леонов и соколов что создали
Тема будущего занимает не меньшее место в творчестве художников. Соколов и Леонов не боялись смело мечтать:
Музыкальное видео с картинами А. К. Соколова и А. А. Леонова:
Радиопередача, посвящённая творчеству художников с фрагментом интервью. Видеоряд Музея Будущего:
У художников очень много замечательных работ. Большую коллекцию вы найдёте в https://vk.com/album-40397546_194237384 и в https://vk.com/album-40397546_200976839
Если мне не изменяет память, то первые 4 картины были иллюстрациями к книге «Выхожу в космос». в детстве была такая)) аж защемило в груди от ностальгии.
у меня была целая сборка с этими картинками, репродукции в папке. ностальгия.. спасибо автор!
Спасибо за подборку! как бальзам на душу)
У меня в детстве была книга с первыми четырьмя иллюстрациями
Когда-то набор открыток были с ними.
«Сюрреалистический пейзаж #1: Прибытие.»
На этой картине сюрреалистического пейзажа я попытался изобразить не столько атмосферу этого места, сколько психологическое состояние, когда появляются наши мысли.
Суета буднего дня отступила. Выдался шанс побыть наедине с самим собой. Погружаешься в океан своих мыслей, на которые не было времени в течение дня. Мысли, как волны, начинают переходить одна в другую, но на фоне этих волн появляется одна. Эта волна(мысль) начинает нарастать и концентрирует все наше внимание на себе. Она более важная чем все остальные. И она приносит нам что-то более значительное. Так мы приходим к более глубоким и нетривиальным идеям и решениям.
Так же в рисунке я использовал четкие края, углы и простоту форм, близких к геометрическим, и даже область моря выполнена в виде прямоугольного блока. Все эти элементы ассоциируются с практичностью, организованностью, лаконичностью, что является признаками отпечатка человеческого разума, результата мышления.
Alexey Virus
«Surrealistic Landscape #1: The arrival.»
LiveInternetLiveInternet
—Метки
—Приложения
—Музыка
—Кнопки рейтинга «Яндекс.блоги»
НовыйГод
—Рубрики
—Поиск по дневнику
—Подписка по e-mail
—Сообщества
—Статистика
Алексей Леонов / Андрей Соколов. Перекрёстки звёздных дорог
Я вспоминаю волнующий день 12 апреля 1961 года
— день первого космического полета.
Он до предела был заполнен напряженной работой.
Надо было успеть очень многое сделать и,главное,
доказать,что человек может летать в космосе.
Рейс в космос,который мне было поручено осуществить,
позволил сделать важнейший вывод о
практической возможности космических полетов человека.
Итоги убедительно показали,что после специальной подготовки
можно хорошо перенести условия полета,
а в состоянии невесомости,незнакомой на Земле,
сохранять работоспособность,
координацию движений,ясность мышления.
Ю.А.Гагарин
летчик-космонавт СССР
Герой Советского Союза
Быть первым в космосе, вступить один на один в небывалый поединок с природой,
– можно ли мечтать о большем?
Но вслед за этим я подумал о той колоссальной ответственности,
которая легла на меня.
первым проложить дорогу человечеству в космос.
Назовите мне большую по сложности задачу,чем та,что выпала мне.
Это ответственность не перед одним,не перед десятками людей,не перед коллективом.
Это ответственность перед всем советским народом,перед всем человечеством,
перед его настоящим и будущим.
Ю.А. Гагарин
В.С.Василенко Юрий Гагарин
А. Леонов, А. Соколов
» ВОСТОК » направляется на старт
Пять часов утра 11 апреля 1961 года.
Члены Государственной комиссии, специалисты космодрома,
представители различных конструкторских бюро,
заводов и научно-исследовательских институтов,
создававших ракету-носитель и космический корабль » Восток «,
собрались у монтажно-испытательного корпуса.
И опять, как и перед запуском первых спутников и беспилотных кораблей,
медленно разошлись створы громадных ворот,
и опять люди стояли толпой, с непокрытыми головами.
А. Леонов, А. Соколов
НА СТАРТОВОЙ ПЛОЩАДКЕ
В ночь с 11 на 12 апреля 1961 года на космодроме спали лишь космонавт-1 и его дублер — космонавт-2.
Так им было положено перед дальней дорогой.
Специалисты же космодрома и бригады представителей разработчиков
проводили заключительные проверки всех систем корабля,
ракеты-носителя, стартового комплекса, средств управления полетом.
Одна за другой подаются команды. Ее раз электрики и радисты,
управленцы и двигателисты проверяют свои «хозяйства».
5 часов 30 минут утра. Предрассветные мгновения,
вот-вот на востоке начнет алеть небо.
Пора будить космонавтов, пора открывать славную страницу истории
— начало полетов человека в космическое пространство.
А. Леонов, А. Соколов
ПЕРЕД СТАРТОМ
На вершине ракеты — Юрий Гагарин, космонавт номер 1.
Последнее дружеское приветствие землянам,
и пора занимать рабочее место в кабине корабля » Восток «.
На советском космодроме Байконур в Казахстане прозвучали предстартовые команды:
«Ключ на старт!». «Протяжка!». «Продувка!». «Зажигание!». «Предварительная!»
Начали работать двигатели первой и второй ступеней.
Глухой гул, клубы густого дыма заволокли площадку.
«Промежуточная!». «Главная, подъем!».
И в этот момент прозвучал голос командира космического корабля «Восток»,
первого космонавта планеты Юрия Алексеевича Гагарина:
«Поехали!»
Сейчас это слово, как напутствие, традиционно повторяют
в каждом космическом полете советские космонавты,
эту традицию чтут и космонавты из других стран мира.
А. Леонов, А. Соколов
ВОЗВРАЩЕНИЕ С ОРБИТЫ
Подходит к концу первый виток «Востока» вокруг Земли,
программа полета близка к завершению.
При подлете к африканскому материку включилась
и отработала тормозная двигательная установка
и скорость корабля уменьшилась.
Началось снижение, от приборного отсека корабля отделился спускаемый аппарат с космонавтом,
а сейчас — один из главных моментов — торможение в атмосфере.
Со всех сторон спускаемый аппарат охвачен потоками раскаленной плазмы.
А. Леонов, А. Соколов
ПЕРЕД ПОСАДКОЙ НА РОДНУЮ ЗЕМЛЮ
Как вел себя, о чем думал Юрий Гагарин в эти минуты перед приземлением?
Мы знаем лишь, что он действовал по программе,
но сверх программы неожиданно для всех он вдруг громко запел спою любимую песню:
«Родина слышит, Родина знает. »
А Страна Советов и весь мир, затаив дыхание, ждали его возвращения.
Высота полета все уменьшалась, и в 10 часов 55 минут
корабль «Восток» благополучно приземлился на поле колхоза «Ленинский путь»,
юго-западнее города Энгельса, неполадку от деревни Смеловки.
Позднее Гагарин шутил: «Случилось, как в хорошем романе:
мое возвращение из космоса произошло в тех самых местах,
где я впервые в жизни летал на самолете. »
«Красота-то какая. » — воскликнул Юрий Гагарин,
впервые в истории человечества
взглянув из иллюминатора космического корабля на нашу Землю.
Позднее первый космонавт мира вспоминал,
что он видел звезды, которые были необычайно отчетливы,
будто бриллиантовые бусинкина черном бархате.
Но суть не только в красоте.
Там, на трехсоткилометровой высоте,
светила видятся ближе, яснее:
ведь с них сдернута чадра земнойатмосферы.
И эта непривычная,
впервые испытанная человеком
близость к дальним мирам
рождает волнующие чувства.
Люди грядущей планеты. Левая часть триптиха.
Люди грядущей планеты. Центральная часть триптиха
Люди грядущей планеты. Правая часть триптиха. 1984
ИСКУССТВЕННАЯ ПЛАНЕТА «МЕЧТА»
В течение многих тысячелетий человек видел на
ночном небосклоне Луну, звезды. И теперь настало время, когда советские
люди научились отправлять им навстречу творения своих рук. Разведчиком
лунной трассы стала советская автоматическая станция «Луна-1», получившая
поэтическое название «Мечта».
А. Соколов
Лунный фотограф
А.Леонов А. Соколов
Лифт в Космос
А.Леонов А. Соколов
В глубинах Вселенной
А. Леонов
Над Терминатором
Терминатор — границу дня и ночи,
беспрестанно меняющихся в космосе на каждом витке полета.
Явление это для космонавтов вполне нормальное,
для нас, людей,не совершавших подобных полетов,
столь быстрый переход, впрочем, как и многие другие явления,
наблюдаемые с околоземной орбиты, представляет особый интерес.
А. Соколов
Выход на Орбиту
А. Леонов А.Соколов
На активном участке пути
А.Соколов
» Восток » вышел на Орбиту
А. Леонов
Корабль на Орбите
На душе и легко и тревожно.
Мы достигли чудесной поры.
Невозможное стало возможным –
Нам открылись иные миры.
| Рубрики: | живопись,painting |
Метки: искусство живопись художник андрей соколов алексей леонов космос в живописи
Процитировано 11 раз
Понравилось: 4 пользователям
Космические миры Андрея Соколова
Прав был выдающийся немецкий философ Иммануил Кант, утверждая, что людей всегда будут привлекать две вещи: нравственный закон внутри человека и звездное небо над нами. Два космоса, два – микро – и макромира. В истинности этих слов убеждаешься, знакомясь с творчеством признанного мастера живописи, народного художника СССР, академика Андрея Константиновича Соколова. Свой талант и лучшие годы жизни он посвятил художественному исследованию космоса, популяризации достижений отечественной космонавтики.
– Андрей Константинович, по образованию вы – архитектор-строитель. После окончания института работали в оборонке, в самой засекреченной ее области, связанной в урановым проекте. И вдруг – фанатическая преданность космической тематике. Откуда это? С чего все началось?
– Пожалуй, с запуска в космос первого спутника Земли 4 октября 1957 года. Я испытал потрясение от этого известия. Свершилось то, о чем мечтали сотни поколений людей. Правда, для подавляющего большинства моих сверстников осознание уникальности происходящего штурма Вселенной пришло лишь после полета Юрия Гагарина. Меня же звездное небо «пленило» в октябре 1957 года. Именно к концу пятидесятых относятся первые мои серьезные художественные работы и выставки картин на космическую тематику.
– Но как можно было создавать живописные полотна на тему, о которой вы тогда имели довольно смутное представление?
– Возникали проблемы. Ведь в те годы все, что касалось исследования космоса, находилось под жуткой пеленой секретности. Это уже позже появились кино – и фотоматериалы по этой тематике, а тогда. Никто не знал ни Сергея Павловича Королева, ни его заместителей. На Байконур я впервые попал только в начале семидесятых годов. А до этого приходилось напрягать свою фантазию и домысливать, что из себя представляет космодром, ракета, орбитальная станция. Иногда доходило до курьезов: я нарисовал ракету в полете. И вдруг эту картину запрещают к публикации. Никто не объясняет причин запрета: нельзя и все! И только через несколько лет мне стало известно, в чем дело: оказывается, я угадал очертания ракеты, в частности, стартовые двигатели – «боковушки». А они были засекречены.
Да что там мои полотна! Посмотрите первые картины прекрасного художника летчика-космонавта гагаринского призыва Алексея Леонова и вы обнаружите массу неточностей в изображении ракетно-космической техники. Алексей намеренно искажал действительность, соблюдая требования цензуры, рисовал уродливые фермы на стартовом столе космодрома, неправдоподобные спутники. В отличие от меня Леонов ведь прекрасно знал космическую технику.
– Кстати, вы вместе с Алексеем Леоновым создали не один десяток картин, несколько прекрасно иллюстрированных альбомов. Как складывалось ваше сотрудничество?
– О том, что в отряде космонавтов есть талантливый художник, рисующий на космическую тему, я знал и раньше, но кто это – понятия не имел. Алексея Леонова рассекретили лишь в 1965 году, после его полета в космос. Мы встретились с ним на популярной тогда телевизионной передаче «Звездная эстафета» – я организовал там свою выставку, – познакомились. «Я хочу сделать картину в подарок Королеву и мне надо с тобой посоветоваться, как с художником», – сказал Алексей в ответ на мое предложение о творческом сотрудничестве.
Мне кажется, мы удачно дополняли друг друга. Леонов смотрел на космос больше глазами специалиста и очевидца, я – художника. В то же время он умеет заметить и объяснить важные для создателя картины детали, нюансы. Я, например, намучился с космонавтами, пытаясь добиться от них объяснений, как выглядит из космоса северное сияние. Говорят, оно по краям красного цвета. Но красный цвет имеет около сотни оттенков.
Какой из них соответствует действительности? И начинается: цвета кирпича, цвета разбавленной марганцовки. Леонов может точно и безошибочно указать оттенок цветовой палитры.
Кстати, среди космонавтов есть еще один прекрасный художник, с которым мы организовывали совместные выставки. Это Владимир Джанибеков. Правда, если я сторонник космического реализма, то он явно тяготеет к космическому символизму. На одной из его картин запечатлен момент старта ракеты и мощные клубы огня и дыма завиваются в форме нескольких конских голов. Работа называется «Поединок». Дело в том, что мощность космического корабля «Восток», например, составляла миллион двести тысяч лошадиных сил. Вот эти «лошадиные силы» и ведут на картине Джанибекова отчаянный поединок с земным притяжением.
– У вас есть картины, на которых открываются прекрасные виды на Землю из космоса. Насколько точны эти космические панорамные этюды?
– Космонавты утверждают, что мое знание Земли, какой она наблюдается с различных точек орбиты, соответствует их знаниям на восемнадцатый-двадцатый день полета.
– Как же достигается такая достоверность?
– Я использую кино– и фотоматериалы, карты, свидетельства космонавтов. Но этих знаний еще недостаточно. Главная проблема возникает при передаче на полотно цвета. В космосе ведь все зависит от освещенности предмета: стоит солнцу на пять-десять градусов поменять точку освещения – и тут же изменяется вся цветовая гамма. Так, если смотреть против солнца – вода океанов бликует, суша вся однотонно серая: стоит светилу переместиться чуть в сторону – и вода уже темная, на суше видны зеленые островки лесов, поля, горы. Земля обычно с орбиты кажется коричневой.
Эти тонкости мне известны. Окончив работу над картиной, я просил космонавтов взять ее в полет и сверить, так сказать, с «оригиналом». Если были какие-то неточности – устранял.
– А что это за история с картинами, которые вы дарили после полетов в космос иностранным космонавтам?
– Когда начались полеты по международной программе «Интеркосмос», то я предложил с каждым экипажем отправлять на орбиту две картины, одна из которых потом остается в Союзе, а другая – дарится иностранному космонавту. Идею поддержали. Правда, первый блин, как говорится, вышел комом. Возникли проблемы с возвратом картин с орбиты. Они не вошли в спускаемый аппарат и навечно остались в космосе. Я учел этот опыт и картины стал рисовать на полотне с капроновой основой. Они не занимали много места, их можно было спрятать в карман, положить под скафандр. Так что каждый иностранный космонавт, за исключением первого, чешского, имеет мою картину, побывавшую в космосе.
– Андрей Константинович, вы известны не только как художник реального, документального космоса, но и как фантаст. Вы даже «умудрились» нарисовать «черную дыру», которую человек просто физически не в состоянии увидеть.
– У меня много картин посвящено иным планетам, мирам, созвездиям. В основе всех моих работ лежат какие-то знания, догадки, предположения. Но если, допустим, Луну, Марс, Венеру можно представить по фотографиям, сделанным автоматическими аппаратами, то, изображая иные галактики, приходится фантазировать, домысливать. Не уйти тут и от личных пристрастий, вкусов: можно представить какую-то планету в мрачных, бурых тонах (так оно, по утверждению ученых, скорее всего и есть на самом деле), но у меня на картинах преобладает золотистый, яркий цвет. Он мне милей, предпочтительнее.
Что касается «черной дыры», то ее и вправду нельзя человеку увидеть. Я представил, как выглядит она в диапазоне гравитационных волн, мощнейшим источником которых является. Все предстает в сильно искаженном виде: «черная дыра» втягивает в себя созвездия, галактики и сильно искажает пространство.
– В конце восьмидесятых годов вы создали и возглавили секцию космической живописи. Какова ее судьба?
– Действительно, такая секция была создана при Союзе художников. Она объединила десятка два художников, графиков, скульпторов из всех республик СССР. У нас были большие творческие планы, в том числе и по международному сотрудничеству с аналогичными секциями за рубежом, например, с Ассоциацией космических художников США. К сожалению, секция просуществовала всего полтора-два года и прекратила свое существование с развалом Советского Союза.
– Почему? Ведь российская космонавтика существует, художники остались, и потом, американская ассоциация ведь процветает. Значит, она востребована обществом, рынком.
– Космическая тематика у нас в стране потеряла свою привлекательность, остроту, интерес общества. Вспомните, раньше все мальчишки поголовно мечтали стать космонавтами. Каждый полет в космос – событие! А сейчас на смену нам пришло поколение «Пепси», которому наша космонавтика глубоко «до лампочки».
Но главное, конечно, отношение государства к осуществлению космических программ. Когда такую программу разрабатывали американцы, то они заложили туда финансирование ее культурного обеспечения. НАСА собрала около сорока ведущих художников страны и заключила с ними договор «о пропаганде космических достижений Америки» сроком на год. Мастерам кисти обеспечивали доступ ко всем, даже самым секретным объектам. По истечению оговоренного срока появились прекрасные иллюстрированные альбомы о космосе. По окончании контракта большинство художников вернулись к своим прежним темам, но многие накрепко прикипели к космосу. Они и составили костяк космической ассоциации.
– Как вы относитесь к перспективам международного космического сотрудничества и сможет ли оно вытянуть из кризиса российскую космонавтику?
– Плохо отношусь. Меня беспокоит то, что мы сотрудничаем с американцами не на равных, как в былые времена, а занимаем подчиненное положение. У нас всего тридцать процентов участия в создании международной орбитальной станции. Первый ее экипаж состоял из двух наших космонавтов и американца. Американец – командир. Официальный язык общения только английский. Узнав о таких условиях, от полета отказался один из наших космонавтов – я не буду называть его фамилию. Наши попытались отстоять права на совместное управление станцией, но ничего из этого не вышло. Управление будет вестись только из Хьюстона.
Трагической ошибкой считаю решение затопить в океане орбитальную станцию «Мир». Россия не смогла найти 200 миллионов долларов на ее обслуживание и потеряла намного больше денег, учитывая дорогостоящее оборудование на станции, прибыль, которую она могла принести в будущем.
Недавно я закончил работу над картиной, которую назвал «Убийство». На ней отображен момент гибели в атмосфере Земли последней российской, точнее, советской орбитальной станции «Мир». Станции, на которой мы были единственными хозяевами, которая символизировала нашу мощь и достижения. С нами вынуждены были считаться во всем мире.
Все это, похоже, остается в прошлом.
– На одной из ваших картин изображен момент водружения в космосе над орбитальной станцией «Мир» Государственного флага Советского Союза. Это реальный факт или вы его придумали?
– Реальный. Помните, в марте 1991 года состоялся референдум о сохранении Советского Союза. Большинство населения страны сказали «да» Союзу. А в начале июня на орбитальную станцию отправлялись космонавты Арцибарский и Крикалев. Они решили отметить знаменательное событие. Купили в магазине обычный советский флаг, который вывешивается по праздникам у входа в государственные учреждения, и взяли его с собой на борт космического корабля. В полете во время одного из выходов в открытый космос они водрузили кумачовое полотнище, предварительно взятое в рамочку (в космосе ведь нет воздуха и знамя не может развеваться), на самую макушку 14-метровой фермы.
Около года флаг несуществующей уже страны реял над орбитальной станцией. Со временем он стал разрушаться: сказывались резкие перепады температуры, радиация, космическая пыль. Я попросил очередной экипаж снять полотнище и доставить его на землю. Но просто так выйти в космос космонавт не может. Это сложнейшая операция. Наконец, за борт орбитальной станции вышел работать Толя Соловьев. Я как раз тогда был в Центре управления полетом и спрашиваю: «Толя, как там флаг?» «Осталось две нитки», – последовал ответ. Флаг растворился в вечности. Вместе с великой страной, открывшей миру путь к звездам.
А может быть, это к лучшему? Он не был, как в Кремле, спущен и навечно остался на орбите.
– Андрей Константинович, не возникало ли у вас желания слетать в космос и увидеть Землю с орбиты?
– Возникало, но я ведь реалист. Тут одного хотения мало. Надо выдержать жесточайший конкурсный отбор, особенно это касается требований к здоровью. Ведь известно, что первый отряд космонавтов численностью 20 человек выбирали из 7 тысяч летчиков. То есть всего один человек из трехсот пятидесяти кандидатов (напомню, речь идет о летчиках-истребителях, отличающихся отменным здоровьем) смог выдержать испытания. Так что, повторяю, одного желания тут мало.
Как художник я старался внести свой посильный вклад в летописание штурма человеческим гением Вселенной, пытался и пытаюсь заглянуть в будущее, не отрываясь, однако, от реальности. Как тут не вспомнить мудрые слова нашего великого соотечественника Константина Эдуардовича Циолковского: «Ничего не закончено. Все только начато, конца же никогда не будет».
И еще: какие бы ни были сейчас идеологические и политические веяния, пристрастия, но факт остается фактом на века: именно Советский Союз впервые запустил в космос искусственный спутник и человека. И я горжусь принадлежностью к нашей стране, к нашему народу.