квир френдли что это
Кто такие квиры и чем они различаются?
Что значит слово «квир»
Queer в переводе с английского значит «странный», «иной». До 1980-х годов слово «квир» использовали в речи как грубое оскорбление по отношению к людям с гомосексуальной ориентацией. Но к концу ХХ века ЛГБТ-соо6щество «присвоило» себе это словом и со временем оно утратило уничижительное значение. Сейчас «квир» употребляется в нейтральном контексте в публицистических и академических текстах и дополняет аббревиатуру ЛГБТК+
С конца ХХ века квирами стали называть людей, отвергающих соответствие гендера («социальный» пол) биологическому полу. Одной из первых этот феномен описала философ Джудит Батлер в книге «Гендерная тревога: феминизм и ниспровержение идентичности» в 1990 году. В ней Батлер утверждает, что взаимосвязь категорий пола, гендера и сексуальной ориентации навязана извне. Проще говоря, если человек родился с женскими половыми признаками, это не значите что он осознает себя женщиной, готов выполнять социальную роль женщины (например, быть женой или матерью) и стремится к гетеросексуальным отношениям.
Понятие «гендер», по определению ВОЗ, используется для описания социально приобретенных характеристик мужчин и женщин: норм, ролей, существующих ними отношений. Большинство людей рождается либо женского, либо мужского пола, и с раннего детства они учатся вести себя соответственно с характерными полу моделями поведения. Существуют интерсекс-люди, которые не вписываются в бинарную систему категорий пола.
Что такое гендерно-нейтральный язык
Для квиров выбор общепринятых родовых местоимений ограничен. В русском языке их только три: «он», «она», «оно». Однако в последние годы в англоязычной культура используют местоимение they («они») по отношению к одному человеку. В 2019 году американская редакция Merriam-Webster добавила в свой словарь к местоимению they обозначение «небинарные люди».
Журнал Hollywood Reporter называет американского актера Эзру Миллера, ставшего популярным благодаря фильмам «Хорошо быть тихоней» и «Фантастические твари», квир-иконой. «Я не идентифицирую себя как мужчина. Я не идентифицирую себя как женщина. Я едва ли идентифицирую себя как человек», — заявил Миллер в интервью изданию. Актриса Кристен Стюарт, сыгравшая главную героиню в фильме «Сумерки», в интервью Harper’s Bazaar рассказывала, что ей отказывают в крупных релях из-за ее квир-идентичности. Также среди людей, которые идентифицируют себя как квиры, певица Майли Сайрус, модель Кара Делевинь, активистка Надежда Толоконникова.
Нижегородский квир-центр QDeer Кто такие квиры, с какими проблемами они сталкиваются и как предотвратить дискриминацию
Несмотря на закон «о запрете пропаганды нетрадиционных сексуальных отношений» и многочисленные притеснения ЛГБТ-представителей, число активистов, борющихся за право на свободу самовыражения, неизменно растет. Квир — это одно из самых обширных и нестатичных определений для людей, отрицающих ярлыки и категории в сфере сексуальной ориентации и гендерной идентичности.
С 2016 года в Нижнем работает квир-площадка, на которой каждый человек может быть собой, не боясь дискриминации и осуждения — сотрудники комьюнити-центра QDeer рассказали The Village Нижний Новгород о создании friendly-пространства, о помощи квир-сообществу и об ущемлении прав его представителей.
Материал предназначен для лиц старше 18 лет.
В 2015 году у нас появилось желание помогать ЛГБТ и квир-сообществу и выявлять его потребности. Мы начали устраивать различные развлекательные движухи: какие-то квесты, игры и познавательные мероприятия. Так вокруг себя мы создавали сообщество или, по крайней мере, узнавали, что оно есть в городе. Мысль о комьюнити-центре созрела позже, когда мы поняли, что людям нужно безопасное пространство, чтобы собираться вместе на регулярной основе. Тем более мы знали, что есть опыт обустройства подобных мест в Москве и Санкт-Петербурге. В 2016 году мы сняли в аренду первое помещение, и с тех пор наш комьюнити-центр существует.
У нас проводится много разных мероприятий: кинопоказы, творческие мастерские, занятия по юридической грамотности, психологические группы и группы взаимопомощи. Уже несколько лет у нас функционирует и пользуется популярностью английский разговорный клуб. Кроме того, мы сотрудничаем с другими организациями вроде «Живой библиотеки», фондом «СПИД.ЦЕНТР», «Femina Project».
То, что у нас безопасное пространство — это совсем не пустые слова. Мы знаем всех наших соседей, не первый год снимаем помещение и доверяем арендодателям, мы снабдили наш центр камерами наблюдения, у нас почти бронированные стекла, так что мы тщательно за этим следим. Естественно, есть определенные скрипты действий в чрезвычайных ситуациях. Связаться с нами можно как через группу ВКонтакте, так и заполнив форму на сайте.
Первые акты гомофобии, с которыми сталкиваются молодые люди, происходят в семье
Многие не звонят в полицию, заведомо зная, что, скорее всего, над ними там будут смеяться и их пошлют. Проблема бездействия полиции есть, и с этим мы боремся, но не какими-то агрессивными методами, а просвещением. Мы рассказываем о том, как подавать заявление и следить за процессом. Если все грамотно делать, это должно дать свои плоды.
Кроме того, мы планируем открыть группы поддержки и группы взаимопомощи для родителей ЛГБТ. Мы видим очень хороший опыт в Санкт-Петербурге, где есть целые сообщества родителей. К этому мы стремимся, потому что первые акты гомофобии, с которыми сталкиваются молодые люди, происходят именно в семье, это именно родители. И если будет место, куда их можно перенаправить, где они получат ответы на свои вопросы — это будет замечательно.
Перед камин-аутом нужно всегда оценивать свои риски и последствия. В психологическом плане, конечно, чем раньше человек откроется, тем ему будет легче, но это не всегда влечет за собой гарантию безопасности. Обычно молодым людям советуют прежде, чем открываться, достичь более или менее независимого финансового положения. Если больших рисков нет, если человек понимает, что родители его примут, каким бы он ни был, то можно попробовать.
Квир-семья начала новую жизнь в Испании после скандала со «Вкусвиллом»
© фото: yumalevel | instagram.com
Они покинули Россию из-за угроз
Семья, которая приняла участие в рекламе сети магазинов «Вкусвилл», решила переехать в Испанию. Об этом рассказала в своем инстаграме Юма, глава семьи.
Юма разместила снимок из Испании, на котором семья счастливо улыбается и машет радужным флагом. «Мы в безопасности, мы отдыхаем. Можно не прятать наше счастье быть семьей!» — написано под фото.
Женщина добавила, что после скандала со «Вкусвиллом» им пришлось нелегко. «Для нас всех это было тяжелое испытание, мы все в нелегком психологическом состоянии. Но море, солнце и доброта лечат!» — рассказала она.
Юма опубликовала еще один пост, в котором рассказала о своем решении переехать в другую страну: «Мои дети росли в принимающей семье. Но чтобы моя дочь могла жениться на любимой, нам пришлось выехать из своей страны в ту, где у нас есть #правонасемью. В России мы лишены базового права на семью. Неважно, какие мы, все должны обладать этим правом!».
У Юмы две дочери — старшая Алина и младшая Мила. Судя по сообщению, Алина собирается вступить в брак со своей невестой Ксенией в Испании, где гомосексуальные браки узаконены с 2005 года. У Алины есть дочь от предыдущих отношений.
Младшая дочь Юмы, Мила, попросила подписчиков помочь ей найти новую работу. «К сожалению, из-за этой непростой ситуации с „Вкусвиллом“ мы остались без работы и без дома», — рассказала она.
«Сейчас мне и моей семье очень нужно устроиться в Барселоне, у нас непростое время и нам нужна помощь, и может быть друзья ваших друзей или их друзья помогут нам начать новую жизнь в Барселоне», — добавила Мила.
4 августа состоялась премьера фильма о семье на YouTube-канале блогера Карена Шаиняна, который поднимает вопросы, связанные с ЛГБТК-сообществом.
Напомним, реклама «Вкусвилла», в которой были представлены разные семьи, в том числе ЛГБТ-семья, вызвала гнев некоторых подписчиков. После этого компания принесла извинения и удалила фотографии семьи Юмы. Мы подробно рассказывали об этой ситуации. После рекламной кампании женщинам стали поступать угрозы и оскорбления. «Вкусвилл» снова раскритиковали, но уже за то, что компания так поступила с Юмой, ее дочерьми и невесткой.
Кто такой квир
Кто такой квир? Сейчас этот термин все чаще встречается в разговорной речи среди молодежи, но далеко еще не все знают, что действительно подразумевается под этим понятием. В некоторых странах это слово может расцениваться, как оскорбление, тогда как в других, дело обстоит иначе.
В данной статье мы расскажем кто такие квиры.
Кто такие квиры
Квир (от англ. Queer – странный) – собирательное понятие, применяющееся для обозначения человека, относящегося к сексуальным меньшинствам. Говоря простыми словами квирами называют тех, кто имеет нетрадиционную ориентацию.
Некогда термин «квир» употреблялся для намеренного унижения людей, имевших однополые отношения. Квир-ориентация являлась обидным оскорблением для меньшинств до той поры, пока они сами не стали себя так называть, сознательно выбрав провокационную альтернативу.
Это привело к тому, что данное понятие не только перестало считаться оскорбительным, но и приобрело научный подтекст. В результате, слово прочно вошло в международный лексикон. В скором времени возникла так называемая квир-теория, представляющая собой научное движение о природе гендера.
Ключевой особенностью квир-теории является следующее: гендер и сексуальная ориентация человека определяются, скорее, не его полом, а – окружением человека, особенностями его воспитания и культурной составляющей общества.
Любопытно, что не смотря на то, что представители ЛГБТ-сообществ относятся к квирам, это вовсе не означает, что квир должен обязательно быть гомосексуалистом, лесбиянкой, трансгендером или бисексуалом. В действительности, данный термин имеет более широкое значение.
Под словом «квир» может подразумеваться не только сексуальная ориентация индивида, но также политический или социальный подтекст. Квирами могут быть люди, не согласные с традиционными нормами и ограничениями общества, относительно проблем гендерно-сексуальной направленности.
Например, парень может носить розовую одежду, красить ногти или ресницы, делать экстравагантные прически, но при этом иметь традиционную ориентацию: подобное поведение и стиль не делают его геем или трансгендером, хотя внешне может казаться, что он принадлежит к ЛГБТ-сообществам.
Бегство в (не)свободу: реальность инклюзии внутри квир-вечеринок
Сколько себя помню, я любил тусоваться. Еще в лет пятнадцать мне каким-то образом удавалось пробираться в единственный ночной клуб моего небольшого родного города, еще и проносить в трусах чекушку водки, которой подростку хватало на ночь. Затем были клубы столицы, отличавшиеся бОльшим пафосом и менее агрессивной, но не более дружелюбной публикой. Это были места массового потребления, и мне очень смешно сейчас представлять, как мое присутствие там выглядело со стороны. Разумеется, я вел себя максимально сдержанно, держал всегда наготове десяток «масок», которые должны были мне пригодиться в случае возникновения конфликтов. В общем и целом, поход в клуб мало чем отличался от похода в банк или в универ, кроме степени опьянения, которая и вносила градус веселья, но вместе с тем и увеличивала риски, так как все же это была максимально неподготовленная для ненормативного поведения территория. Однако альтернативы такой ночной жизни я не знал и поэтому с переменным успехом довольствовался тем, что есть.
Впервые мои горизонты ощутимо расширились благодаря подпольным DIY-рейвам (Do It Yourself, «сделай сам». — Прим. ред.). Это были разовые, выездные ивенты в лесах, заброшенных заводах, военных бункерах, куда поклонники более тяжелых жанров электронной музыки, объединенные в разные формации, т.н. саундсистемы, завозили свой звук, ставили минимальный свет, врубали генератор, и начиналась вечеринка. Информация о таких мероприятиях рассылалась ограниченному кругу единомышленников по имейлам, а затем передавалась по сарафанному радио, но, в любом случае, если это не фестиваль, более 100 человек редко добирались по картам сквозь тьму леса до пункта назначения, что создавало атмосферу очень закрытого мероприятия и ощущение единства.
По лесам я покатался года два. Вместе с приглашением организаторы некоторых таких рейвов часто рассылали что-то вроде правил по традиционному шаблону рейвов с перечислением «no». Меня немного удивляло, что в этом списке иногда было, например, no racism, но no homophobia не было. Может быть именно поэтому проявлений расизма я никогда не замечал (что не означает, что их не было), чего не скажешь о случаях откровенно гомофобного поведения? Или же организаторы все-таки сами занимали некоторую особую позицию в своем отношении к некоторым видам дискриминации? В любом случае, какими бы волшебными не были мои первые лесные рейвы, после парочки не совсем удачных ивентов мне показалось, что я нахожусь в некотором сообществе «ПРОТИВ». То есть это была очень радикальная альтернатива существующему городскому клубному пространству, но по моим ощущениям, которые для меня оказались весомыми, она была очень против существующей системы, но не совсем о том, чтобы ЗА что-то общее (или ЗА что-то мое личное?). И поэтому в этом движении ПРОТИВ встречались люди с самыми разными ценностями, которые не вызывали и не вызывают у меня симпатии, а некоторые являются вовсе недопустимыми.
Я решил сделать паузу в ночных скитаниях по лесам, и так вышло, что в этот период внезапно начала возрождаться альтернативная городская сцена с новыми альтернативными пространствами, людьми и идеями, которые, по моим ощущениям, как раз были больше ЗА что-то, нежели ПРОТИВ. В случае техно, которое снова вышло на передний план, это неизбежно, так как оно несет весьма определенную историю и культуру, с которой сложно не считаться, где бы оно ни звучало. Рейв стал более доступным, как минимум, территориально, технически более мощным и в разы более многочисленным.
Никаких политических заявлений и манифестов, свойственных классическому рейву, организаторы предпочитали не публиковать, как я понимаю, чтобы не привлекать излишнего внимания властей и не отпугивать потенциальных посетителей, рассчитывая что сам жанр будет предписывать людям определенные нормы поведения. И у жанра довольно неплохо получалось. В целом на первых крупных техно-событиях* действительно была довольно комфортная атмосфера, несмотря на то, что публика была максимально разношерстная. Думаю, атмосфера сохранялась за счет того, что организаторам удалось собрать основную массу рейверов из юных парней и девушек, которые до этого сидели дома и ждали именно такого формата, из людей с определенным культурным бэкграундом, довольно либеральными ценностями, проявляющимися как в отношении к другим, так и в поведении и в часто весьма отличающемся от основной массы внешнем виде. Поэтому все остальные так или иначе чувствовали себя в меньшинстве и, если кто-то и хотел принудить кого-то пояснить за шмот или гендер, то просто не хотел высовываться в чужеродной среде.
Ощущение дозволенности в самовыражении с возрождением городской техно-сцены выросло еще в более значительной степени.
На свою первую вечеринку в Берлине я попал в воскресенье днем. Около сотни подкаченных парней в одних джоках, девушек, часто топлесс, всех возрастов и цветов кожи, брутальных бородатых див на шпильках и более скромно выглядящих, но не менее довольных таким прекрасным вариантом воскресного досуга персон нежились под полуденным майским солнцем у реки в саду бывшей макаронной фабрики. На веранде играл хаус, еще полсотни таких же гедонистов были там, создавая атмосферу, будто завтра не то, что не наступит понедельник, — будто это вообще больше никогда не закончится и жизнь теперь каждый день будет выглядеть именно так — бесконечное празднование этого солнца и этого момента здесь и сейчас.
Затем были другие клубы и другие вечеринки, отличающиеся оттенками техно, преобладанием той или иной публики, но неизменным компонентом любой тусовки в Берлине оставалось одно: чувство безграничности свободы и самовыражения.
Однако со временем волшебный замок, становясь уже привычным глазу, стал потихонечку рассыпаться. Пережив состояние эйфории, в котором я находился, наверное, первых года два моих визитов в Берлин, я смог позволить себе некоторую условную трезвость, чтобы рассмотреть детали происходящего, которые из этого замка и начали одна за одной выпадать.
Берлинские вечеринки, на которых я был, не используют приставки квир. Потому что они априори квир. Это очевидно из символики, которую они используют в промо, из их пригласительных текстов, из их сводов правил, где первыми пунктами указаны строгое непринятие любых форм дискриминаций (и все группы перечислены, а не обобщены) и строгое welcome to gays, queers, trans и далее по списку. Именно на основе этого я позволяю себе строить свою критику.
Хочу описать свою последнюю вечеринку в Берлине, потому что этот опыт наиболее свеж в памяти, и он не сильно отличается в части аспектов, которые я затрагиваю, от моего предыдущего опыта.
Это очень известная среди open-minded persons тусовка, проходящая раз в месяц, с крайне левым уклоном. Я давно хотел на нее попасть, хотя не ожидал увидеть там что-то, кардинальным образом отличающееся от того, что я уже видел. Собственно, так и получилось.
Итак. Кто же нас встречает за воротами в этот ночной островок свободы и гедонизма? Десятки атлетически сложенных светлокожих парней, ведущих непринужденные смолл-токи и так же непринужденно трущиеся выпирающими частями своих красивых тел друг о друга. Этих красавчиков не только в этом коридоре, но и на всей вечеринке, и на всех других подобных вечеринках будет всегда подавляющее большинство. Расстраивает ли меня это? Пока нет, ведь мало в каком месте встретишь одновременно столько симпатичных парней, пускай почти все они и репрезентируют лишь один спектр того, что мне нравится. Испытываю ли я легкий дискомфорт от того, что значительно от них отличаюсь? Да. Должен ли я испытывать дискомфорт, едва зайдя на квир-вечеринку, где собираюсь как минимум сутки предаваться удовольствиям? Не уверен. Но это моя проблема. Как и все последующие.
На мне джоки, сетчатое короткое платье, ботинки на пятнадцатисантиметровой платформе. Мои волосы распущены. Мне нравится, как я выгляжу, и это ощутимо увеличивает мои шансы чувствовать себя этой ночью классно. Через толпу я пробираюсь ближе к диджейке, чтобы занять позицию у основного источника звука и потеряться в нем, но мне не удается сделать это сразу, и я, немного уйдя в бок, поворачиваюсь лицом к танцполу, стараюсь максимально незаметно и ненавязчиво пробежаться по нему взглядом, чтобы впитать энергию танцующих в эйфории людей и настроиться на общую волну. Но, кажется, мне не стоило этого делать.
Присмотревшись к толпе, я вижу лишь пару-тройку девушек или персон с в той или иной степени выраженной феминностью, теряющихся в сотне разгоряченных самцов. Зрелище потрясающее своей тотальностью, но если смотреть, оставаясь за стеклом. Находясь же в самом котле этого варева маскулинности, я невольно начинаю чувствовать себя лишним. Довольно глупо, потому как им вряд ли есть до меня какое-то дело, и я могу просто погрузиться в музыку с головой и забыть вообще, где нахожусь, но, черт возьми, все же от рейва, тем более от квир-рейва, я жду не отстранения, а того самого чувства единения, которое связывало участников рейвов, стоящих у истоков культуры, которое напоминало всем присутствующим о базовой потребности человека в других людях. Да, порой на вечеринках я могу уходить далеко в глубь себя, чему техно лишь способствует, но в рамках рейвов это происходит как раз за счет того, что я нахожусь с большим количеством единомышленников рядом, которые на ночь становятся мне почти семьей, и поэтому я чувствую себя в абсолютной безопасности.
Вспоминаю другую вечеринку. Был воскресный вечер, еще светло. Я набирался сил перед последней ночью в Берлине, наблюдая за тем, как пространство наполняется прибывающими только под ночь понедельника людьми. Картина была более щадящая, но, в целом, все в «лучших» традициях: it’s raining man. И тут на территорию клуба грандиозно, словно это финальный выход в RuPaul’s Drug Race, входят четыре максимально эффектных драг-квинс. И я понимаю, насколько это был недостающий пазл, насколько этого не хватало пространству, но вместе с тем я вижу взгляд, полный презрения и отвращения, которым окинула квинс большая компания не менее уместных до этого момента парней. Да, это мое личное ощущение. Да, за этим взглядом не последовало никаких нарушающих границы или оскорбляющих действий, но мне казалось, что плюнули прямо мне в лицо, несмотря на то, что я чиллил в приятной компании вдалеке от них.
Хорошо, Глеб, а к чему вообще маскарад? — думаю я после вечеринки, оставившей во мне неприятный осадок и вызвавшей ряд вопросов. К чему все эти платья? Кого ты собрался провоцировать на квир-вечеринке? Действительно, спустя какое-то время, я рефлексировал и не находил в своих действиях логики: на квир-вечеринку в самом раскрепощенном, френдли городе, где я планирую просто расслабиться, снова цеплять на себя все эти вызывающие тряпки, которые я каждый раз надеваю как доспехи, выходя на войну с разного рода «нормами» и стереотипами.
Приходя на квир-вечеринку, я стремлюсь сбежать от травмирующей реальности и оказаться в пространстве, свободном как от предрассудков и стереотипов, так и от стремления окружающих, а иногда и своего собственного стремления следовать навязанным социальным нормам, особенно в части гендера и сексуальности. Но, удивительным образом, зачастую дыхание патриархата ощущается на квир-вечеринках сильнее, чем за их стенами.
В пространстве рейва люди теряют свой социальный статус, возраст, пол. Твой визуальный образ остается чуть ли не единственным, что говорит о тебе в толпе, это твой идентификатор, в каком-то смысле это не только твое личное, но и политическое заявление. И если в обычной жизни мы, в большинстве своем, стараемся мимикрировать под то, что нас окружает, то дружелюбное ночное пространство служит нам местом, в котором мы можем быть теми, кто мы есть, или теми, кем мы хотим стать сегодня.
И сейчас я не говорю о том, что всем мужчинам следует в срочном порядке надеть платье, а скорее о том, что, возможно, было бы неплохо воспользоваться возможностью — наоборот — снять с себя все лишнее, снять с себя эту броню, этот камуфляж, который нам приходится использовать каждый день, чтобы чувствовать себя в безопасности? И посмотреть, что же там окажется, а оказаться там может что угодно, ровно как и ничего.
И да, возможно, захочется еще больше, чем в повседневной жизни, акцентировать свою брутальность, но вы уверены, что это желание является действительно вашим, а не навязанным глянцем и картинкой в телевизоре?
В своем идеальном мире я вижу вечеринки, в принципе, без одежды, чтобы максимально избавиться от всего, что бы нас определяло. Но даже так мы останемся с цветом нашей кожи, с нашими мышцами, нашим жиром, нашими гениталиями. Чтобы действительно снять все, нам будет мало даже распасться на атомы, но мы пока ничего не можем с этим сделать. К моему сожалению, мало кто и задается такой целью.
Но, конечно, когда я говорю о том, чтобы снять с себя все, в первую очередь я имею в виду не тряпки, не джоки Andrew Christian или топик Nike. Я имею в виду снять с себя все условности, запреты и страхи, которыми вас подкармливает весь мир за этими стенами. Позволить себе смотреть на себя и людей вокруг, как они есть, а не через призму стандартов красоты, сексуальности и прочих установок.
Как выяснили социологи по результатам опросов участников рейвов, большинство из них чувствует себя и всех окружающих «подлинными», «настоящими». Я этого, к сожалению, не чувствую, хотя очень хотел бы.
Ян, Берлин (цисгендерный пансексуал)
25 лет
— Расскажи, чем для тебя является ночное клубное квир-пространство/вечеринка? Какие цели ты преследуешь, когда идешь на очередную квир-вечеринку?
— Для меня в первую очередь это один из способов развлечения, включающий в себя и общение, и знакомство с новыми людьми, и музыку, и танцы, и, может, что-нибудь еще. Это такой особый микрокосмос, микросоциум, который функционирует абсолютно по другим правилам, нежели обычная социальная жизнь. Одна из главных целей — это окунуться в эту атмосферу непринужденности со своими единомышленниками (или около того), которые, так или иначе, заряжают друг друга особой энергией. Это уникальная возможность ощущать себя одновременно огромной частью всего происходящего, и в тоже время чем-то маленьким и незаметным, способным в любой момент по желанию потеряться и раствориться во всем хаосе. Это как какая-то взрослая игра, играя в которую, ты узнаешь себя больше, о своих желаниях, страхах. Во многих случаях ты ставишь социальные эксперименты над собой и над другими, которые впоследствии помогают тебе больше понять психологию человека. Помимо социальной составляющей каждой вечеринки есть еще и эстетическая. Без нее никак, она находится на той же позиции, что и социальная. Сюда входят и помещения, которые располагают к тому, чтобы каждый по собственному желанию превращал космос в хаос, и музыка, которая вместе с посетителями создают вообще всю атмосферу. Немаловажным является и ощущение полной безопасности. Уже мало про это задумываюсь, однако же очень приятно, что редко когда встретишь на себе осуждающий взгляд (тем более когда ты уже не уверен, так ли это, или пора идти домой). Мне нравится, когда запрещена фотосъемка и не нужно беспокоиться о том, что у кого-то будут фотографии с моими героическими поступками и лицом, выражающим все эмоции одновременно. Такое ощущение, что все, что происходит в клубе, там и остается. Это дает дополнительное чувство свободы и раскрепощенности. Несмотря на то, что я все меньше самовыражаюсь через внешний вид, это для меня все равно в какой-то степени важно, чтобы в месте, в которое я иду, я был принят и понят. Необязательно всеми, я к этому и не стремлюсь, но я всегда знаю, что там будут люди с похожими эстетическими предпочтениями.
— Чувствовал ли ты себя когда-нибудь исключенным из контекста, в который попадал? С чем это было связано?
— Чувствовал. Это происходит при конфликте ценностей или интересов. Ну, например, есть вечеринки, на которые в основном ходят очень взрослые мужчины и очень молодые мальчики, обоюдно заинтересованные друг в друге. Мне так неинтересно, и я не очень разделяю обычно их ценности. В то же время каким-то чудным образом мне еще дико претит такая баня эстетически. На схожих вечеринках еще очень любят засовывать всех в рамки гомонормативности. Например, я никогда даже не задумывался про то, к какому типажу меня могут отнести. И я помню, как в одном заведении мне в спину кричали «хот твинк». Я ох**л. Это тоже конфликт интересов, и в таких случаях я чувствую себя исключенным. Вообще, не знаю, как определить в одну категорию все вечеринки, на которых я себя чувствую исключенным, но есть ощущение, что почти все гости тех вечеринок подключены к какому-то одному отдельному медиа, которое очень примитивно и скучно.
— Считаешь ли ты, что ночная жизнь способна оказывать влияние на общественное сознание, касаемо стереотипов и предрассудков в части гендера, сексуальности и т.д.? Можешь вспомнить какой-то пример, прямо или косвенно связанный с таким влиянием?
— Я думаю, что, в какой-то степени, может. Мне все же кажется, что первичен скорее ликбез, а потом уже из него будет вытекать спрос на квир-вечеринки. Сложный вопрос. Ночная жизнь может как развеять некоторые стереотипы по поводу гендера и сексуальности (например, когда-то мне было сложно видеть в дарк-руме шрамы от мастэктомии у трансмужчин из-за того, что я находился рядом в гиперчувствительном состоянии, но теперь мне кажется это чем-то совершенно обычным). Но, увы, сформировались и какие-то другие стереотипы, которых раньше не было, в отношении групп людей, которых до регулярного посещения квир-вечеринок я не встречал в обычной жизни. В каком-то глобальном масштабе, я думаю, такие вечеринки ничего не меняют, так как они существуют для достаточно узкой публики, которая сама же в этом котле и варится. Для широкой публики те же самые клубы — совсем другие, даже в Берлине.
Ярослав, Берлин (цисгенедрный гей)
32 года
— Расскажи, чем для тебя является ночное клубное квир-пространство/вечеринка? Какие цели ты преследуешь, когда идешь на очередную квир-вечеринку?
— Safе space в первую очередь. Пространство и время, где можно быть и вести себя абсолютно так, как хочется, не задумываясь, не оглядываясь и не фильтруя ничего. Некоторые правила поведения, конечно, существуют, но направлены они в первую очередь на сохранение такой же степени свободы и комфорта для других yчастников действия.
Избавление на время от социальных ролей, масок либо возможность примерить другие. «Отпуск» от текущей реальности и связанных с ней обязанностями, долгами и ожиданиями третьих лиц. Ты, как Алиса в Стране чудес, только даже не обязан быть Алисой. Можешь быть также гусеницей, Красной королевой или деревом.
Люди, которые туда ходят. Это одновременно и абсолютно разнородная смесь из гендеров, профессий (кроме, пожалуй, электриков — так и не удалось пока встретить), возрастов (17-82), социальных статусов, языков и географических точек происхождения, но в тоже время более-менее однородная в своих взглядах, пропущенная через фильтр фейс-контроля и, самое главное, сама себя регулирующая. Причем система самофильтрации здесь работает настолько отлаженно, что практически невозможно встретить внутри человека, рядом с которым ты чувствовал бы себя откровенно неуютно или небезопасно.
Атмосфера и место. Благодаря достаточно длительному существованию сцены, постоянному высокому спросу на нее и избирательности публики, организаторы вкладывают действительно много усилий в создание уникальных атмосферных мероприятий. Тем более Берлин является до сих пор точкой притяжения для художников, и я знаю только одного, который никак не связан с этой сценой. Одного беглого взгляда на фото хватило бы, чтобы сказать что это за вечеринка. Хотя фото и видео, к счастью, категорически запрещены. Выбирая клуб и пати на выходные, ты выбираешь также и тот мир, атмосферу и пространство, где твой персонаж будет изображать гусеницу ближайшие 34 часа, например. Своего рода онлайн-RPG, только в реальности.
Общение. Исходя из всех предыдущих пунктов и того, что все участники вводят себя в той или иной степени в состояние общего звучания, ты не можешь остаться там один, если только тебе этого не захочется самому. Пускай это общение не будет часто распространяться на пространство вне вечеринки, но такой запрос зачастую и не стоит.
Музыка. Этот пункт я бы мог и опустить, но только потому, что эту работу кто-то делает так хорошо за меня, что мне не нужно даже задумываться об этом. Ни разу еще за два с половиной года я не смотрел line-up специально перед походом в клуб. Условно говоря, когда я иду на известную мне пати, где есть два-четыре танцпола и еще множество уголков, которые нужно проверить (в том числе дарк рум), я могу быть уверен, что в любое время я найду музыку, которая мне очень понравится. Конечно, я знаю все же нескольких диджеев, музыка которых мне особенно нравится, но это никогда не критерий в вопросе идти/не идти.
— Чувствовал ли ты себя когда-нибудь исключенным из контекста, в который попадал? С чем это было связано?
— Хотел ответить — нет, но вспомнил что да. Такое было два раза, и оба раза мы были в одном известном гей-клубе Берлина. Отдельно подчеркну, что известном — не значит хорошем, во всяком случае с моей точки зрения. Там я действительно чувствовал крайне мало общего с атмосферой, людьми и месседжем всего происходящего.
— Считаешь ли ты, что ночная жизнь способна оказывать влияние на общественное сознание, касаемо стереотипов и предрассудков в части гендера, сексуальности и т.д.? Можешь вспомнить какой-то пример, прямо или косвенно связанный с таким влиянием?
— Cомневаюсь. Возможно, даже может породить новые. В общем и целом, это продукт в себе, и люди, никак не связанные с этой сценой, не будут никак подвержены ее влиянию в вопросах стереотипов или каких-либо других. Но в вопросах общей толерантности и открытости новому и другому сцена может оказывать влияние через своих представителей. Например, те районы города, в которых чаще всего живут представители сцены, являются одновременно самыми открытыми, яркими и свободными от стереотипов. Конечно, это взаимозависимый процесс. Но когда твоя милая соседка Клара, которая кормит твоего кота всю неделю и правильно сортирует мусор, уходит на ботфортах и в характерной одежде на все выходные из дома и приходит с «черным» лицом назад в понедельник, ты все же понимаешь, что она все та же милашка, только с определенным хобби.
Олежа, Минск (пансексуальный гендерквир)
24 года
— Расскажи, чем для тебя является ночное клубное квир-пространство/вечеринка? Какие цели ты преследуешь, когда идешь на очередную квир-вечеринку?
— Квир-вечеринки — это для меня возможность получить все то, чего нет в других местах моей социальной жизни. Это и общение с давно знакомыми людьми, кто ощущается как семья, это танцы, это музыка, это разговоры на курилке, это пространство для выгула своей неотразимой и яркой части, и выступление, и показ мод. Также это и какая-то интрига, и вечное предвкушение знакомства с кем-то новым, интересным. Иногда появляется такая цель на вечеринку — хочу уехать с кем-то незнакомым и заняться сексом с ним. Иногда это может быть — хочу страстно целоваться с кем-то симпатичным и приятным. Наверное, эти две последние цели всегда присутствуют на заднем фоне мыслей с разной степенью интенсивности. Это про базовые потребности в любви и удовольствии, радости от жизни.
— Чувствовал ли ты себя когда-нибудь исключенным из контекста, в который попадал? С чем это было связано?
— Я чувствую себя практически всегда исключенным из контекста, кроме нахождения рядом с друзьями, и то не всегда. Натыкаюсь на какую-то стену непонимания, на восприятие себя как иного. Очень-очень редко бывает по-другому — когда незнаком_ка вдруг излучает открытость и интерес. Раньше я думал, что это как-то связано с одеждой или манерой поведения, которую я порой выбираю, но сейчас я в большей степени ощущаю это как общее впечатление, которое я создаю. Ещё какое-то время я был убежден, что это нормально — получать отказы во внимании, объятиях или сексе из-за каких-то отдельных черт, за которые люди цепляются — и да, в целом, это действительно нормально, у всех есть свои предпочтения, но все же огромное количество этих отказов и исключения из контекста заставляет критически взглянуть на происходящее. Наша культура иерархична, и это влияет на наши предпочтения. Так что проблема не столько во всех людях, сколько в том, как между ними распределяется власть и влияние. Имея больше власти, одни люди создают контекст, из которого другие потом формируют предпочтения. И все, что остается мне, это принять эту ситуацию. Что в этой культуре из-за каких-то особенностей тела и личности я буду лишен возможности полноценной социальной, сексуальной и романтической жизни, которой я бы хотел, мой выбор будет ограниченным.
— Что, на твой взгляд, позволило бы сделать для тебя пространство комфортнее?
— Думаю, это должна быть вечеринка инопланетян, которые не жили в нашей культуре. Ведь наша белая гетерокультура насквозь пронизана мизогинией, расизмом и прочими предрассудками и предпочтениями, и они гораздо шире и глубже, чем мы это осознаем. Это нельзя просто выключить. Это в каждой молекуле того, чем мы окружены. Наверное, если это изменится, то у людей расширится понимание нормы, оно будет больше ориентировано на их чувства, интересы и симпатии к людям, а не на сформированные и укорененные стереотипы.
— Попробуй представить идеальное пространство для ночного отдыха.
В чем смысл проявления другой сексуальности, если к ней нет желания? Это тогда не сексуальность, это, как искусство, которое есть, которое все ценят, но чувств оно не вызывает. Просто красивая картинка.
Поэтому да. Ключевое для меня — это изменение культуры вне вечеринок, тогда и сами вечеринки станут круче. Ну и мое желание: я бы хотел, чтобы было больше ненормативных людей, особенно тех, кто сейчас отсиживается и говорит «вечеринки не мое». Мне не хватает людей с опытом инвалидности, например, и многих других.
*первые события в период именно моего знакомства с локальной сценой