лизавета харлова что с ней
Лизавета харлова что с ней
Лизавета Харлова была прообразом Маши Мироновой
Что может быть общего между Машей Мироновой, персонажем романа А.С. Пушкина «Капитанская дочка» и Лизаветой (Елизаветой) Харловой (прим. «Бердской слободы»: Татьяной Григорьевной Харловой), известной по старой бердской легенде, казненной в смутное время Пугачевского восстания?
Елена Захарова в образе Маши Мироновой. Автор: Екатерина Рождественская.
Героиней романа «Капитанская дочка», как известно всем, является скромная девушка, дочь капитана — Маша Миронова.
Невольно возникает вопрос: почему свою героиню автор назвал «Мироновой»?
В ответ на запрос цензора Н. А. Корсакова, которому Пушкин представил рукопись для просмотра,- «существовала ли девица Миронова и действительно ли была у покойной императрицы» — он отвечал:
«Имя девицы Мироновой вымышлено. Роман мой основан на предании, некогда слышанном мной, будто бы один из офицеров, изменивших своему долгу и перешедших в шайки Пугачевские, был помилован императрицей по просьбе престарелого отца, кинувшегося ей в ноги» (XVI, 177).
Не касаясь вопросов создания романа и его источников (этому посвящена значительная литература), остановим наше внимание на фамилии героини: не заимствована ли она из исторической действительности и не имеет ли отношения к какому-либо событию из времен восстания Е. Пугачева?
В проекте начатого предисловия к роману Пушкин писал:
«Анекдот, служащий основанием повести, нами издаваемой, известен в Оренбургском краю.
Читателю легко будет распознать нить истинного происшествия, проведенную сквозь вымыслы романтические … » (VIII, ч. 2, 928).
Что это за анекдот, «известный в Оренбургском крае»? Вряд ли то предание об офицере, перешедшем на сторону Пугачева, о котором Пушкин писал в письме цензору Корсакову. Этим анекдотом, по всей вероятности, является трагическая история жены командира Нижнеозерной крепости майора Харлова.
Известно, что незадолго до начала Крестьянской войны майор Харлов — комендант Нижнеозерной крепости женился на дочери коменданта Татищевой крепости полковника Григория Мироновича Елагина. С приближением повстанческого отряда во главе с Пугачевым Харлов отправил жену к ее отцу в крепость Татищеву. 26 сентября Ннжнеозерная была взята повстанцами. Майор Харлов погиб. Через день, 27 сентября, повстанцы захватили Татищеву. Полковник Елагин с женой были убиты. Майорша Харлова и ее малолетний брат попали в руки пугачевцев.
Судьба их оказалась печальной: они погибли в Бердской слободе. Пушкину это событие было известно. Современники восстания не преминули о нем рассказать. От «Матрены в Татищевой» Пушкин записал: «Лиз. Фед. Елагина выдана была в Озерную за Харлова весною. Она была красавица, круглолица и невысока ростом» (XIX, ч. 2, 495). От «старухи в Берде» Пушкин услышал рассказ о расстреле ее и ее брата «по наговору яицких казаков» и коротко записал его (XIX, ч. 2, 496). Кроме того, случай с Харловой известен был Пушкину также из «Летописи» П.И. Рычкова опубликованной им как приложение к «Истории Пугачева» (IX, ч. 1,217).
Основываясь на рассказах очевидцев, а также данных Рычкова, Пушкин посвятил эпизоду с Харловой несколько строк в «Истории Пугачева».
«Пугачев поражен был ее красотою и взял несчастную к себе в наложницы, пощадив для нее семилетнего ее брата… » (IX, ч. 1, 19).
«Молодая Харлова имела несчастье привязать к себе самозванца. Он держал ее в своем лагере под Оренбургом. Она одна имела право во всякое время входить в его кибитку; по ее просьбе прислал он в Озерную приказ похоронить тела им повешенных при взятии крепости. Она встревожила подозрения ревнивых злодеев, и Пугачев, уступив их требованию, передал им свою наложницу. Харлова и семилетний брат ее были расстреляны. Раненые, они сползлись друг с другом и обнялись. Тела их, брошенные в кусты, оставались долго в том же положении» (IX, 11. 1, 27-28).
Н.В. Измайлов считает, что в «Капитанской дочке» в портрете Маши Мироновой отразилось описание внешности Харловой. Но не только внешнее сходство сближает героиню романа с молодой майоршей. Чтобы подчеркнуть историческую основу романа, Пушкин наделил ее отца фамилией «Миронов», взяв для этого отчество полковника Елагина, отца Харловой, полное имя и отчество которого он легко мог встретить в изучавшихся им архивных материалах.
Судьбы героини романа Маши и майорши Харловой различны. «Нить истинного происшествия» Пушкин провел «сквозь вымыслы романтические». Если Харлова погибает в стане восставших в Бердской слободе, то Маша Миронова сохраняет свою честь и жизнь благодаря великодушию Е. Пугачева и его искреннему стремлению защитить сироту.
Так преломился в романе «анекдот, известный в Оренбургском крае». А Пушкин еще раз показал свое отношение к образу вождя крестьянского восстания, подчеркнув человечность, благородство и великодушие Пугачева.
Подчеркнув, вопреки насаждавшимся представлениям о нем, как о «злодее» и «изверге».
Источник: «Дороги сентября» / С. Попов // Рифей: уральский литературно-краеведческий сборник. – Челябинск: Южно-Уральское кн. изд-во, 1981. – С. 58-60.
Грехи и слезы, и любовь Пугачева, царя мужицкого
Если бы не факты, подтвержденные дотошными летописцами, признаниями самого Пугачева да записями Екатерины II, я бы посчитал эту историю о скитаниях «женок» Емельяна Пугачева досужим вымыслом.
Подняв жестокий и кровавый бунт, Петр III — он же самозванец, казак Пугачев, стал досаждать императрице Екатерине Второй.
Величая себя ее законным мужем, грозил: «Катьку, паскуду неверную, в монастыре сгною, а сам воссяду на престол!».
Сыск вскоре выявил настоящую жену злодея.
В станице Зимовейской донского края Софья Дмитриевна проживала с детками: сыном Тимофеем, десяти лет, и дочерьми Аграфеной, шести лет и сопливой трехлеткой Христинкой.
Глухо зацокали копыта коней-чертей, резво унося во мрак осенней ночи возок с семейством под конвоем крепышей-усачей.
«И куды гонять на погибель с чадами?», — причитала Софья, прижимая ребятню к себе. В подземной темнице, зловонной и крысами кишащей, учинили ей допрос тяжкий, с пристрастием. Тут и выяснилось, что не очень-то преданной женой была она Пугачеву и тем заслужила его пренебрежение.
Хорунжий Пугачев после исправной службы на Семилетней и русско-турецкой войнах оказался в колодках (вот жизнь-лихоманка!).
И,отчаянный, ударился в бега. Скитаясь и голодая, аки волк одинокий, прокрался в непогоду глухой полночью к дому своему и робко поскребся в окошко. Молил у жены, Богом даденой, едино — обогреться да куснуть хлебца. Софья впустила его в теплы сени. Был как раз Великий пост 1773 года. Но, поостыв опосля, коварно донесла о беглеце станичному начальству.
Те мигом сдернули ошалевшего Пугача ночью с печи, враз набили на него колодки, но бродяга опять убег из-под ареста. И объявился уже грозно под именем Петра III с огромным безжалостным войском.
Стала теперь домом для смутьяна Емельяна вся империя, пламенем объятая.
А для Софьи с ребятней — стылая тюрьма казанская, в коей она, по жестокой иронии судьбы, заменила теперь сбежавшего оттуда мужа.
Пугачев между тем, о семье сильно не печалясь, распаля вовсю пламя гнева войны крестьянской, и красил кровавой краской ворота преданных Екатерине II крепостей и фортеций.
Под Оренбургом подступил к Нижне-Озерской крепости, которую оборонял майор Харлов. Недавно женившийся Харлов отправил от греха подальше молоденькую жену-голубку под защиту отца, командира Татищевой крепости Елагина.
Пугачев с бою взял Нижне-Озерскую, устроил резню, и израненному Харлову откупиться от смерти деньгами не удалось. Его, полуживого, с вышибленным, висящим на щеке глазом, вздернули на перекладине вместе с другими офицерами.
В захваченной Татищевой крепости мятежники, пьянея от вина и крови, лютовали.
Пугачев между оцепеневшими от ужаса пленными приметил искушенным глазом Харлову. Кровь бросилась ему в голову. Этот непобедимый мятежник в мгновенье ока был ослеплен и побежден. Он, истреблявший беспощадно дворянскую знать с женами и детьми (всего за время «пугачевщины» их было умерщвлено 1572 человека, не щадились даже младенцы), вдруг подарил жизнь прекрасной незнакомке и ее семилетнему братцу!
Дворянка Харлова стала верной исполнительницей желаний предводителя, угодницей его привычек и страстей. Сопровождала его в вояжах в отдельном фаэтоне, с братцем.
Сподвижники-душегубы стали наседать на «царя»:
— Гони в шею искусительницу! Остудись, скаженный, уймись!
Пугачев не поддавался требованиям об изгнании Харловой.
Ибо не на шутку увлекся. Доверял ей, принимал советы, благо обладала та светлым разумом. Так Харлова превратилась из наложницы в близкого и любимого человека вождя грозной крестьянской войны.
Только одна она могла беспрепятственно входить в его кибитку в любое время суток, вызывая злобу и зависть иных: «Ишь, цаца-недотрога!».
Возник зловещий заговор командиров: «Не помыкать стерве государем нашим!».
Пушкин посчитал, что любовницу в жертву выдал на растерзание Пугачев самолично, а граф Салиас описывает расправу, случившуюся в отсутствие вождя. Советский же писатель Шишков утверждает, что Харлова якобы упорно не отдавалась Пугачеву, и казак сек ее нагайкой. Тогда строптивой завладели его командиры.
Так или иначе — среди заснеженной улицы застрелили безжалостно прелестницу Харлову вместе с братцем ее.
Тела их забросили, словно падаль, в кусты, где они долго валялись без христианского погребения. Перед смертью, истекая кровью, несчастные страдальцы подползли друг к другу и, обнявшись, умерли.
Емельян долго скорбел о роковой потере Харловой: «Без нее померк божий свет для меня». Пил горькую,буянил, мучился.
Пока на горизонте не появилась блудная жена войскового старшины Прасковья Иванаева, ярая поклонница бунтаря Пугачева. Слыла она в Яицком городке женщиной порочной и на язык брехливой. Из покоев бесстыжей казачки не вылезали полюбовники-ухажеры, когда муж нес службу. По требованию негодующего общества высекли за блуд пышнотелую потаскуху на площади в базарный день.
Прасковья, славой дурной наделенная, обиды не простила. При штурме Яицкого городка мятежниками, она, переодетая казаком, примыкает к ним и мстит за учиненные унижения.
Эта молодуха-воин становится преданной грозному Пугачеву.
Прасковью Пугачев прибрал к рукам своим, приблизил вроде адъютанта и доверил вести награбленное «царское» хозяйство.
Сладострастная Прасковья почивала на лаврах, «государь» снисходил к ее ласкам-утехам.
Но восставшим яицким казакам, бредившим о «казачьем царстве», надоел сей вертеп. Вдобавок Пугачев продолжал кручиниться о Харловой. Вот и порешили они на кругу — женить предводителя на своей землячке.
Самозванец поначалу отнекивался: мол, законная жена его императрица Екатерина II, и грех великий при живой-то жене жениться (а еще где-то пропадала Софья с детьми).
Однако невесту ему все же подыскали — наливную и румяную казачку Устинью Кузнецову из Яицкого городка.
И соблазнился, пожирая глазами молодуху, женолюбец-«государь».
После роскошной «царской» свадьбы, где столы ломились от дорогой награбленной утвари и яств, юная Устинья стала «государыней-императрицей». Молодые почивали на жарких пуховиках в наскоро возведенном «царском дворце», и почетный караул вовсю бабахал из пушек у ворот.
Завертелись кутежи-пиры обжорные с морем разливанным сивухи, плясками и бубнами. До упада.
Ах, Устинье в объятиях «Петра III» все казалось сказочным сном!
На застольях статная «императрица Устинья Петровна» в шикарных нарядах, в кокошнике на голове, с замиранием сердца принимала почести и поклоны. В руководстве этим маскарадом важную роль играла Прасковья Иванаева, призывавшая почитать всенародно новоиспеченных супругов за истинных царя и царицу.
Но красота не есть защита от жизненных невзгод.
На самом деле Устинья равной подругой Пугачеву не была! Таковою могла стать Харлова, но ее столкнули с дороги раньше времени. Неразвитая Устинья могла быть только наложницей, и Пугачев первый это увидел. Он не приблизил новую жену к себе, как Харлову, а оставил ее за 300 верст от Оренбурга. и лишь наезжал побаловаться с жаркой семнадцатилетней девицей.
Вскоре в одном из боев мятежников разбили, а «царицу Устинью Петровну», ее мать и верную Прасковью Иванаеву заковали в железа по рукам и ногам.
В марте 1774 года их с 220 колодниками этапировали в Оренбург, в секретную экспедицию для допросов тайных с целью поимки неуловимого Пугачева.
Над Прасковьей опять засвистели-заплясали жгучие плети, и после трехмесячного заключения ее вернули в Яицк, где так хорошо помнили ее позор и кратковременное торжество.
А Пугачев тем временем взял Казань, где обнаружил вдруг в тюремных казематах свою первую жену с тремя детьми, жалкий вид которых потряс его!
Но хитроумный самозванец объяснил войску, что это, мол, женка казака с Дона Пугачева, который ему, государю Петру III, оказал однажды великую услугу.
«А для него таперича и бабу его жалею», — и велел взять их в свой лагерь. Емельян однако не мстил ей за то, что в трудный час выдала его.
Отмечая поход свой пожарами, грабежами, потоками крови, мятежник по Волге вошел в Саратов, Камышин, Дубовку.
Тщетно пытался Пугачев привлечь донских казаков и взять Царицын — единственный непокоренный им город, обороняемый комендантом Цыплетовым. Отступив и дойдя до колонии Сарепты, «царь» в своей роскошной палатке бездействовал сутки, окруженный наложницами. А Сарепту изрядно пограбил. и двинулся дальше, оглядываясь.
Возликовала Екатерина II — вновь захвачена Софья Пугачева с дочерьми!
Их опять доставляют в Казань, где томилась понуро Устинья Пугачева. В каземате сошлись теперь жены Пугачева, и с этого времени у них одна трагическая судьба и один тернистый путь.
До гробовой доски.
Пойманного «царя» Пугачева привезли в Москву златоглавую в поржавевшей клетке, аки зверя, а с ним и сына Тимофея.
В столицу свозли и «женок» — Софью с дочерьми и Устинью с матерью. После допросов Софью специально выпустили по базарам со стражей, дабы она поведала бурлящему люду о муже-самозванце и показала его жалких детей.
10 января 1776 года, в свирепый мороз (даже воробьи не чирикали), Пугачева люто казнили четвертованием на Болотной площади.
Не стало мужа, неукротимого любовника, царя великой крестьянской войны, так и не истратившего всей своей жизненной энергии. Но семье его долго пришлось нести тяжкий крест.
Измученную Устинью доставили в сияющий Петербург. Императрица, оглядев увядшую, поникшую казачку, хмыкнула:
— Да она вовсе не так красива, как прославляли!
И отпила глоток кофию.
Пугачевским женкам вынесли вердикт: «А понеже в никаких преступлениях не участвовали обе жены самозванца. и малолетние от первой жены сын и две дочери, то без наказания отдалить их, куда благоволит Правительствующий Сенат».
Упрятали всех на дикий Север, на Карельский перешеек. Заточили в Кексгольмскую крепость, приказав «не выпускать из крепости, а давать только в ней свободу для получения себе работой содержания и пропитания».
Без вины виноватые, ничем не нарушив законов империи, молодые женщины и трое детей оказались в пожизненной ссылке.
Но это еще не конец беззакония. В неволе начались над ними насилия и надругательства.
Оказывается, Екатерина Великая тайком отслеживала их судьбу.
Император Павел I, взойдя на престол и жаждая многое переиначить, запросил о судьбе арестантов этой крепости. Так спустя 21 год появились первые официальные сведения о них:
«В Кексгольмской крепости: Софья и Устинья, женки бывшего самозванца Пугачева, две дочери-девки Аграфена и Христиана — от первой жены, да сын Тимофей. С 1775 года содержатся в замке в особливом покое. А парень на гауптвахте. Имеют свободу ходить, выпускаются, читать и писать не умеют».
Может, Павел I проявит милость к жертвам нелюбимой им Екатерины II и освободит их? Но велик еще страх перед женами царя крестьянского. И резолюция императора убийственна: «Всем оставаться в нынешнем их положении».
…Текли годы. В 1811 году путешественник Ф.Вигель встретил в крепости из семьи Пугачева престарелых сына и двух дочерей. Жертвы эти пережили Екатерину II и Павла I.
«Женки» Софья и Устинья уже не упоминаются, видимо, их не стало на белом свете. После 1825 года оставшихся в живых членов семьи Пугачева перевели из крепости в городок Кексгольм (сегодня Приозерск).
. И поныне его жители Круглую башню крепости, где содержались узники, называют Пугачевской, такое же название носит и одна из улиц города.
Над могилами узников шумит молодая листва. Пригожие жены и дочери Пугачева прошли по земле бесследно, что тени.
И пропали бы они в забвении прошлого, если бы однажды не вошли в жизнь бунтаря Пугачева, до краев наполненную неистовыми страстями.
Гарем достойный султана. Как сложились судьбы жен Емельяна Пугачева и почему он хотел сбежать в Чечню?
Емельян Пугачев известен как предводитель крестьянского восстания XVIII века. Назвавшийся именем умершего императора Петра III, он со своими приближенными яро крушил дворянские усадьбы, уничтожая угнетателей. Это одна сторона жизни народного лидера. Но была и другая. Известно, что Емельян был весьма женолюбив, и положение предводителя давало ему прекрасную возможность набирать себе в «гарем» самых красивых девушек…
Кем были жены Пугачева? И какая судьба ждала их после подавления восстания? Счастье или горе принесло им знакомство с крестьянским героем?
Первая жена
Первой супругой крестьянского вождя стала донская казачка Софья Дмитриевна Недюжева. Они поженились в 1760 году, когда обоим было по 18 лет, и уже через неделю после свадьбы новоиспеченный супруг отправился воевать – на войну с Пруссией.
В 1762 году Емельян возвращается обратно и наконец-то начинает жить полноценной семейной жизнью. В 1764 году у его жены рождается первенец – сын Трофим, впоследствии родилось еще несколько детей, но все они умерли в младенчестве, кроме двух дочерей – Аграфены и Христины.
Портрет Софьи Пугачевой
Однако в какой-то момент в молодом человеке проснулся авантюризм – Емельян решил помочь бежать мужу его родной сестры Федосьи Симону Павлову со службы на Терек. Затея не удалась, зятя Пугачева задержали, и он со страху выдал родственника. В результате Емельяна арестовали, но предприимчивый казак бежал из-под стражи, скитался и, наконец, вернулся в родную станицу Зимовейскую.
Какое-то время он прожил с женой спокойно – именно в этот период в семье появилась последняя дочь – Христина, в 1770 году. Но все же глава семьи не оставил затеи перебраться на Терек – там спокойнее. В какой-то момент он велел Софье собрать ему в дорогу съестного и покинул дом, перед уходом пообещав супруге забрать ее к себе, как обоснуется на новом месте.
Но на новом месте, его снова арестовали – и казак вновь был вынужден бежать. К началу 1772 года Емельян добрался до Зимовейской. Но Софья, в свое время умолявшая мужа не ввязываться в авантюру и уставшая от его постоянных скитаний, сочла за благо выдать Емельяна властям. Она знала, что Симон Павлов, зять Пугачева, был прощен за свой побег и возобновил службу – и решила, что мужа также простят. Однако Емельян вновь сбежал из-под ареста, правда, в родной дом больше не возвращался…
В итоге Софья, надеявшаяся на возвращение кормильца в семью, осталась с тремя детьми без средств к существованию. Сначала она продала дом и уехала к родителям. Когда же деньги от продажи закончились, мать с ребятишками стала жить подаянием.
Восстание и новые возможности
После разрастания восстания семью Пугачева было приказано арестовать – они содержались в крепости. А дом, несмотря на то, что он уже принадлежал совершенно другому человеку, было приказано сжечь.
Самому же Емельяну его положение подарило возможность окружить себя хорошенькими девушками. Практически с первых дней восстания предводитель стал отбирать себе статных и красивых молодиц, которые жили у него в палатке и прислуживали ему – раздевали, готовили есть. Во время обеда или приема приближенных они стояли рядом с «господином» в ожидании приказа.
Жили они в палатке Пугачева и спали вместе с ним.
Большинству отобранных для прислуживания девушек искренне льстило внимание самозванца, а потому они были готовы и на более близкие отношения… И не отказывали Пугачеву в интимности. Емельян, как правило, развлекался и спал одновременно с несколькими девушками, одной фаворитки ему казалось мало.
Татьяна Харлова
Это была очень романтичная и в то же время трагичная история. Он – беглый казак и самозванец, она – совсем еще молодая девушка, дворянка, недавно вышедшая замуж. Как встретились они? И была ли это настоящая любовь?
Все началось с захвата восставшими крепости Нижнеозерной крепости. Комендантом ее был Захар Харлов, по тем временам уже считавшийся немолодым человек 39 лет. Незадолго до вторжения Пугачева на эти земли Харлов женился на 17-летней девушке Татьяне Елагиной. Молодожены еще не успели насладиться счастьем семейной жизни, как пришло известие о приближении самозванца. Харлов отправил жену и ее семилетнего брата Николая в Татищеву крепость к ее родителям (отец Татьяны Григорий Елагин также был комендантом).
Но вскоре повстанцы подошли и к Татищевой… С Григория Елагина заживо содрали кожу, а мать Татьяны была повешена… Страшные зверства творились, но Харлову с малолетним братом Пугачев помиловал – уж очень понравилась ему невысокая, но статная и очень красивая круглолицая девушка…
Так Татьяна стала наложницей Пугачева. Она была не по годам умна – и скоро получила право входить к самозванцу «без доклада» (при дворе самозванного «Петра III» был установлен особый церемониал, приближенный к дворцовому). Приближенные предводителя восстания стали отмечать его сильную привязанность к возлюбленной. Емельян часто приглашал Татьяну к себе, подолгу с ней беседовал. Девушка была не по годам умна, отлично образована, и разговор с ней был интересен простому, но тоже весьма неглупому казаку.
Привязанность к девушке дворянского сословия крайне не нравилась приближенным Пугачева – они боялись, что Татьяна станет ближе всех к предводителю и настроит его против них. Поэтому. Подкараулив момент, когда Емельян отъедет, приспешники самозванца безжалостно расстреляли девушку с малолетним братом. Местные поговаривали, что Татьяна и Николай умерли не сразу, и перед смертью доползли друг до друга и обнялись…
Трагическая история Татьяны Харловой была рассказана Александру Сергеевичу Пушкину, составлявшему «Историю Пугачевского бунта», очевидицей событий, престарелой казачкой Матреной Дехтяревой. Перипетии судьбы несчастной девушки и ее родителей в несколько измененном виде легли в основу повести «Капитанская дочка».
Узнав о гибели своей возлюбленной, Пугачев пришел в настоящее отчаяние – стал сильно выпивать, и жаловался, что без любимой свет не мил. Однако вскоре нашел себе утешение.
Устинья Кузнецова
Вскоре приближенным к Пугачеву казакам надоел весь тот бедлам, который творился вокруг их предводителя. Они решили женить Емельяна, чтобы он забыл свою убиенную возлюбленную и перестал «портить» окрестных девок. Тем более, что незадолго до этого самозванец взял к себе в гарем трех новых молодиц из Яицкого городка, а значит, беспокойство казачьих старшин было обоснованным.
Устинья Кузнецова
В жены была выбрана 17-летняя казачка Устинья Кузнецова, слывшая красавицей. Емельян поначалу противился обручению – дескать, у него же уже есть венчанная жена – Екатерина II (ведь он же представлялся всем Петром III). Кроме того, у него действительно была первая супруга – Софья. Но все же ближние люди уговорили вождя крестьянского восстания на этот шаг.
Теперь надо было добиться согласия семьи невесты. А вот с этим-то оказалось все сложнее… Несмотря на кажущийся «почет», все понимали, что Пугачев кончит-то плохо… Поэтому выдавать дочь за него – значило бы отправлять ее на верную погибель. Да и самозванчество названного «Петра III» было очевидно, а потом это была сомнительная «честь».
Поэтому когда «императорские» сваты в первый раз подъехали к дому Кузнецовых, отца невесты дома не оказалось, а сама Устинья спряталась от непрошенных гостей в погребе. Во второй раз сваты добились, чтобы невеста вышла к ним – и девушка при встрече покрыла их площадной забористой бранью.
Лишь с третьего раза, наконец, удалось посвататься – со «сватами» прибыл и сам Емельян. Устинья было метнулась к соседям, но ее заметили, вернули. Пугачев подошел к девушке, подарил ей тридцать рублей и поцеловал – та лишь горько заплакала… Отец, Петр Кузнецов, упал на колени и попытался отговорить самозванца от такого шага, упирая на то, что девушку принуждают выходить за него насильно. Но Пугачев только отмахнулся – предводителю крестьян уже хотелось обладать этой красавицей…
Дом Устиньи Кузнецовой
Была сыграна роскошная свадьба, гости не расходились до самого утра – пили за здоровье «государя Петра Федоровича и его невесты, а также за его сына Павла Петровича и его невестку Наталью Алексеевну». Свадебный пир продолжался в течение двух дней, жених щедро одаривал новую родню награбленным добром – шубами, золотом. При проходе молодых из церкви в толпу бросали медяки.
В качестве «резиденции» для императорской четы был определен единственный в Яицком городке каменный дом, принадлежавший ранее атаману Бородину.
Каменный «дворец Пугачева»
В этом доме и поселилась новоиспеченная «уральская царица». Царственный жених пробыл с ней всего пару дней, а после уехал «по делам», продолжать осаду Оренбурга. Новую супругу Пугачев не приблизил к себе, как Татьяну Харлову – Устинья была ему интересна только как любовница, но не как доверенный человек. Неграмотная простая девушка ничего, кроме горячих ночей любви, не могла дать своему дерзкому мужу – ей оставалось только томиться в ожидании его приезда.
Впоследствии Кузнецова вспоминала, что за все время их супружества Емельян провел с ней десять дней.
Отъезжая, муж строго-настрого запретил Устинье выходить из дома – возможно, боясь, чтобы ей не сделали какого-нибудь худа. Поэтому в остальное время девушка развлекалась разговорами со своими «фрейлинами» — женщинами, назначенными к ней в услужение из казачьих жен и незамужних девиц. Родственникам также разрешалось навещать «императрицу», но при этом категорически запрещалось садиться с ней за один стол. Также Кузнецова должна была выслушивать ежедневные доклады о положении дел повстанцев.
Разумеется, молодой девушке не были интересны эти сведения, поэтому она выслушивала их без особого внимания, а в ответ повторяла лишь: «Смотрите, не дайте меня в обиду». Вообще беспокойство (и не беспочвенное) о прочности своего положения не покидало «императрицу» ни на один день. Она часто жаловалась подруженькам «Ах, боюсь, чтобы мое счастье не переменилось»…
Во время редких приездов муженька Устинья пыталась выведать у него то, что ей было интересно – правда ли он является подлинным государем (новой супруге Пугачев ни разу не проговорился о своем истинном происхождении), почему он женился на ней, когда у него есть законная супруга – Екатерина. Но Емельян не любил подобных разговоров и в какой-то момент запретил Устинье заводить эти темы.
Необходимо также заметить, что женитьба Емельяна Пугачева, «истинного императора Петра III», на простой казачке, не могла не вызвать пересудов и сомнений в народной среде. Даже те, кто искренне верил в легенду о «чудесном спасении», стали сомневаться в ее подлинности. Но сам предводитель полагал, что этим актом как бы «соединяется с народом».
Впрочем, многие приближенные крестьянского вождя и много позже вспоминали, что Устинья Кузнецова была чудо как хороша – и перед ней просто невозможно было не устоять. Вот только не довелось этой красавице изведать даже простого женского счастья… Красота принесла ей лишь горе и беды.
Опять Софья
А что же первая жена и дети? В какой-то момент повстанцы захватили Казань и освободили Софью Пугачеву с детьми. Самозванцу стало об этом тут же известно – и он повелел привезти семью к нему в ставку. Старший сын Трофим признал «батюшку» и не смог удержаться от радостного восклицания. А вот у Софьи добрых чувств к супругу, похоже, уже не осталось… На восторг сына она лишь злобно буркнула: «Собака! Неверный супостат!»
Относительно неверности она была абсолютно права – скоро ей своими глазами довелось увидеть мужнин «гарем» — услужливых девиц, исполнявших каждое желание «повелителя». Каково это было видеть законной жене?
Самозванец же, чтобы не «проколоться», объявил, что Софья и дети – это семья некого казака Емельяна Пугачева, много ему помогавшего и убитого за проявленную симпатию к «истинному государю». Поэтому бывшей супруге частенько приходилось выслушивать от девок-прислужниц подробности об интимной жизни «императора».
Одна хвасталась ей своим приближенным положением, другая откровенничала о том, что «государь» любит в постели… Впоследствии, уже на допросе, Софья Дмитриевна признавалась, что ей было крайне досадно слышать такое… Она пошла к мужу и прямо заявила: «Как бы то ни было, а я – твоя жена, а это – твои дети». После этого Пугачев заверил супругу, что никогда ее не оставит своим вниманием и заботой – но только при условии полного молчания, а детей стал часто приглашать к себе в палатку, проводил с ними время и любовался их игрой.
Следствие и суд над Пугачевым. Судьба жен
В какой-то момент в ходе крестьянской войны царскими войсками был взят Яицкий городок – и уже Устинья оказалась под арестом. Ее отправили в Оренбург и подробно допросили об обстоятельствах свадьбы. Есть версия, что руководитель следствия П.С. Потемкин соблазнился на красавицу и взял ее к себе в наложницы.
После окончательного разгрома и поимки Емельяна Пугачева его с первой семьей отправили в Москву на следствие. Туда же направили и Устинью. Две соперницы, две жены живого мужа встретились и вместе разделили горькую участь. Все члены семьи Пугачева были признаны невиновными, однако при этом приказано было сослать их в Кексгольмскую крепость.
Пугачевская башня в Кексгольмской крепости
Перед отправкой семейства Пугачевых к месту заключения Екатерина приказала привести к себе в покои Устинью – она была наслышана о ее красоте и решила посмотреть на яркую казачку. Но перед ней предстала измученная допросами, измотанная и поруганная несчастная женщина… Холеная императрица, злорадно заключила: «А ты вовсе не так хороша, как о тебе расславили».
Далее узников ожидали долгие годы в крепости. От государства им полагалось содержание – 15 копеек в день, это считалось неплохо, можно было даже купить мяса. Но к сожалению, деньги часто задерживались – и сидельцам приходилось голодать. Узники могли спокойно гулять по двору крепости, но выходить за ее пределы не разрешалось. Трофима, несмотря на малый возраст (10 лет) посадили в одиночную камеру, отселив от семьи.
Камера Пугачевых
Скорее всего, с 1810-х годов заключенные числились в крепости лишь формально, так, известно, что Трофиму принадлежал дом в городском посаде. Сестры жили вместе с ним. Но, тем не менее, официального определения по кексгольмским узникам так и не было – их не освободил даже Павел I, искренне ненавидевший все дела своей матери.
Первой умерла Устинья – в 1808 году, дата смерти Софьи Дмитриевны неизвестна, в 1819 году умер Трофим, в 1826 году – Христина, последней – Аграфена, в 1833 году. С ее смертью род Емельяна Пугачева пресекся, прямых потомков у него не осталось.
Всем своим женам и любовницам Пугачев принес лишь боль и разочарование… Официальные супруги двоеженца были вынуждены коротать свой век в заточении, дети так и не обрели своего семейного счастья, не оставили потомства и принуждены были прожить унылую жизнь вечных узников. А многочисленные любовницы… Некоторые поплатились за связь с самозванцем жизнью, некоторые отведали плетей и ссылки. Никому дерзость названного «Петра III» не принесла счастья…