: вопросы логистики были ключевыми.
Немецкая промышленность не всегда гибко реагировала на меняющиеся требования к технике. Кроме того, часто из-за нехватки времени и ресурсов образцы техники поступали в войска без должной обкатки. Разумеется, Красная армия имела ту же проблему — танки шли в армию прямо с конвейера. Однако если вспомнить превосходство СССР над Германией в людской силе, в ресурсах, в объемах производства, то можно понять, что цена ошибки советского руководства была ниже, чем цена ошибки руководства немецкого, и далеко не так часто имела катастрофические последствия. В среднем производство союзников по основным типам техники начиная с 1941 года превышало аналогичное производство Германии в три-четыре раза. И этот разрыв невозможно было компенсировать никакими оперативными успехами.
— Кстати, не отличались ли немецкие военные планы как раз тем, что немецкий генералитет постоянно планировал операции на пределе своих возможностей, каждый раз исходя из того, что результат будет максимально выгодным для вермахта?
— Это еще один структурный дефицит Третьего рейха — то, что я называю «табуизация пораженчества». Немецкие генералы всячески избегали самой мысли о возможности негативного исхода операции и не создавали планов на этот случай. Если генерал хотел сохранить это влияние, он был обязан излучать оптимизм.
Разумеется, офицер должен сохранять оптимизм. Но оптимизм не должен быть безрассудным. А среди нацистского руководства под подозрение попадал даже реализм. В итоге планировщики давали оптимистический прогноз даже тогда, когда понимали, что операция подготовлена недостаточно хорошо, что она может кончиться провалом. Руководство создавало иллюзии, которыми заменяло реальность.
Отчетливо прослеживается, что уже начиная с 1941 года планирование проводилось в расчете на лучший из возможных сценариев развития ситуации. В то время как ответственное планирование требует и продумывания худшего варианта. Я помню, как я работал в Лондоне с британскими документами и с удивлением обнаружил, что Черчилль запрашивал своих генералов: что произойдет, если мы проиграем битву под Эль-Аламейном? Какие возможности останутся у нас в этом случае? Представить себе, что Гитлер отправляет в свой генштаб подобный вопрос, просто невозможно1. Сама мысль о том, что битва может быть проиграна, уже была объявлена табу. Процесс принятия решений в Германии был в этом смысле совершенно иррациональным.