кто говорит в передаче что где когда
Почему после ухода Владимира Ворошилова имя нового ведущего «Что? Где? Когда?» несколько лет держали в тайне
Получайте на почту один раз в сутки одну самую читаемую статью. Присоединяйтесь к нам в Facebook и ВКонтакте.
Настоящая фамилия Владимира Ворошилова – Калманович. Он родился в 1930 г. в Симферополе в еврейской семье. Его отец, Яков Калманович, был заведующим бюро рационализации, а затем – главным инженером наркомата легкой промышленности СССР и директором фабрики «Большевичка». В 1952 г. он был арестован и 11 месяцев находился под следствием. Его сын был уверен в том, что он пострадал только из-за своей национальности. Поэтому, когда Владимир женился, он взял фамилию жены – Ворошилов.
После окончания художественной школы и художественного института Владимир Ворошилов работал художником-постановщиком МХАТа, Малого театра и Театра оперетты, затем стал режиссером «Современника» и Театра на Таганке. Правда, Ворошилов нигде надолго не задерживался. Его жена Наталья об этом говорила: « Ворошилова постоянно отовсюду выгоняли. Либо из-за характера, либо из-за того, например, что он в театре Ленкома пробил потолок для спектакля. Он работал там когда-то как театральный художник, и ему нужен был столб света ночного неба. Так он взял и сломал потолок. Пришел директор театра, а там дыра. Директору плохо стало, а Ворошилов был уволен. Потом его с треском выгнали из «Современника». И то же самое было на телевидении. У него вечно были проблемы с начальством ».
Всесоюзное признание пришло к нему после того, как он начал работать на телевидении. В конце 1960-х гг. Центральный телеканал предложил ему создать передачу на свой вкус. Так появился «Аукцион» – первая на советском телевидении рекламно-игровая передача. Через 6 выпусков ее сняли с эфира и закрыли – говорили, причиной была прозвучавшая в программе запрещенная бардовская песня. После этого Ворошилова перевели во внештатные сотрудники и запретили появляться на экране. И когда он в 1975 г. создал новый проект – интеллектуальную игру «Что? Где? Когда?», не имевшую аналогов в мире, – он по-прежнему не имел права находиться в кадре, поэтому в первых выпусках зрители только слышали его голос. То, что многие восприняли как оригинальную задумку, на самом деле было вынужденной мерой.
Таинственный анонимный ведущий телеигры интриговал всю страну на протяжении нескольких лет. В редакцию программы приходили мешки писем с просьбой рассекретить личность ведущего. Только спустя 5 лет имя Владимира Ворошилова впервые прозвучало в эфире. Говорят, к этому решению его подтолкнул анекдотический случай: однажды он вместе с Эльдаром Рязановым, который на тот момент вел передачу «Кинопанорама», стоял в очереди в столовой «Останкино». Рязанову дали суп с зеленью, а Ворошилову – без. Тогда Рязанов ему сказал: « Я тебе сколько раз говорил, работай в кадре. Хоть петрушку будешь получать! ». Шутки шутками, а время появиться на экранах для Ворошилова действительно наступило. Популярный телеведущий в 1994 г. стал одним из первых 12 академиков Академии российского телевидения, в 1997 г. получил за программу «Что? Где? Когда?» премию «ТЭФИ», в 2001 г. был удостоен еще одной премии «ТЭФИ» в номинации «За личный вклад в развитие российского телевидения» – к сожалению, уже посмертно.
Любимое детище Владимира Ворошилова пережило его создателя – телеигра пользовалась такой популярностью у зрителей, что программу решили оставить в эфире. Правда, главной проблемой стал поиск нового ведущего, ведь Ворошилов не только вел программу – он лично продумывал все детали, писал сценарии для каждой игры, выбирал вопросы для знатоков. Заменить его мог только тот человек, который так же хорошо ориентировался в рабочем процессе и знал об этой телеигре все. И такой был только один – пасынок Ворошилова Борис Крюк, которому сам он планировал передать дальнейшее ведение программы.
С матерью Бориса Натальей Стеценко Ворошилов познакомился, когда она пришла работать к нему в программу. У них начался роман, ради него Наталья ушла от мужа. С ее сыном Борисом Ворошилова связывали довольно сложные отношения. Наталья говорила, что Владимир стал для 4-хлетнего Бориса не отцом, не отчимом, а партнером, что ребенку было достаточно сложно понять и принять. Позже Борис Крюк рассказывал: « Он страшно не любил, когда дети пользуются какими-то привилегиями по сравнению со взрослыми, поэтому и со своей стороны старался максимально уравнять наши отношения. Ты, мол, как угодно имеешь право меня назвать, но и последняя конфета в коробке – не твоя ».
Однако отношения на равных имели и свои преимущества: с раннего возраста Борис часто бывал в студии у своего отчима и не только наблюдал за созданием передачи, но и с детства сам принимал участие в творческом процессе. Когда ему было всего 9 лет, он придумал первый вопрос, прозвучавший в «Что? Где? Когда?». Это была шахматная задача, знатоки не смогли дать правильный ответ, и Борис получил приз – книгу «Эврика». Ворошилов, которого Борис называл Вовкой, часто с ним советовался – не потому, что считал его вундеркиндом, а потому, что его всегда интересовали люди, которые мыслят не так, как он. С таким же интересом он слушал советы таксистов, случайных попутчиков, лечащих врачей и всех, кто смотрел «Что? Где? Когда?» и высказывал свои замечания.
Именно Борис Крюк в юности придумал правило, которое Ворошилов воплотил в жизнь: проигравшая команда покидает клуб навсегда. С 12 лет пасынок активно помогал ведущему в создании телеигры, на протяжении 10 лет он работал в дикторской рядом с Ворошиловым во время каждого прямого эфира. Борис был ассистентом режиссера, затем – музыкальным редактором, хотя на самом деле в круг его обязанностей входило почти все. Позже он рассказывал: « Ворошилов был не только невозможно талантливым, но и просто невозможным. Моя должность называлась «ассистент режиссера», и я должен был состоять при Ворошилове и заниматься и программой, и его личными вопросами. Первую осень я не понимал, утро сейчас или вечер, что вокруг происходит… На мне висело сразу все: ремонт ворошиловской машины, покупка продуктов, вопросы, связанные с режиссерской работой, с декорациями и реквизитом, со съемкой и монтажом. Сейчас эти вопросы решает не один человек, а несколько… ». В 1990 г. отчим поручил ему работу над еще одним своим проектом – интеллектуальной игрой «Брейн ринг», а спустя год Борис Крюк стал ведущим романтического телешоу «Любовь с первого взгляда».
Хотя Борис Крюк хорошо знал всю «кухню» телеигры «Что? Где? Когда», после того, как Владимир Ворошилов в 2001 г. ушел из жизни, никому и в голову не приходило, что эту передачу может создавать кто-либо, кроме него самого. Тогда решили просто попробовать снять еще хотя бы одну серию. Нового ведущего выбирали по голосу – хотели, чтобы он был низким, как у Ворошилова. Похожий тембр нашли, но он звучал монотонно. А вот голос Бориса Крюка отражал все эмоции, хотя был значительно выше, чем у Ворошилова. Тогда решили обработать его на компьютере и в результате исказили до неузнаваемости. В новом формате передача не утратила популярности, и ее решили оставить в эфире.
Спустя 25 лет программа вновь вернулась к истокам: в ней опять появился таинственный анонимный ведущий. Его личность так тщательно скрывалась от публики, что в мистификацию даже вовлекли двоюродного брата Ворошилова – чтобы еще больше запутать публику, перед началом программы он приезжал, одетый в смокинг, и проходил в дикторскую. Этим его задачи и ограничивались. Борис Крюк в это время, как обычно, общался со знатоками и только за 5 минут до начала эфира заходил в дикторскую. И для знатоков, и для части съемочной группы личность ведущего какое-то время оставалась загадкой.
Борис Крюк вспоминал: « Я был убежден, что без Ворошилова игру вообще продолжать не надо. Я был в очень плохом состоянии: проблемы с сердцем, почти месяц просто в лежку. Но два человека меня переубедили. Во-первых, мама, которая сказала: «Ворошилов же хотел, чтобы ты вел игру». А второй человек – Константин Эрнст. Он очень хотел, чтобы программа не закрылась. Тогда я предложил вариант: программу ведет неизвестно кто. Понятно же было, что зрителям не понравится ни один ведущий, будь он хоть самый распрекрасный… Начнутся разговоры, что, мол, надо было найти кого-то поприличнее, а не бывшего ведущего «Любви с первого взгляда». Нет, я этого не хочу ». Тем не менее в 2007 г. личность ведущего все же раскрыли, и рейтинги программы при этом не упали, ведь именно благодаря Борису Крюку телеигра «Что? Где? Когда?» и существует до сих пор.
Понравилась статья? Тогда поддержи нас, жми:
Кто ведущий «Что? Где? Когда?» на Первом канале
Телевидение не балует разнообразием любителей интеллектуальных игр, поэтому у клуба «Что? Где? Когда?» огромная армия поклонников. Передача, созданная супругами В. Ворошиловым и Н. Стеценко, выходит в эфир с 1975 года, не теряя своей популярности у нового поколения зрителей. В ходе игры мы лишь слышим голос ведущего. «Что? Где? Когда?» фокусирует внимание на командах знатоков, следит за логикой их рассуждений в ходе поиска ответа на вопрос телезрителей. Так кто же он, человек, комментирующий происходящее, но скрытый от камер операторов?
Немного истории
Если поначалу это была индивидуальная игра, то с конца 1977-го знатоки стали формироваться в команды, которым предоставлялась минута на обсуждение. Это сделало передачу более зрелищной, у нее появилась целая армия поклонников. Когда знатоки стали играть против телезрителей, в студию начали приходить мешки писем с вопросами из разных уголков СССР. Игра стала всенародной. Владимир Ворошилов выбрал особенную манеру ведения «Что? Где? Когда?». Ведущий за кадром зачитывает вопросы и общается с игроками, оставаясь в тени происходящего.
День сегодняшний
Предложенная форма ведения передачи сохранилась по сей день. Мало кто знал, как выглядел В. Ворошилов, хотя в истории телеигры был момент, когда ведущий вышел к столу. Это случилось, когда волчок четырежды указал на отметку «зеро». Владимир Яковлевич при жизни превратился в легенду, а его передача в 1997 году была удостоена телевизионной награды «Тэфи». Сегодня у нее уже пять статуэток «Орфея». 25 лет зрители слышали за кадром приятный баритон Ворошилова, поэтому после его кончины в 2001-м всех волновал вопрос о судьбе телепроекта. Кто ведущий «Что? Где? Когда?» в XXI веке?
Своего преемника Владимир Яковлевич подготовил при жизни. У его супруги и по совместительству редактора передачи Н. Стеценко подрастал сын. Борис Крюк был известен как ведущий «Любви с первого взгляда», развлекательного проекта, популярного у молодежи. Его соведущей была очаровательная Алла Волкова. Еще мальчишкой Борис присутствовал на эфирах и даже подавал идеи новых правил проекта. Одну из них утвердили, когда ему было всего 12. Позже он непосредственно работал над программой в качестве редактора, ассистента режиссера, занимался оргвопросами.
Кто ведущий «Что? Где? Когда?»: страницы биографии
Начало карьеры
В 2001 году, после смерти Владимира Яковлевича, долгое время даже сами знатоки не знали, кто ведущий «Что? Где? Когда?». В редакцию регулярно приезжал двоюродный брат основателя проекта. Многие полагали, что именно он работает у микрофона. На самом деле это была позиция руководства программы, сохранявшего интригу. Голос Крюка искажали с помощью компьютерных технологий, чтобы его невозможно было узнать. Около двух лет новый ведущий искал свою манеру диалога с игроками. Если Ворошилов использовал менторскую интонацию, исключающую возражения, то его преемник нашел себя в ироничной форме общения со знатоками.
После обретения ведущим уверенности личность Крюка была раскрыта. О нем узнали не только игроки, но и телезрители. Его фамилия была напечатана в титрах передачи, во время спорных моментов дважды ведущий появился в эфирах. Сам Б. Крюк считает, что нашел свой стиль года через два после участия в программе в новом качестве.
Будущий преемник
По правилам игры ведущий берет на себя функции судьи. В спорных вопросах он определяет, засчитать или нет ответ знатокам. Иногда Бориса Крюка упрекают в необъективности, но он относится к этому с пониманием. По его словам, передача с 1986 года идет без записи, поэтому у игроков часто берут верх эмоции. Впоследствии же они чаще всего признают его правоту. Итак, мы ответили на вопрос о том, кто ведущий «Что? Где? Когда?». А есть ли у него преемники? Ведь Ворошилов заранее готовил себе замену.
На это Крюк отвечает с юмором: «У меня есть еще 20 лет, чтобы решить этот вопрос». У ведущего четверо детей, никто из них не стал членом клуба знатоков. Но у старшего Михаила уже есть опыт ведения подобной игры в годы студенчества. Возможно, династия продолжится?
Знатоки, хрустальная сова, волчок: как устроена легендарная передача «Что? Где? Когда?»
Интервью
Борис Крюк, Наталия Стеценко, Владимир Ворошилов
Хрустальная сова в черном полузеркальном зале, визжащий волчок, решающий судьбу игроков, строгий невидимый ведущий и вечное «Отвечать будет Александр Друзь» — у каждого свои опознавательные знаки для легендарной передачи «Что? Где? Когда?». Программа, которую придумал Владимир Ворошилов, в эфире вот уже 43 года, и в это воскресенье, 16 сентября, начинается новый сезон — осенняя серия игр.
Во времена, когда кумирами становятся малолетние интернет-блогеры, а Дудь — главное медийное лицо страны, такое телевизионное долгожительство — восьмое чудо света. И это при том, что никакой агрессивной рекламной кампании у ЧГК (здесь и далее ЧГК — «Что? Где? Когда?». — Прим. ред.) не было и нет: свои миллионы зрителей они завоевали уже давно.
SPLETNIK.RU решил выяснить, в чем феномен программы, чем она живет сейчас и что происходит за ее кулисами: наш редактор Лиза Сезонова побывала на игре и поговорила с человеком, который стоял у ее истоков, — женой покойного Ворошилова и его соратником, соавтором передачи и генеральным директором компании «Игра-ТВ» Наталией Стеценко. Стеценко — персонаж закрытый: по-прежнему курируя все процессы в Игре, она всегда остается за кадром и интервью дает крайне редко. Но для нас сделала исключение.
Борис Крюк, Наталия Стеценко и Владимир Ворошилов
Л.С.: «Что? Где? Когда?» существует уже много лет, и, конечно, сейчас, в век победивших соцсетей, смартфонов и «Гугла», игра уже не такая, какой была лет двадцать назад. Как новые технологии и время изменили передачу?
Н.С.: Игре 43 года, вы представляете себе? Если коротко, я бы ответила так: поменялось все. Надо понимать, что телезритель, и вообще все мы, по сути своей очень консервативны, поэтому любые резкие изменения всегда вызывают у нас отторжение. Поэтому мы стараемся все свои изменения делать очень аккуратно и незаметно, так что иногда зрителю может даже показаться, что так было всегда. Но это наш принцип: соединять традицию и современность.
Если не обращать внимания на то, что сегодня происходит за окном, то все умирает. Например, раньше мы играли на книги, а сегодня телезрители за свои вопросы получают уже деньги. Это примета времени, ведь в свое время книги были страшным дефицитом. Сейчас такого нет, поэтому и подход к призам изменился. Сегодня знатоки деньги вообще не получают, но телезрители в это все равно не верят. Если говорить о новых веяниях — социальных сетях и так далее, то мне очень интересно наблюдать, как ЧГК развивается в этом направлении. У нас есть аккаунт в Instagram, мы делаем прямые трансляции до и после эфира, общаемся с подписчиками, интервью записываем, эфиры на YouTube — все это есть.
1986 год: знатоки «Что? Где? Когда?» играют на книги. В центре — Александр Друзь.
Л.С.: Да, видно, что передача шагает в ногу со временем, но при этом сохраняет свои традиции. Удивительное сочетание.
Н.С.: Вы знаете, вот, например, у меня есть холодильник, которому, всего лет пять-семь, а я уже мучаюсь с ним, потому что там все время образуется изморозь. А на старой даче у меня стоит холодильник «Рязань», которому, наверное, лет 50 как минимум — это холодильник еще моих родителей. И с ним нет почти никаких проблем, одна только сложность: нужно коленкой стукнуть, чтобы прикрыть дверь, где резинка немного отошла. Аналогию с нашей передачей провести несложно — сколько лет прошло, а молодежь все еще приходит к нам.
Иногда мы даже удивляемся, почему это поколение смотрит ЧГК. Если раньше наша аудитория была довольно однородной — нас действительно смотрели семьями и абсолютно все социальные слои, то теперь нет. К нам приходят молодые люди, в общем-то, изначально очень далекие от нашей передачи. Это хорошо заметно, например, по Instagram, где за нами следят такие, знаете, гламурные девушки, которые больше интересуются не интеллектуальными играми, а совсем другими вещами — одеждой, косметикой и так далее. Эти девочки приходят к нам неожиданными путями. И их волнует, например, какой помадой пользуется Инна Семенова, а не какие-то сложные вопросы. Вот она, новая аудитория, которую мы должны «подобрать».
Наша старая аудитория, которая ездит на соревнования ЧГК и годами смотрит передачу, она и так с нами останется. А вот эти новые для нас, незнакомые зрители — это интересно. Пусть они не смогут ответить на какие-то вопросы, но зато они обратят внимание на другое, в общем-то, на самое главное, что есть в передаче, — на психологические и поведенческие аспекты. На характер знатоков, на взаимоотношения в коллективе, на то, каким может и должен быть успешный современный молодой человек.
Л.С.: Получается, ваша передача носит просветительскую миссию — вы подтягиваете своих зрителей до себя.
Н.С.: Ну, все-таки так высоко мы себя не ценим. Не могу сказать, что я рассматривала свою работу как миссию, просто мне не стыдно за то, чем я занималась в своей жизни, — это большое счастье, не всегда людям такое счастье достается. Иногда бывает так, что ты вынужден заниматься тем, за что тебе стыдно. ЧГК, в первую очередь, все равно игра, а у игры всегда очень много компонентов.
Владимир Ворошилов, Борис Крюк и Наталия Стеценко
Н.С.: Например, это документальный спектакль. Я не знаю другой такой же передачи, в которой бы один и тот же человек с улицы (а у нас все знатоки с улицы) существовал на телевизионном экране 10, 15, 20, 30, 40 лет. И при этом добивался успеха и в других сферах жизни. Человек живет и на экране, и вне него, и зритель видит его развитие. Конечно, игрок меняется: женится, разводится, теряет работу, добивается успеха — все это влияет на то, как он играет. Он начинает по-другому проявлять себя, и мы следим за ним, как за документальным героем.
Владимир Ворошилов и Наталия Стеценко на отдыхе
Л.С.: Отличается ли новое поколение знатоков и игроков от старой гвардии? Если да, то чем?
Н.С.: Очень отличается. Молодые гораздо более амбициозны и более целеустремленны — это сразу видно. У знатоков, которые начинали много лет назад, практически не было возможности применить свои способности в реальной жизни. И поэтому для многих из них ЧГК становилась главной в жизни. Некоторые даже бросали работу, чтобы уделять больше времени нам, ведь на работе они были не так успешны.
У нового поколения знатоков все совершенно иначе. Они успешны и реализовываются как раз на любимой работе, а ЧГК для них ― это досуг, развлечение, круг интересов и некий социальный круг, который им, может быть, сложно найти в обычной жизни. У нас же очень большое сообщество людей, и я сейчас говорю не только о нашем клубе в Нескучном саду, а о движении в целом — у ЧГК огромное количество клубов по всей стране и по всему миру: Сан-Франциско, Австралия, Германия, Дальний Восток. Так вот, это огромное количество людей, которые достаточно часто ездят на соревнования и встречи. Люди знакомятся друг с другом, находят друзей, влюбляются. За последние пять-семь лет вообще новое веяние появилось ― у нас все стали жениться. Раньше такого вообще не было.
Л.С.: Вы имеете в виду, что игроки женятся между собой?
Н.С.: Да. Сейчас у нас очень много пар. Сегодня даже уже много «чтогдекогдашных» детей. Люди ездят на разные турниры и чемпионаты, вместе проводят время, знакомятся, влюбляются, женятся. Раньше в клубе этого не было, а теперь: Алена Повышева и Юрий Филиппов, Миша и Надя Скипские, Настя Шутова и Ким Галачян. Дима Авдеенко с будущей женой Машей как раз на ЧГК познакомился, сейчас у них тройня — три девочки.
Я долго не могла понять, почему так происходит, а теперь поняла. Сегодня найти партнера очень сложно, общество сильно расслоилось. А здесь они приезжают на соревнования и попадают в круг людей с такими же интересами, видят огромное сообщество близких по духу и в конечном итоге находят друзей, союзников и партнеров. Это совершенно новое явление и очень интересное. Куда пальцем не ткни — у нас уже пары!
Л.С.: Это же замечательно!
Н.С.: Да, и я сделала вывод, что, видимо, это тенденция. И слово «клуб» в названии нашей игры начинает себя оправдывать.
Л.С.: Смотрите, а если супруги играют за разные команды, не мешает ли им это? Во-первых, они же наверняка переживают друг за друга, во-вторых, есть элемент соперничества и азарта. То есть, с одной стороны, это может навредить их браку, а с другой — игре.
Н.С.: Конечно, они переживают друг за друга. Вот, например, когда Настя Шутова играла, ее муж Ким Галачян так переживал, что, в общем, непроизвольно все равно подсказал ей. Конечно, соперничество все равно есть, ведь очень много пар играет за разные команды — это обычное дело. Но проблемы возникают не только когда муж и жена за разные команды играют, а когда, наоборот, они в одной команде. Приведу пример. Когда в команде Алены Повышевой освободилось место, она нас убедила, что на него нужно взять ее мужа, Юру Филиппова. Мы пошли у нее на поводу, но, честно говоря, были не очень довольны. Алена — очень красивая девушка, но как капитан она жесткая и сильная — всегда играет как в последний раз. А когда Юра пришел в ее команду, она немножко расслабилась — превратилась вдруг в такую нежную девушку и заботливую жену. Честно говоря, это повредило игре. Мы, конечно, вмешались и дали ей понять, что так не пойдет — такая Алена нам неинтересна. Если тебе важно быть нежной женой — пожалуйста, но только за кадром. Ты капитан, и ты интересна зрителю именно тем, как ты себя показываешь в качестве капитана. Да, многим не нравится ее жесткость, но это характер Алены, а нам всегда интересно, когда характер проявляется в полную силу, ведь от этого часто зависит и результат.
Л.С.: То есть руководство может как-то влиять на поведение игроков?
Н.С.: Конечно. Но осторожно — мы просто даем рекомендации. У игроков же всегда бывает перед игрой тренировка с редактором. И тот может как-то направить их: сказать что-то походя, отругать, похвалить, восхититься.
Л.С.: Расскажите, как проходят эти тренировки? Сколько их вообще перед эфиром?
Н.С.: Это зависит от команды. Опытной команде, которая уже давно играет, — такой, например, как у Балаша Касумова, — ей и одной тренировки достаточно. Причем они могут тренироваться и самостоятельно — без нашего участия. Но перед эфиром любая команда проходит тренировку с нашим главным редактором, Валей Андреевой, которая их гоняет. Естественно, вопросы другие, но в остальном — все так же, как в эфире: это полная игра, со счетом. Иногда проводят сразу несколько серий — три-четыре игры за одну тренировку.
Иногда у разных команд могут быть одни и те же вопросы — так становится понятно, в какой форме какая команда. С одной командой можно встретиться один раз, некоторым нужно пять тренировок как минимум. Плюс в день эфира у нас бывает прогон, но уже не с игроками, а с сотрудниками: проигрываем всю игру — естественно, с другими вопросами, — ведем счет. Это такой технический прогон: чтобы посмотреть стыки, картинку, проверить звук.
Наталия Стеценко и Владимир Ворошилов в дикторской, 1990-е годы
Л.С.: Если во время тренировки редактор и, может быть, сама команда понимают, что какой-то игрок вообще не в форме, что тогда делать?
Н.С.: А что сделать? Ничего не сделаешь. Хотя иногда могут сработать неожиданные вещи.
Я вспомнила один эпизод, как говорится, на злобу дня. Во время прошлого чемпионата Европы по футболу к нам пришла играть сборная России. Среди игроков — Акинфеев, Дзюба, братья Березуцкие, Олег Иванов, капитаном был тренер Леонид Слуцкий. У них все время были свои тренировки, и собрать их на наш прогон было просто невозможно. И вот в день эфира они приходят на репетицию — попробовать сыграть (на других вопросах, конечно), попробовать микрофоны, кресла, рассадку и так далее. Приходят и садятся в полуразвалку, ведут себя как-то непонятно — у всех складывается ощущение, что накануне они, так сказать, хорошо повеселились. Начинается прогон, и я понимаю, что никакой игры не будет: они вяло отвечают на вопросы, версий никаких нет… Просто ужас, в общем: ведут себя, как кретины, которые вообще ничего не соображают.
После прогона они ушли в вагончик переодеваться, а я побежала за ними. Я в совершенной ярости, так как понимаю, что игра будет проиграна и зрителю это будет просто неинтересно смотреть. Вбегаю я, значит, в этот вагончик, и начинаю орать. Березуцкие уже сняли штаны, Дзюба полураздет, а тут я влетаю. Они в полном шоке. Они же меня не знают, я человек за кадром, никакой славой абсолютно не пользуюсь и вообще — кто я для футболистов? Какая-то старая тетка врывается в вагончик и начинает орать благим матом, вы представляете? Слуцкий появляется в дверях, слушает меня растерянно, а я ни на кого не обращаю внимания, ору и смотрю им прямо в глаза: «Вы сюда, сволочи, зачем пришли? Кому вы нужны? Вы думаете, мы на вас будем тратить час эфирного времени, чтобы все поняли, какие вы кретины? Почему мы должны на вас таких смотреть?» И вот я, значит, их крою, а они стоят в полной растерянности. Дзюба вообще смотрит на меня с ужасом (говорят, он до сих пор рассказывает, что было очень страшно). И я им говорю: «Если вы только сегодня проиграете, то можете убегать сразу, чтобы вас здесь никто не видел». И все. Как только я ушла, ко мне подходит Слуцкий и говорит: «Спасибо вам большое!» И что вы думаете? После этого на эфир они пришли с совершенно другим настроением и по-другому сыграли — выиграли! И дело не в том, что у них увеличились количество ума и количество знаний, — у них появились энергия и желание выиграть.
Это к вопросу о том, как можно влиять на игроков. Иногда же просто необходима энергетическая встряска.
Л.С.: Как еще можно повлиять на игру?
Н.С.: Мы даем рекомендации. Например, мы можем обратить внимание капитана на то, что он не слушает какого-то игрока, а стоило бы. Или попытаться сгладить конфликт, если он возникает в команде, — показать, что это может навредить всем. Самый главный совет, который мы постоянно даем, но все равно все постоянно забывают это делать: не надо держать в себе мысль, которая у тебя появилась. У начинающих команд такое бывает очень часто. Это естественно — внутреннее ощущение нормального человека, когда тебе кажется, что вообще-то ты глуповат, зачем же выглядеть дураком? И получается, что у тебя появилась мысль, но в слова ты ее не облекаешь — может, кто-то умнее что-то скажет? И вот ты держишь мысль в себе, а она верная! Так делать нельзя. Надо всегда высказывать свою версию, не опасаясь, что она окажется дурацкой. Это уже не твое дело, дурацкая она или нет. Твое дело ― высказывать версии, а дело капитана ― их слышать и выбирать между ними.
Л.С.: Вы говорите, что капитан может не слышать игрока, не обращать на него внимания. Бывает ли это связано с гендерными стереотипами — например, когда капитан мужчина, а игрок женщина?
Н.С.: Нет, не думаю. Стереотипы здесь ни при чем. Если говорить о тенденциях и новых явлениях, особенно в сравнении с прошлым, то хочу отметить, что у нас никогда не было столько успешных девушек и женщин, как сейчас, все-таки это всегда был больше мужской клуб. Отдельные представительницы женского пола были, скорее, исключением из правил. Сегодня же самые яркие игроки — именно женщины. И их звезды быстрее зажигаются. Конечно, внешность здесь имеет значение, но, по-моему, дело даже не во внешности ― в этом возрасте все красавицы, — а в открытости и эмоциональности.
Знаете, у нас часто бывает, что кого-то нахваливают, а потом он появляется у нас, начинает играть — и долго не может себя проявить, долго втягивается, чтобы раскрыться. А девушки, наоборот, они очень быстро начинают раскрываться. Например, они легче идут на контакт с ведущим, а это очень важно. Создается некое напряжение, это затягивает зрителей, хотя, казалось бы, эти разговоры не имеют никакого отношения к вопросам и ответам, к самой игре.
Л.С.: Да, и это заметно. Вообще, линия взаимоотношений ведущего с разными игроками от игры к игре ― это отдельный сюжет в каждой передаче. То есть отдельно ты следишь за тем, как выигрывают или проигрывают знатоки, и отдельно ― за тем, как общаются между собой ведущий и игроки.
Н.С.: Они все это умеют, но мужчины сегодня очень редко это делают — они психологически закрываются. К нему обращаешься, а он одной фразой отделывается, и все, уже становится неинтересно с ним дальше взаимодействовать.
Л.С.: Расскажите подробнее о том, что происходит в день икс за несколько часов до игры. Наверняка есть строгое расписание.
Н.С.: Конечно, и очень жесткое. Сначала подготовка к музыкальным паузам — саундчек, когда репетируется музыкальная пауза на улице. Потом репетиция для бригады и команды, которые будут работать на эфире. Борис (ведущий Борис Крюк. — Прим. ред.) всех обязательно вводит в курс дела и рассказывает, как и что будет сегодня. Это важно, например, для операторов — они же не обязаны следить за всей серией игр и понимать, на каком месте находится та или иная команда в рейтинге, кому важно выиграть, а кому не очень, кого и как надо снимать и так далее, — это надо отдельно объяснить им. То есть это немного такая экспозиция, когда ты приблизительно понимаешь, как может развиваться игра: конечно, все предугадать невозможно, но предположить, кто будет играть блиц, например, можно.
На такой репетиции видишь, кто сегодня более активен, кто менее, а если это новая команда — составляешь представление обо всех игроках. Плюс технические моменты: раскладка по гостям, по микрофонам — мы снимаем все-таки в особой зоне (павильон «Охотничий домик» в Нескучном саду. — Прим. ред.), у которой есть своя специфика: например, у нас нет возможности расставить перед всеми микрофоны — наоборот, мы людей ставим под технику. После прогона — ужин, доводка света и звука, всяких технических мелочей.
К этому времени как раз начинают приходить первые гости, знатоки, собирается команда. Девушки, как правило, приходят раньше, молодые люди — позже. Что касается нарядов, то здесь все индивидуально: в основном все в своих нарядах, но бывают исключения. Молодые люди могут, например, воспользоваться нашими смокингами — у нас есть свой гардероб. Раньше смокингов у знатоков практически не было, и у нас на весь клуб было всего несколько смокингов, которые разные игроки надевали — в зависимости от размера. Гримеры у нас тоже есть — они в основном делают укладки или немного поправляют прически. Мы практически не гримируем игроков. Девушки в основном сами красятся, довольно редко просят гримеров что-то там сделать. К чему мы очень требовательно относимся, так это к маникюру, в отличие от грима на лице, например. Мы очень тщательно следим за руками, требуем, чтобы руки были с маникюром — даже у мужчин. Ведь руки на столе — это всегда очень заметно. Мы просим девочек не красить ногти слишком ярким лаком, потому что в нашем черном зале с зеркалами яркий лак будет отвлекать внимание.
Из-за особенностей зала действует и очень жесткий дресс-код — все черное. Это вынужденная мера, которая объясняется тем, что у нас очень маленькое пространство, а стены затянуты черным бархатом, и нам важно, чтобы свет концентрировался на людях, сидящих за столом, чтобы были только направленные световые приборы и отражения от зеркала. Именно поэтому люди — и за столом, и вокруг стола — не должны пестрить, они должны почти сливаться с бархатным фоном стен. Поэтому мы и требуем черный цвет. В советское время, когда сложно было с одеждой, из-за этого постоянно возникали проблемы: например, мы постоянно спорили со знатоками из-за цвета брюк — они нам доказывали, что это черный, а мы им — что темно-синий. Это уже стало притчей во языцех.
Невозможная удача — нам посчастливилось увидеть все это собственными глазами. День икс, я, не веря, что это происходит на самом деле (мама, я увижу Друзя!), спешу в Нескучный сад на «Что? Где? Когда?» — последняя игра летней серии игр, прямой эфир, нешуточная борьба. Иду заранее и вся в черном: о строгом дресс-коде total black предупредили несколько раз.
«Охотничий домик», где передача выходит в прямой эфир с 1990 года, окружен вагончиками и светится огнями — уютный маяк посреди ночного темного лесного моря, в которое в этот час превращается Нескучный сад. Эфир начинается поздно, в десять часов вечера, так что гуляющих в парке в это время немного — гольфкары, которые подвозят гостей к съемочному павильону, все провожают любопытными взглядами.
На площадке, как и всегда у телевизионщиков, суматоха: кого-то гримируют, кого-то еще ищут, кто-то уже дает интервью (за час до эфира на Первом канале на YouTube и в инстаграме @chto_gde_kogda начинаются прямые трансляции из-за кулис программы, которые продолжаются сразу после игры). Времени до игры совсем ничего — каких-то полтора часа. Я прихожу как раз к рассадке, то есть к «расстановке»: поскольку «Охотничий домик» и впрямь соответствует слову «домик» своими размерами, здесь катастрофически тесно.
Когда через час наконец все закончено, обязательно влетает еще один гость, которому тоже нужно найти место, — и все начинается заново. Но занять правильную позицию — это только начало пути, ведь нужно удержаться здесь все то время, что будет длиться Игра. И, судя по строгому финальному инструктажу, удается это далеко не всем и не всегда. Станет плохо? Извольте падать в обморок стоя, шутят старожилы, — прямой эфир портить нельзя.
А ведь есть еще и операторы! Этим точно не позавидуешь: на коленях, извиваясь ужом, протискиваясь непонятно как среди гостей, они каким-то чудом, во-первых, не падают и никого не калечат своими камерами, а во-вторых, ухитряются оставаться практически невидимыми. Говорю же, магия.
Да, павильон маленький, неудобный, но уже родной для гостей и знатоков — это видно по тому, как они входят в двери, как садятся в кресла, как любовно трогают стол. Удивительно, пока на улице гремит воскресная ночь XXI века, здесь, словно в каком-то параллельном мире, идет совсем другая жизнь: строгий господин ведущий, решающий судьбу знатоков и зрителей (и кажется, будто на кону стоит целая жизнь), сомкнутые черные ряды гостей, похожих в своих смокингах на членов какого-нибудь тайного братства, гипнотизирующий волчок, опасный черный ящик… Действительно: что наша жизнь? Игра.
Л.С.: Есть ли у ЧГК свой сленг?
Н.С: Ничего специфического. Разве что сокращения: ВВ ― «Внимание, вопрос», ЧЯ ― «черный ящик». Вообще все эти узнаваемые словосочетания — «рекламная пауза», «музыкальная пауза», «внимание, вопрос», «минута на обсуждение» — все это придумано Ворошиловым. А сегодня этим пользуется все телевидение — в любой передаче вы услышите «Внимание на экран». Ворошилов сидел и придумывал эти маркеры. Он был театральным режиссером, в театре это было принято, а на телевидении нет. Вся эта терминология по сути театральная.
Это если говорить в общем. А так, конечно, у знатоков наверняка существуют какие-то свои словечки. Например, «неберучка» — очень сложный вопрос, который нельзя взять, то есть ответить. А у редакторов, в свою очередь, это «многоходовка» — так говорят о вопросе, для ответа на который знатокам нужно сделать несколько шагов.
Наталия Стеценко, Владимир Ворошилов на отборочном туре «Что? Где? Когда?»
Л.С.: А что происходит после того, как игра закончена? Отмечаете?
Н.С.: Если говорить о нас, то с окончанием эфира у нас начинают плотно работать социальные сети — запускаются трансляции, интервью со знатоками, обмен мнениями, кто-то спорит, кто-то радуется, кто-то скандалит. Раньше было время, когда практически после каждого эфира накрывалась «поляна», потом такое стало происходить уже только после финала или после победы. Но постепенно это стало уходить: эфир заканчивается поздно, многие за рулем, выпивать нельзя. Плюс мы же играем в воскресенье, а значит, в понедельник всем на работу, рано вставать, а кому-то вообще на самолет или поезд, то есть надолго уже после передачи не задержишься. И когда мы поняли, что, в общем, ни у кого нет особого желания собираться, то перестали сами организовывать такие фуршеты.
Конечно, команда может собраться — в ресторане или дома у кого-то, но это уже своим коллективом. Единственная в этом смысле традиция, от которой мы пока не отступились, — новогодний праздник. На финальную игру, как раз под Новый год, к нам приезжают телезрители, и мы не можем лишить их этого праздника. Чаще всего это люди, которые попали на игру в первый раз, в первый раз вживую видят знатоков и общаются с ними, для них это целое событие. Конечно, для них мы стараемся.
Л.С.: Кстати, как вы отбираете этих телезрителей?
Н.С.: Это те, чьи вопросы попали в финальную игру — оказались на столе у игроков. Получается, что авторы вместе с вопросом и приезжают на передачу в Москву. Еще есть отдельная категория зрителей с нашего форума (форум на официальном сайте ЧГК. — Прим. ред.), которые тоже могут попасть к нам в зал, но там свои правила и конкурсы, чтобы получить возможность прийти к нам, это другое. А эти зрители — авторы вопросов, которые мы весь год отбираем для финальной игры: все хорошие, сложные, интересные задания мы сознательно бережем для ключевой игры года.
Л.С.: Как вы понимаете, плохой это вопрос, хороший или очень хороший? Как вообще устроена работа редактора, отбирающего вопросы? Тут же и фактчекинг, и широкий кругозор, и интуиция какая-то должны присутствовать.
Н.С.: Это как раз для нас самое сложное — работа над вопросами. Конечно, за все эти годы произошли какие-то изменения, но есть традиционные вещи, которые складывались десятилетиями. Ну, во-первых, если раньше вопросы присылались в бумажных письмах, то сейчас большое количество приходит по интернету. Объем увеличился в разы.
Сначала письма всегда поступают так называемым редакторам-разборщикам, которые начинают сортировать вопросы и отбирают самые интересные с их точки зрения. Это начальный отбор: в мешке было три тысячи писем, а осталось 200. Как правило, это не те люди, которые постоянно работают с нами в команде, — это приглашенные сотрудники, которые часто меняются. Люди самые разные — и по возрасту, и по образованию. Но у всех них есть свод правил, на который они ориентируются, — «Памятка разборщику», в которой перечислено по пунктам, на что надо обращать внимание в вопросе. Если это начинающий разборщик, то с ним первое время обязательно работает наш редактор. В принципе, конечно, человек, который работает с вопросами, должен смотреть все наши передачи, должен сразу видеть, какой вопрос повторяется, — иногда ведь одни и те же вопросы начинают идти потоком, что часто связано с каким-то событием. Да, на следующем этапе мы всегда проверяем по нашей базе данных, был такой вопрос уже или нет, но задача разборщика уже на первичном этапе понять это.
Дальше разборщик передает вопросы старшему редактору — Валентине Алексеевне Андреевой, и она проверяет его работу: оценивает, правильно ли он понимает тенденции, чувствует ли вопрос, актуальность и интересность информации. Лучшие из этой пачки поступают Борису (Борису Крюку, ведущему. — Прим. ред.), и он вместе с редактором начинает крутить вопрос — доделывать его, чтобы он стал лучше. Это черновик, попытка сделать потенциальный вопрос, который может прозвучать на игре. Дальше — еще один отбор. Все вопросы, которые прошли первоначальный отсев, обсуждаются на совещании редакторов, это шесть-семь человек. И снова отсев.
Оставшиеся вопросы снова попадают к редакторам — на фактчекинг. Проверка информации идет по самым разным источникам — начиная с «Википедии», которой мы не доверяем, заканчивая библиотеками и экспертами. Очень часто на этом этапе появляется дополнительная информация, которую сам автор в вопросе не указал. И часто она может оказаться настолько интересной, что из нее вырастает совсем другой вопрос. На самом деле работа с вопросом продолжается месяцами и годами.
Ведущий «Что? Где? Когда?» Борис Крюк
Л.С.: То есть какой-то вопрос может ждать своего звездного часа несколько лет?
Н.С.: Да. У него может быть разная судьба. Иногда сначала кажется, что вопрос не подходит, а потом вдруг появляется дополнительная информация, и он начинает играть новыми красками. Работа над вопросом — это всегда еще очень эмоционально. Мы часто ругаемся, спорим из-за того, что кому-то кажется вопрос легким, а кому-то сложным и нерешаемым — спорим до крика. Ну никто из нас не бывает окончательно прав. Кто-то один раз угадает, кто-то — другой. И потом, что такое сложный вопрос? Он может быть красивым и многоходовым, то есть, как матрешка, состоять из нескольких: чтобы ответить на него, надо знать и то, и это, и другое. А бывают вопросы на образное мышление, где одними знаниями и логикой не обойдешься.
Л.С.: То есть получается, что телезритель, грубо говоря, дает вам сырье, из которого вопрос вы делаете сами. И потом еще может выиграть за это деньги!
Н.С.: Да, очень часто бывает именно так. Бывают вредные телезрители, которые по этому поводу еще и скандалят. Им кажется, что мы их вопрос сделали легче. Но иногда ведь бывают такие вопросы, на которые любой нормальный человек в принципе не может и не должен знать ответа. Это вопросы, которые не имеют отношения к интеллекту, — какие-то детали, тонкости и неизвестные факты.
Кстати, именно поэтому у нас на сайте размещены правила для телезрителей, где мы рассказываем, каким требованиям должен отвечать присланный вопрос. И в этих правилах написано, что мы имеем право на переработку материала. В конце концов, работая над вопросом, мы думаем прежде всего о зрителе, о том, чтобы ему было интересно.
Алесь Мухин
Л.С.: Наверняка у многих сотрудников есть свои любимые команды или знатоки. Не мешает ли это в работе над вопросом, например?
Н.С.: Если говорить о ведущем, то его симпатия складывается в первую очередь из того, как с ним общается игрок. Если он чувствует, что игрок вступает с ним в контакт, то становится интересно. Ему уже неважно, выигрывает или проигрывает команда. Удалась передача или нет — зависит от того, сложился внутренний футбол или нет. Бывает же, когда ты бросаешь игроку пас, а ему по барабану. Разве такое интересно смотреть?
Что касается всех остальных, то нет, постоянных любимчиков ни у кого нет. И потом, пристрастия же могут поменяться. Все зависит от того, как человек играет и как он проявляет себя на данном отрезке жизни.
Знаете, есть выражение «Так проходит слава земная». И мне кажется, что оно очень подходит нашей передаче. Все проходит, поэтому к успеху и звездности надо относиться очень бережно. Чем дольше что-то длится, тем сложнее удержаться на плаву. Наша передача прошла разные этапы, начиная со сверхпопулярности в 70-е годы, когда нас смотрели абсолютно все. Я помню, как-то писала служебную записку для британской телекомпании, в которой надо было указать охват телезрителей, и я указала 180 миллионов — они просто не могли поверить, что такие цифры вообще возможны. Потом был отток, где-то в 90-е годы, потом опять популярность начала возвращаться. У нас, как в океане: то штормит, то спокойно.
Л.С.: А насколько сильно в таком случае изменился зритель? Мы же сейчас живем совсем в другое время, когда любую информацию можно найти в интернете. Собственно, зачем учить, если ты можешь погуглить? И то, как быстро ты умеешь находить информацию, становится ценным качеством. У вас какое к этому отношение?
Н.С.: Я очень боюсь напугать вас и министерство образования, да и вообще интеллигентных образованных людей, но мне кажется, что сегодня человек с энциклопедическими знаниями не нужен. Это пустая трата времени. Знаете, Ворошилов терпеть не мог эрудитов. Он везде это говорил. Очень многие думают, что наши знатоки ― это эрудиты. Да, конечно, они много знают, но дело в том, что у них мозг уже по-другому устроен: они с детства учатся отбирать информацию и владеть ей, чтобы вспомнить при нужных обстоятельствах. А когда к уму подходят с точки зрения «знать»… Мне часто говорят, мол, он получил красный диплом! Я такое сразу мимо ушей пропускаю, ведь это не показатель совершенно.
Сегодня наше образование и зашло в тупик ― не только наше, западное образование тоже. На Западе, например, делают ставку на то, что человек должен самостоятельно учиться. У меня ощущение, что их профессора там просто балдеют — они дают задание ученикам, а те сами должны решить этот вопрос. Как и где они найдут информацию — это уже их личное дело. У нас же все совсем по-другому: тебя преподаватель будет долбить, долбить и долбить, реализовывая самого себя.
Я считаю, что наше образование, и в первую очередь школа, скоро вообще погибнет. А еще скажу вам по секрету: читать сегодня тоже не надо. Сегодня надо уметь чувствовать и находить информацию и использовать ее так, чтобы ты мог решить проблему, неважно какую. Купить лампу, увлечь девушку или парня, стать успешным в своей профессии — проблему из любой сферы. Я не понимаю, зачем бедных детей забивают датами по истории, например. Я как-то почитала эти учебники по истории и пришла в ужас — бедные дети, за что?! У них же нет представления ни об истории России, ни об истории Франции, Америки — разве зубрежка дат может дать представление о том, как жила страна в то время? Вот, например, «Война и мир». Я должна знать о «Войне и мире» не какую-то там цитату героя в переводе с французского, как у Толстого, а понимать само время, философию писателя. Вот начальный уровень для знакомства с автором. И только потом уже, если человек заинтересуется и захочет почитать «Войну и мир», вместо того чтобы лежать на пляже или кататься на скейте, он может открыть Толстого и увидеть, какой у него прекрасный язык и вообще все. Не захочет — ничего страшного. Он ничем не хуже того, кто прочел всего Толстого. Это касается всех сфер — и физики, и математики, и особенно гуманитарных наук, которые сегодня выходят на первый план.
Борис Крюк, Наталия Стеценко и Владимир Ворошилов
Л.С.: Вы считаете, что будущее за гуманитарными науками, несмотря на то, что так стремительно развиваются технологии?
Н.С.: Да. Мне кажется, что все эти технологические новшества будут, скорее всего, требовать очень высокого уровня сознания и эмоциональности. Не знаю даже, как сказать, — боюсь, как бы меня не сочли сумасшедшей, — но абсолютно уверена, что если не через 10, то через 20 или 25 лет люди будут общаться мыслями. Слова и буквы вообще будут не нужны. Мир меняется очень быстро, и сегодня человек не может освоить тот объем информации, который накопила цивилизация. Но понять или почувствовать, ложная это информация или нет, надо ли ее перепроверять, как ее можно применить и так далее — это как раз можно сделать, не обладая при этом узкими какими-то знаниями. Это же все навыки философии — видеть мир в его многообразии. А для этого надо уметь мыслить, а не запоминать информацию. За этим будущее.
Л.С.: Слушайте, но если, как вы говорите, скоро все будут общаться мыслями, то что тогда будет с ЧГК?
Н.С.: Трудно сказать, что будет с Игрой. Но вы только представьте: сидят шесть знатоков и обмениваются мыслями. Это же может быть потрясающе!