ковидный госпиталь что это такое
«Никогда не знаешь, где настигнет тебя вирус»
Во вторник, 22 декабря, оперативный штаб по предупреждению завоза и распространения коронавируса в России отчитался о 28 776 новых случаях заболевания COVID-19. В московской больнице № 15 от инфекции лечатся около 1,5 тыс. человек, за ними ухаживают 3 тыс. медиков. Как устроена работа в ковидном госпитале, выяснила корреспондент «Известий», побывав и в приемном отделении, и в «красной зоне», и в реанимации.
«Привозят со всей Москвы»
Мужчина в коридоре растерянно озирается и старается не смотреть на медиков в респираторах и защитных костюмах, снующих между смотровыми комнатами. Он покинул доставившую его машину скорой помощи около 10 минут назад, но так и не снял свою дубленку. Возможно, надеется, что пробудет здесь недолго. Я наблюдаю за ним в приемном отделении ковидного госпиталя на базе Городской клинической больницы № 15. Их здесь два: в одно привозят пациентов с подозрением на коронавирус, во второе — с уже подтвержденным COVID-19. Именно здесь принимают решение о госпитализации и распределении по отделениям.
— Например, сейчас осматривали мужчину со сломанной ногой. Его привезли к нам, а это значит, что его ПЦР-тест оказался положительным, поэтому лечиться его отправят в отделение травматологии главного корпуса, — поясняет заведующая приемным отделением Екатерина Мухина. — Пациентов привозят со всей Москвы, так как мы многопрофильный стационар, у нас есть возможность лечить пациентов не только с коронавирусной инфекцией, но и с сопутствующими патологиями.
Я насчитала четыре смотровые комнаты, около каждой из них было минимум по три пациента.
— В среднем за день через приемное отделение проходят порядка 200–250 человек, — отмечает комендант главного корпуса больницы Константин Ржебаев. — Если госпитализация не требуется, человеку выдают необходимые лекарства, рассказывают, как лечиться, и отпускают домой.
Однако далеко не все больные попадают в госпиталь через приемное отделение. У реанимации свой подъезд. Скорая помощь приезжает прямо ко входу, медики принимают пациента, перекладывают на кровать-каталку и увозят. Я следом.
«Может помутиться сознание»
— С дороги! Дайте пройти! — оборачиваюсь на крик и отпрыгиваю к стене: две медсестры куда-то спешат с пустой каталкой.
Из палаты доносятся стоны. Заглядываю внутрь: это женщина с крайней койки.
— Что с ней? — спрашиваю я у коменданта.
— Гипоксия, воздуха не хватает. Из-за этого может помутиться сознание, — поясняет он, пока медсестра проверяет дыхательную систему пациентки и дает ей попить. Пациентка успокаивается.
В другой палате мужчина лет 70 на вид сидит на кровати обняв колени и смотрит вниз. На голых худых плечах подрагивает одеяло. На соседней койке совсем молодая женщина в кислородной маске. Широко распахнув глаза, она смотрит в никуда и судорожно вдыхает.
— В реанимации самые тяжелые пациенты, дежурства здесь всегда сложные. Подъем очень ранний, нужно обойти всех больных, взять анализы, перестелить постели, помочь с личной гигиеной и подготовить к новой смене, чтобы врач пришел и сразу увидел результаты анализов, скорректировал лечение, если это необходимо, — рассказывает заведующая третьей реанимацией Екатерина Максимцева.
Всего в больнице 10 таких реанимационных отделений. В каждом к ИВЛ ежедневно подключены до восьми пациентов.
— Конечно, многим страшно. Пациенты не видят наших эмоций, из-за защитных костюмов видны только глаза. Поэтому мы стараемся подходить чаще, ободрять, успокаивать. Раньше я даже приносила конфеты, чтобы хоть как-то скрасить пребывание здесь, — говорит врач.
«Хоть сейчас на танцы»
Выше этажом лечатся пациенты тяжелой и средней степени тяжести. В 12-м отделении ковидного госпиталя лежит Владимир Николаевич Захаров. Его можно назвать своим: в советское время он принимал участие в строительстве ГКБ № 15.
— В апреле мне дали путевку в санаторий «Северный» в Евпатории, но из-за эпидемии поездку перенесли. В ноябре позвонили и спросили, поеду ли. Я согласился. 24 ноября улетел. 12 декабря вернулся в Москву, мне стало плохо, а дальше сразу «скорая» и сюда, — рассказывает он.
Владимир Николаевич идет на поправку. Его, скорее всего, выпишут еще до нового года. Спрашиваю, как он себя чувствует.
— Хоть сейчас на танцы! — улыбается он. — За мной здесь смотрят и днем, и ночью. Люди такие самоотверженные, они, понимаете… Договорить ему не удается: кажется, пациент слишком расчувствовался, а потому он просто показывает мне два больших пальца, поднятых вверх.
«Уже купила платье»
Елена Викторовна Стребкова лечится в отделении № 6.
— Она поступила в довольно тяжелом состоянии, у нее был «цитокиновый шторм», мы ввели препарат, который смог остановить его развитие. Но ответ был слабый, и тогда было решено использовать антиковидную плазму. Это помогло, температура сразу снизилась, — объясняет заведующая отделением Оксана Ревва.
— Никогда не знаешь, где настигнет тебя вирус. Я соблюдала все меры предосторожности, мы с мужем живем в коттеджном поселке и никуда, кроме магазина, не ходим. Первого числа я для самоуспокоения пошла сдать тест на коронавирус, он оказался положительным. Я вызвала врача, он пришел и прописал мне лекарства, — рассказывает пациентка.
Сначала Елена Викторовна лечилась дома, но 8 декабря из-за патологий с желудком и сердечно-сосудистой системой ее пришлось госпитализировать.
— Сначала было очень страшно. У меня были панические атаки, я ими периодически страдаю. В какой-то момент я даже письмо написала со словами «Простите меня все». Однажды приступ паники был настолько сильный, что я с трудом понимала, что происходит вокруг. Честно говоря, я плохо помню этот момент, но вокруг было очень много врачей, — говорит она. — Те, кто здесь работает, кто находится в «красной зоне», у них есть свои семьи и жизнь за пределами больницы, но они всё равно находят время и силы успокоить и поговорить с каждым.
Врачи перед входом в «красную зону»
Персонал реагирует мгновенно, говорит она, показывая на кнопку вызова медицинского сотрудника над своей кроватью.
— В четверг меня хотят выписать. Я должна буду еще две недели находиться дома на изоляции, но твердо решила встретить Новый год так, чтобы всё плохое осталось позади. Отпраздную вдвоем с мужем: заказала себе платье, туфельки, обязательно сделаю маникюр, — улыбается она.
ГКБ № 15 — это многопрофильное учреждение, здесь есть и родильное отделение, куда везут рожениц с коронавирусной инфекцией.
— По состоянию на 22 декабря в нашей больнице находятся около 1,5 тыс. пациентов. Из них 200 человек — в реанимации, в том числе 63 — на ИВЛ, — поясняет главный врач учреждения Валерий Вечорко.
О пациентах заботятся 3 тыс. сотрудников. Работают сменами — по 8, 12 или 24 часа. График выбирают самостоятельно.
Дворец в красной зоне
Андрей Сергеевич! Не холодно пациентам во дворце? Все-таки температура в здании, где катаются на коньках, наверное, предусматривалась, чтобы лед не таял?
Андрей Шкода: Специальная климатическая система поддерживает температуру на уровне плюс 24-26 градусов. Больные в пижамах, никто не жалуется. И вообще все сделано, чтобы они чувствовали себя здесь комфортно. Чтобы не смущало слово временный, расскажу, как выглядит наш госпиталь. Рассчитан на 1347 коек, к каждой подведен кислород. Как и любой стационар, он начинается с приемного отделения. Госпиталь цифровой. На поступающего пациента сразу заводится электронная история болезни, которую персонал подключает к его электронной медкарте. Это дает врачам возможность сразу узнать, сделана ли больному компьютерная томография, и ознакомиться с ее результатами. Если не сделана, ее сделают здесь же в госпитале. Снимут в приемном отделении и ЭКГ, возьмут анализ крови, все результаты поступают в электронную историю болезни. Технологии помогают не терять ни минуты.
Лечащий врач у каждого пациента в цифровом госпитале тоже есть? Возможность вызвать медсестру?
Можно ли сказать, что временный госпиталь в Крылатском устроен проще, чем, скажем, ваша 67-я больница?
Где вы набрали сразу такое количество персонала для обслуживания временного госпиталя?
Андрей Шкода: Госпиталь был подготовлен весной, когда в городе росла заболеваемость, но в начале лета уровень пошел на спад и госпиталь был законсервирован. С наступлением осени уровень заболеваемости начал расти, и 5 октября наш временный госпиталь начал прием пациентов. Открывали его поэтапно: сначала 356 коек, отделения интенсивной терапии, приемное и диагностическое отделения. Затем по очереди еще 449 и 500 палатных коек. Также поэтапно набрали и обучили персонал. Мы в абсолютно спокойном режиме лечим коронавирусных больных, продолжая оказывать плановую и экстренную помощь нековидным пациентам, поступающим в 67-ю больницу. Клиника уже выполнила на 67% процентов годовой план по высокотехнологичной помощи по сердечно-сосудистой хирургии, нейрохирургии и другим направлениям. До конца года плановые показатели выполним на сто процентов.
Есть разница между коронавирусными больными, которые поступали весной и поступают сейчас?
У молодого человека, катавшегося на скейте без маски, я недавно спросила: почему вы так невнимательно относитесь к рекомендациям врачей? На что услышала: «Мы, молодые, не умрем. » Что бы вы ему сказали?
Андрей Шкода: Я разочарую его. Поступают к нам в тяжелом состоянии и молодые и, случается, умирают. Вирус паспорта не спрашивает. Больно бьет по всем органам человека. Мы научились его лечить. Но если пациент занимается самолечением, потом приходится в буквальном смысле бороться за жизнь, независимо от возраста. Крайне запущенных больных у нас не меньше десятка.
Больные на своих ногах к вам не приходят?
Андрей Шкода: Нет. Их доставляют на «скорой». Хочу выразить благодарность работающим там ребятам. На них легла огромная нагрузка: они доставляют каждый день заболевших в КТ-центры, везут в стационары и госпитали. И такая напряженная работа продолжается уже не первый месяц.
Андрей Шкода: Конечно. Применяем все лекарства, которые указаны в рекомендациях клинического комитета.
После выписки из госпиталя пациент уже здоров или в дальнейшем за его состоянием наблюдает врач поликлиники?
Андрей Шкода: Все как обычно при выписке из стационара. Пролечили, скажем, больного с пневмонией. Стабилизировали состояние. У него стала нормальная температура, исчезла одышка, восстановилось насыщение крови кислородом. Значит, можно выписать домой, под наблюдение участкового врача. Он может по показаниям продлить больничный.
Более пяти тысяч больных коронавирусом вылечилось с начала пандемии в вашей 67-й больнице. Что дал вам этот опыт?
Андрей Шкода: Мы начали эту работу 23 марта. Начали с полной неизвестности. Вместе с клиническим комитетом отбирали лучшие мировые практики, наиболее эффективные методы и лекарства. И каждый день, прожитый в ковид-центре, делает нас сильнее в борьбе с инфекцией.
Андрей Сергеевич, 9 сентября вы сделали прививку от ковида. Как чувствуете себя?
Андрей Шкода: Прекрасно! Не было ни повышения температуры, ни каких-либо других побочных реакций. Я каждый год прививаюсь от сезонных инфекций. И в этот раз сделал прививку не только от ковида, но и от гриппа. И не жалею. Проверил наличие антител после прививки против коронавируса, и уже на 21-й день у меня были титры на достаточно высоком уровне. Поскольку прививка двухэтапная, второй раз проверил на 42-й день, увидел, что имею максимальные цифры по выработке антител. Так что я убедился, что наша вакцина очень эффективная. Призываю и всех остальных сделать эту прививку. Только управляемая эпидситуация поможет нам победить.
Ваш совет москвичам: как им дожить до массовой вакцинации?
Андрей Шкода: Прежде всего набраться терпения. И соблюдать перчаточно-масочный режим. А вот посещать массовые мероприятия я бы пока не рекомендовал. Любое ограничение делает человека только сильнее.
Андрею Сергеевичу Шкоде 61 год. Выпускник Саратовского медицинского государственного института, он доктор медицинских наук, профессор. Опытный управленец, он автор более 40 научных работ. Возглавлял детский санаторий «Малаховка», с 2005 года работает главным врачом Московской городской клинической больницы N 67 имени Л. А. Ворохобова.
«Здесь творится ад». Медбрат из алтайского ковидария рассказал о своей работе
Главный редактор, Медицина, 6:04, 11.11.2020
Уже сейчас медикам в ковидных госпиталях приходится делать страшный выбор — кому жить, а кому умирать. Кто приходит на эту тяжелую работу и что их там держит
Ковидная статистика в Алтайском крае идет на взлет с середины сентября. Все больше заболевают медики: региональный минздрав уже привлекает специалистов из других регионов, врачей и медсестер ищут через центр занятости. За работу с ковидом неплохо платят, и для многих этот факт является решающим в выборе – идти в госпиталь или нет. «Толк» поговорил с одним из медбратьев о морали и заработке, трудовых буднях и отношении к смертям пациентов.
Про нагрузку
Фельдшер одной из районных больниц Алтайского края Владимир (имя изменено по просьбе героя публикации. – Прим. ред.) потратил свой законный отпуск в октябре на работу в ковидном госпитале на базе горбольницы № 4. По его словам, тяжелее работать за 10 лет стажа ему еще не приходилось.
«Я отпахал две ставки, это 14 смен в режиме «сутки через сутки». Работаешь нон-стоп, особенно тяжело в первую неделю, когда идет период адаптации. В костюме потеешь как лошадь, пьешь воду как верблюд, во рту и носу все пересыхает из-за маски. Когда много разговариваешь с коллегами по работе, появляется одышка, воздуха не хватает. Ко второй неделе привык, но в целом нагрузка больше обычной в разы».
«Вытащили с того света»: как работает главный ковидный госпиталь Алтайского края
В горбольнице № 5 сейчас работает более 500 человек медперсонала, все – только с ковидными пациентами. Последние отзываются о медиках только хорошо
Работа в госпитале строится в две смены: первая заступает в 8 утра, вторая – в 12 дня. Работают циклами: 4 часа интенсивная работа в «грязной» зоне, 4 часа отдых и работа в «чистой» зоне. Каждая смена отрабатывает три таких цикла.
«Перечень работ строго регламентирован по времени. За время работы в «грязной» зоне не успеваешь ни присесть, ни в туалет сходить – летаешь как пуля по отделению. Во время отдыха обедаешь, клеишь анализы, истории заполняешь.
У нас в отделении работало по два человека на два поста – четверо во всей зоне. Когда я заступил, было 70 больных в отделении, когда уволился, стало свыше 90, больше 20 пациентов на одного медработника».
Больница, по словам Владимира, переполнена: госпиталь рассчитан на 300 мест, а занято более 400. Люди лежат в коридорах, столовой, сидят в приемном отделении сутками по 30-50 человек – ждут койко-мест. Как только кого-то выписывают или кто-то умирает – поднимают нового пациента.
Людей в приемном отделении кормят и даже лечат, в том числе назначают капельницы. Каждый день врачи ругаются со скорыми, которые везут задыхающихся пациентов в больницу, хотя и знают, что мест нет. И в других госпиталях ситуация не лучше.
Про лечение и смерть
Пациенты ведут себя по-разному: кто-то понимает всю тяжесть положения и не ропщет, а кто-то устраивает истерики: отказывается от лечения, не дает поставить капельницу.
«Лечат в основном антибиотиками и антикоагулянтами, иногда иммуносупрессорами. Противовирусных не осталось вообще, только капли в нос. Лечат так: льют один антибиотик, если два дня нет динамики – меняют на другой. Многие лежат по месяцу, но в итоге выздоравливают».
Взгляд из ковидного госпиталя: чего боятся пациенты и почему работа здесь адская
Пациентка одного из госпиталей Барнаула написала заметки о буднях больницы: истории страхов людей, каждодневного подвига персонала и конфетках в дни парада и голосования
Умирают в госпитале каждый день, нередко по нескольку человек. Медбрат утверждает, что ситуация с телами в подвале в 12-й горбольнице ничем не лучше той, что сложилась в 4-й.
«Я возил трупы в подвал, посмотрел на все это: люди лежат штабелями, друг на друге. Ну не успевают патологоанатомы, что с этим сделаешь? Они тоже на износ работают.
Бывало такое, что все каталки под трупами заняты, не на чем пациента на ИВЛ в реанимацию везти. Я за годы работы насмотрелся на подобное, отношусь к этому как к издержкам профессии».
Смерть при коронавирусе, по словам медбрата Владимира, часто наступает внезапно: человек жил, дышал и говорил, а через полчаса умер.
«Самая жесть – когда человек задыхается, у него сатурация 70%, его надо на трубу сажать (на ИВЛ. – Прим. ред.), а все занято. И ты понимаешь, что он умирает. Сообщаешь дежурному врачу, он направляет к реаниматологу. Тот командует: «Капай гормоны». Они расширяют сосуды и на время дают облегчение. И вот пока капаешь, пациент дышит, как только перестаешь – опять начинает задыхаться. А у препарата же дозировка определенная. Бывало, что и превышали ее, чтобы додержать пациента».
Про страшный выбор
Решать, кому жить, а кому умирать, алтайским медикам приходится уже сегодня. У кого больше перспектив, тому и достается спасительный кислород.
«Был у нас случай с женщиной 40 с лишним лет. Ради нее сняли с ИВЛ умирающего старика. Но она все равно не выжила. Много раз приходилось сталкиваться с тем, что пациент умоляет дать кислород, а ты не можешь. Расписываешься в собственном бессилии. Я-то привык к подобному, мне не так страшно. А молодых неопытных студентов это до глубины души ранит».
Аврал и кошмар здесь: как сбылись весенние пророчества реаниматолога из Барнаула
Апрельское интервью с завотделением главного ковидного госпиталя Алтайского края вызвало шквал комментариев. Тогда в нем прозвучали главные вопросы и опасения
Медик подтверждает официальные данные о причинах смертей: большинство умерших имеют сопутствующие заболевания – онкологию, иммунодефицит, сахарный диабет. Но от чего точно умирают люди, ему и его коллегам не говорят, да и не до того им.
«Я могу судить о причине смерти только по клинике. На моих глазах были и тромбозы, и инсульты, и что-то вроде цитокинового шторма. Один больной четыре часа умирал от тромбоза в брюшной полости. У него были боли в животе, не купирующиеся анальгетиками, и давление за 200 не снижалось. Все это время мы договаривались с другой больницей об операции. Пригнали реанимобиль, спустили пациента вниз, а он умер».
Про деньги
Пойти работать именно в горбольницу № 4 фельдшеру посоветовал коллега – сказал, что деньги платят и не обманывают, а условия труда достойные.
«Я заработал за 336 часов около 130 тыс. рублей. На эту сумму в ЦРБ полгода горбатился бы. Я реально никогда до этого столько за месяц работы не получал. В госпитале много матерей-одиночек из медсестер работают на ипотеки, студенты АГМУ 3-5 курсов зарабатывают на учебу.
Сейчас пошли разговоры о том, что хотят пересмотреть эту систему из-за махинаторов. Они работают по 2-3 смены и увольняются, получив «ковидные». Потом устраиваются в новый госпиталь и снова получают эти деньги за пару смен. Я так скажу: определить минимальный объем работы надо. А вот если заработок уменьшат, многие люди уйдут из ковидариев».
«Ползаем после работы»: врачи бийской инфекционки рассказали об условиях труда
Медики работают в провизорном госпитале, который, по сути, мало чем отличается от ковидного. Но тем не менее выплаты они не получают
В сумму, которую получил фельдшер, входит «ковидная выплата» – 57 тыс. рублей, выплата за контакт с коронавирусными больными – два раза по 13 тыс. рублей, аванс 14 тыс. рублей и собственно зарплата. Заработок у врачей госпиталя, по словам Владимира, равняется 180 тыс. в месяц.
«Ковидные» раз в месяц платят, «контактные» – за факт. Неважно, один раз ты контактировал за месяц работы или 10 раз. Я за свои две ставки получил, может, тысяч на 20 больше, чем те, кто отработал одну ставку. Вот это, мне кажется, не очень справедливо. Но, с другой стороны, 20 тыс. рублей – это моя месячная зарплата».
Владимир говорит, что у него и многих его коллег из ГБ № 4 в период пандемии сложилось впечатление, что медиков «наконец начали уважать и ценить по достоинству».
Про кадры
В любой ковидный госпиталь с руками-ногами оторвут специалиста с опытом, который умеет делать необходимые процедуры.
«Я не хвалюсь, но нас, деревенских, в госпитале уважают. Потому что мы все умеем. Из-за нехватки кадров в ЦРБ пришлось многому научиться. Нет такого в сестринском деле, мне кажется, чего бы я не умел.
Но были среди коллег и медсестры, которые до этого системы никогда не ставили. Им приходилось учиться на ходу. Большинство врачей – ординаторы, и работа эта для них буквально является практикой. У некоторых опыта меньше моего».
Сотрудники психиатрической больницы Алтая бьются за ковидные деньги
Сотрудники закрытого отделения краевой клинической больницы им. Эрдмана настаивают, что им должны платить так же, как и медикам ковидных госпиталей. Но это спорно
Студенты-медики, по мнению фельдшера, показывают себя в основном с хорошей стороны. Будущие врачи работают на совесть.
«Я считаю, из них получатся хорошие специалисты, потому что они приобретут колоссальный практический опыт».
Несмотря на то, что минздрав задействует все имеющиеся ресурсы, кадров все равно не хватает. Владимир недоумевает по поводу обещаний увеличить койко-места в Барнауле:
«Даже интересно, откуда будут брать специалистов. Мне старшая медсестра говорила: «Зови из деревни еще народ». Половина медиков на больничном, некоторые не выдерживают нагрузки и уходят».
Про условия труда и отдыха
Сутки через сутки – не единственный вариант работы в госпитале. Можно договориться на график «сутки-двое». Больница входит в положение и иногда дает три дня выходных по необходимости.
«Никто насильно не заставляет упахиваться, но я приехал зарабатывать, поэтому выбрал такой график. Селят медиков в общежитие, кормят бесплатно. Условия очень достойные, мне все понравилось.
Есть спонсоры, которые присылают еду: пиццу, окорочка с картошкой. Такое внимание приятно. Но круче всего, конечно, ощущение, когда ты в 8 утра уволился, а в час дня уже приходит сообщение о зачислении зарплаты. И ты осознаешь, что все было не зря, что твой труд вознагражден по достоинству».
«Идет война»: барнаульский фельдшер рассказала о коллапсе в медицине
Фельдшеры скорой помощи, по словам Юлии, оказываются мальчиками для битья. При этом в скорой катастрофически не хватает кадров
По приказу минздрава любой медик может перевестись в ковидарий «на постоянку». Но Владимир от этой идеи отказался.
«Во-первых, у нас в районной больнице тоже нехватка специалистов. Терапевты в ковидный госпиталь поуезжали, реанимации нет из-за отсутствия анестезиолога, хирургии, соответственно, тоже. Всех везем в соседний райцентр.
А во-вторых, мне нельзя стаж прерывать больше, чем на месяц. А так бы я работал в госпитале: три-четыре дня в месяц дома проводил бы и назад».
Про болезнь
Заразиться Владимир не боялся – с ковидными приходилось контактировать и до работы в госпитале. Он считает, что как минимум все медики переболеют рано или поздно.
«Признаюсь: я в опасность ковида сам не верил до последнего, пока не приехал в госпиталь. А как первый день отработал, осознал, что это полный трэш».
За болезнь медикам выплачивают страховку – правда, поговаривают, что скоро будут начислять ее только тем, у кого развилась вирусная пневмония, а не за сам факт положительного теста.
«Многие коллеги говорят, что и тесты теряются, и отпускать на больничный не хотят. Но медики и сами стараются не уходить, сколько могут: пока болеешь, платят копейки. В основном люди побыстрее выйти стремятся. Отлеживаются пару дней и назад, а то и в скафандрах температуру переносят».
Минздрав проведет проверку по факту смерти барнаульского реаниматолога
В Министерстве здравоохранения Алтайского края «Толку» заявили, что проверкой займутся профильные специалисты. От других комментариев в ведомстве воздерживаются
Обиднее всего за время работы в ковидарии было наблюдать, как халатно относятся к пандемии рядовые барнаульцы, говорит медбрат. Пока губернатор не ужесточил масочный режим, людям будто было все равно.
«У нас в госпитале ад творится, а выходишь на улицу – и словно нет ничего. Как будто у нас тут зона отчуждения, какой-то Бермудский треугольник, а за воротами мир живет обычной жизнью. Я был в шоке».
Когда кончится пандемия – никто из медиков даже не прогнозирует. Но в одном фельдшер и его коллеги уверены: с наступлением морозов заболеваемость пойдет на спад, а к весне начнется новая волна.
«Я рассчитываю повторить опыт в 2021 году, когда дадут новый отпуск. Поеду бороться с пандемией снова. Мне деньги нужны. Да, может для кого-то это цинично выглядит, но я больше никаким другим способом зарабатывать не умею».