за что выступали нестяжатели
НЕСТЯЖАТЕЛИ
Взгляды нестяжателей различались в своих акцентах и трактовках. Так, учение Нила Сорского носило исихастский характер (см. Исихазм), исходило преимущественно из духовных запросов. В сочинениях Вассиана (Патрикеева) учение о нестяжании приобрело социально-политич. окраску: Вассиан обличал собирание монастырских богатств неправедными средствами, стремление монахов к «мирским попечениям», поэтому предлагал передать управление монастырскими землями епископам и подчинённым им экономам. Однако сам Вассиан не был аскетом и не придерживался принципа личного нестяжания, в чём его обличал Зиновий Отенский. Максим Грек выступал против увеличения монастырских богатств, приобретаемых с помощью спекуляций, ростовщичества, жестоких форм эксплуатации крестьянского труда, однако очень осторожно высказывался о секуляризации монастырских земель. В середине XVI века одним из виднейших идеологов нестяжателей стал игумен Троицкого монастыря (будущая Троице-Сергиева лавра) Артемий. Он осуждал землевладение монастырей, однако считал, что земли не следует отнимать силой, монахи сами должны отказаться от них.
Государственная власть неоднократно пыталась использовать идеологию нестяжателей для оправдания секуляризации монастырских земель. Вопрос о праве монастырей владеть сёлами был поставлен на церковном соборе 1503 года по инициативе великого князя Ивана III Васильевича. По некоторым источникам, на соборе разгорелась полемика между прп. Нилом Сорским, утверждавшим, что «монахам не достойно иметь сёла», и прп. Иосифом Волоцким, считавшим владение вотчинами необходимым условием стабильного существования монастырей и Церкви (см. также Иосифляне). В 1515-1517 годы Вассиан (Патрикеев) по благословению митрополита Московского Варлаама составил новую редакцию Кормчей книги (известно 3 авторских редакции), призванную исследовать вопрос о каноничности монастырского землевладения. Этой же теме была подчинена совместная работа Вассиана и Максима Грека по исправлению и переводу с греческого языка богослужебных и канонических книг. Осуждение на церковном соборе 1531 года Вассиана и Максима Грека, уже находившегося в заточении по приговору собора 1525 года, существенно ослабило позиции нестяжателей и фактически прекратило их филологические и богословские исследования.
Движение нестяжателей перестало существовать после того, как в 1550-е годы на церковных соборах были осуждены и сосланы игумен Артемий и его единомышленники монах Иоасаф (Белобаев), прп. Феодорит Кольский и др., а также после принятия постановлений Стоглавого собора (1551 год), соборов 1573 года, 1580-1584 годов, ограничивших рост монастырского землевладения.
Исторические источники:
Преподобные Нил Сорский и Иннокентий Комельский. Сочинения. СПб., 2005.
Дополнительная литература:
Павлов А.С. Исторический очерк секуляризации церковных земель в России. Од., 1871. Ч. 1: Попытки к обращению в государственную собственность поземельных владений русской церкви в XVI в. (1503–1580);
Лурье Я.С. Идеологическая борьба в русской публицистике конца XV – начала XVI в. М.; Л., 1960;
Казакова Н.А. Когда началась полемика нестяжателей с иосифлянами // Из истории феодальной России. Л., 1978;
Синицына Н.В. Нестяжательство и Русская православная церковь XIV–XVI вв. // Религии мира: История и современность. Ежегодник. 1983. М., 1983;
Нестяжатели
Из Википедии — свободной энциклопедии
Нестяжа́тели — монашеское движение в Русской православной церкви конца XV — первой половины XVI веков, появление которого связано со спором о монастырском землевладении, против которого они выступали. В этом вопросе им противостояли иосифляне, однако спор между ними не исчерпывается вопросом о монастырских вотчинах и вообще имущественными вопросами: различия во взглядах касались отношения к раскаявшимся еретикам, отношении к поместному (национальному) и общецерковному преданию, ряду других вопросов. Данный спор, окончившийся победой иосифлян, имел важное значение для Русской церкви.
Сами нестяжатели, как и иосифляне, судя по сохранившемся документам, почти не использовали этот термин. Известны два случая употребления этого слова в данном смысле: Максим Грек в 1520-х годах написал диалог, в котором о монастырских богатствах спорят «Нестяжательный» и «Любостяжательный»; нестяжателем назвал опального князя Вассиана (Патрикеева) сосланный новгородский инок Зиновий Отенский, выступая с критикой против него. Лишь в конце XIX века этот термин был введён в употребление; он устоялся и стал привычен. Однако следует учесть, что личное нестяжательство иноков крупных общежительных монастырей (в том числе и Иосифо-Волоцкого) было, пожалуй, радикальнее, чем скитских монахов, так как имущество в общежительном монастыре является общим, и это исключает необходимость личного имущества, в скиту же по самим условиям жизни наличие в личной собственности каких-либо предметов — неизбежно, поэтому ряд авторов (Николай Никольский, Яков Лурье, Екатерина Романенко и др.) высказываются за условность термина «нестяжатели».
Иосифляне были последователями влиятельного игумена Иосифа Волоцкого. Они представляли собой консервативное течение внутри русской церкви, выступавшее против любых попыток церковных реформ и ограничения самостоятельности церкви со стороны светской власти. Иосифляне также отстаивали необходимость сохранения крупного церковного (в частности, монастырского) землевладения, украшения церквей и монастырей богатым иконостасом и образами. На стороне иосифлян было практически все высшее духовенство (епископы, архиепископы, настоятели крупных монастырей и т.д.).
Противниками иосифлян были нестяжатели, сторонники Нила Сорского и опального князя Василия Патрикеева, вынужденного постричься в монахи под именем Вассиана. Они выступали против церковного имущества («стяжания») и настаивали на возвращении церкви ко временам раннего христианства и отказе от монастырского землевладения. Нестяжатели пользовались поддержкой монахов и старцев отдаленных монастырей (прежде всего, Кирилло-Белозерского и ряда других).
Позиция великокняжеской власти по вопросу внутрицерковной полемики долгое время была неопределенной. Иван III и Василий III, безусловно, стремились к контролю великокняжеской власти над церковью, и проблема церковного землевладения была небезразлична светской власти, поскольку церковные земли могли стать источником земельных пожалований служилым людям. С другой стороны, отношения великокняжеской власти и руководства церкви в этот период постоянно балансировали на грани конфликта, и московские государи, по возможности, стремились сгладить «острые углы» в отношениях с высшим духовенством и лишний раз не идти на конфликт. Кроме того, при Иване III конфликт иосифлян и нестяжателей совпал с уже упоминавшейся в одном из предыдущих постов ересью «жидовствующих», отношение к которой также разделило противоборствующие стороны. Иосифляне считали «жидовствующих» еретиками и богоотступниками и требовали для них самого сурового наказания, нестяжатели видели в них только сторонников вольнодумного течения, имеющего право на существование внутри церкви.
Зарождение и развитие конфликта иосифлян и нестяжателей при Иване III. Церковные соборы 1490 и 1503 гг.
Конфликт иосифлян и нестяжателей, вероятно, начался одновременно с появлением первых известий о ереси «жидовствующих» в Новгороде в 1484 г. Только что назначенный новгородский архиепископ Геннадий начал решительную борьбу с еретиками и их сторонниками в Новгороде. Однако, когда Геннадий сообщил великому князю и митрополиту Геронтию о том, что, по его сведениям, у новгородских еретиков есть сторонники в Москве, то натолкнулся на неожиданные трудности. Дело в том, что в ближайшем окружении
Ивана III нашлись влиятельные покровители новгородских еретиков: невестка Ивана III Елена Волошанка (жена наследника престола Ивана Молодого), новгородские попы Денис и Алексей, переведенные в Москву и ставшие священниками в Архангельском и Успенском соборах, влиятельный дьяк и дипломат Федор Курицын и т.д. Сам великий князь, занятый в то время другими делами (в частности, конфликтом со строптивым митрополитом Геронтием), не склонен был раздувать дело о ереси, поскольку был прагматичным государственным деятелем, чуждым религиозного фанатизма. Однако Геннадию и другим ревнителям православия удалось заручиться поддержкой влиятельного игумена Иосифа Волоцкого, главы партии иосифлян, и придворной партии Софьи Палеолог, которая, в отличие от сторонников наследника престола, выступала за чистоту православия.
Иосиф Волоцкий, игумен Волоколамского (Иосифо-Волоцкого) монастыря,
глава и идеолог партии иосифлян
На соборе 1490 г. ересь «жидовствующих» была осуждена. Несколько еретиков были взяты под стражу, часть из них была выдана Геннадию, который провел показательный процесс над еретиками почти в духе католической инквизиции. На еретиков были надеты берестяные колпаки с надписями «Се сатанино воинство» («Вот воинство сатаны»), которые были подожжены, их связанными провели по городу. Новгородские летописи сообщали о более жестоких расправах над еретиками на «Духовском поле». Однако никто из влиятельных сторонников еретиков в Москве не пострадал. Иосифляне полностью одобрили меры по борьбе с ересью, нестяжатели их осудили.
В 1494 г. иосифляне добились смещения митрополита Зосимы, которого Иосиф Волоцкий в самых сильных выражениях обвинял в потворстве еретикам. В 1495 г. был избран новый митрополит Симон, полностью лояльный по отношению к светской власти, но в то же время решительный сторонник борьбы с ересью. Нестяжатели в это время постепенно утрачивали свои позиции. Вероятно, они пользовались покровительством партии Елены Волошанки и Дмитрия-внука, которой временно удалось одержать победу в династической борьбе и добиться коронации своего претендента на престол в Успенском соборе в 1498 г.
Однако события 1502 г. полностью изменили ситуацию в церковном конфликте в пользу иосифлян и сторонников борьбы с ересью. Дмитрий-внук и Елена Волошанка попали в опалу и оказались в заточении, единственным наследником престола стал старший сын Ивана III и Софьи Палеолог Василий Иванович (будущий Василий III). По настоянию высшего духовенства, которое полностью поддерживало иосифлян, в августе-сентябре 1503 г. был созван новый церковный собор. В его ходе были приняты важные решения, значительно менявшие повседневную церковную практику: в частности, были полностью отменены пошлины за поставление на церковные должности. Это решение, видимо, нашло поддержку среди нестяжателей. Кроме того, подобная практика неоднократно подвергалась критике со стороны еретиков. Тем не менее, был принят также ряд мер, предложенных и активно поддерживавшихся иосифлянами. После подписания соборного приговора (Иван III скрепил его собственной печатью, что подчёркивало важность нововведений) собор шёл к своему логическому завершению; из столицы даже успел уехать вызванный неотложными делами Иосиф Волоцкий. Однако неожиданно Нилом Сорским на обсуждение был поставлен вопрос о том, достойно ли монастырям владеть вотчинами. В ходе разгоревшейся дискуссии нестяжателям и иосифлянам не удалось прийти к единому мнению. В конечном итоге, попытка нестяжателей убедить иерархов церкви в своей правоте провалилась, несмотря на явную симпатию великого князя идее секуляризации земель.
Таким образом, первый этап борьбы иосифлян и нестяжателей, совпавший с концом правления Ивана III, окончился поражением нестяжателей. Однако нестяжатели не смирились с этим и в правление Василия III продолжили спор с иосифлянами о церковном имуществе.
Продолжение борьбы иосифлян и нестяжателей в правление Василия III
После вступления на великокняжеский престол в 1505 г. старшего сына Ивана III и Софьи Палеолог Василия III борьба иосифлян и нестяжателей продолжалась. В начале своего правления Василий III, нуждавшийся в новых землях для пожалований служилым людям, принял сторону нестяжателей. В 1511 г. новым московским митрополитом стал сторонник нестяжателей Варлаам, который ранее был иноком Кирилло-Белозерского монастыря, как и Вассиан Патрикеев, а затем стал настоятелем Симонова монастыря в Москве, где поселился Вассиан Патрикеев после возвращения из ссылки, куда его отправили после поражения нестяжателей на церковном соборе 1503 г. В 1515 г. в Москву, по приглашению Василия III, прибыл ученый монах с Афона Максим Грек, которому великий князь поручил перевод духовный книг. Вассиан Патрикеев, Максим Грек и митрополит Варлаам, объединив свои усилия, продолжили борьбу с иосифлянами.
Максим Грек, один из видных деятелей партии нестяжателей,
ученый монах с Афона, переводчик и исправитель богослужебных книг
В 1531 г. был созван новый церковный собор, который поменял меру наказания Вассиана и Максима Грека. В Тверской Отроч монастырь был сослан Максим Грек, а Вассиан занял его место в Иосифо-Волоцком монастыре, где вскоре умер. По словам оппозиционного князя Андрея Курбского, его уморили «презлые осифляне». Таким образом, нестяжатели вновь потерпели поражение от иосифлян, но, как показали дальнейшие события, они не смирились с поражением и продолжили борьбу уже а правление Ивана Грозного.
Нил Сорский, глава и идеолог партии нестяжателей
Окончательное поражение нестяжателей при Иване Грозном
После смерти Василия III в 1533 г. великим князем стал его трехлетний сын Иван IV, более известный в русской истории как Иван Грозный. Сначала государством правила вдовствующая великая княгиня Елена Глинская (1534-1538), затем начался период боярского правления (1538-1547), когда у власти находились различные боярско-княжеские группировки Бельских, Шуйских и Глинских. В течение малолетства Ивана Грозного иосифляне значительно усилили свои позиции, а церковь расширила свои земельные владения, пользуясь слабостью светской власти. Однако после царского венчания Ивана IV и мощного народного восстания в Москве 1547 г. внутриполитическая ситуация в стране коренным образом изменилась. В ближнее окружение молодого московского государя вошли деятели «Избранной рады» Алексей Адашев, протопоп Сильвестр, митрополит Макарий и ряд других государственных деятелей, настроенных на реформы существующего государственного строя. Конечно, не все они были удачными, но они позволили значительно укрепить внутреннее положение Московского государства и усилить центральную власть. В центре внимания «Избранной рады» оказался в том числе и вопрос монастырского землевладения, поставленный на рассмотрение церковного собора 1551 г., который получил название Стоглавого (его постановления были изложены в 100 главах или статьях). В это время признанным главой «второй волны нестяжателей» стал старец отдаленной Порфирьевой пустыни Артемий, решительный противник монастырского землевладения. Свои взгляды Артемий изложил в послании Ивану Грозному весной 1551 г. Из текста становится ясно, что Артемий, выступая против монастырского землевладения, и допуская изъятие монастырских земель, тем не менее, не поддерживал насильственной секуляризации. В самой «Избранной раде» возникли разногласия по поводу церковного землевладения. Митрополит Макарий выступил его решительным сторонником, тогда как Адашев и Сильвестр предпочли встать на сторону нестяжателей.
Однако, несмотря на явные симпатии первого русского царя к идее секуляризации, этот вопрос на Стоглавом соборе так и не был рассмотрен. Исключением стала так называемая 101 глава, которая ставит под контроль государства передачу земель монастырям, ограничивает возможности приобретать земли. Но изымаются только земли, полученные церковью незаконно в период после смерти великого князя Василия III.
Тем не менее, несколько видных деятелей партии нестяжателей в это время продвигаются на высокие церковные должности. В 1551 г. рязанским епископом стал белозерский монах Кассиан, старец Артемий стал игуменом Троице-Сергиева монастыря, игумен Кирилло-Белозерского монастыря Афанасий занял кафедру суздальского епископа.
Московский митрополит Макарий,
один из видных деятелей «Избранной рады»,
сторонник церковного землевладения
В январе 1554 г. из Новоезерского монастыря в Москву на суд был доставлены видные деятели русских религиозных вольнодумцев Феодосий Косой и его товарищ Игнатий (они тоже симпатизировали нестяжателям), которым вскоре удалось бежать из под стражи и укрыться в Литве. В Литве Косой развернул активную пропагандистскую деятельность. Его еретическое учение в основном известно по труду инока новгородского Отенского монастыря Зиновия «Истины показание к вопросившим о новом учении». Еретики, жившие в белозерских скитах, разделяли многие взгляды нестяжателей, но их позиция была куда радикальнее. Феодосий Косой в итоге пришёл к полному отрицанию монашества. Артемий, тоже бежавший в Литву, полемизировал со своими бывшими товарищами. Известны 9 посланий, написанных им в Литве в защиту православия. Решения собора были полностью поддержаны Иваном Грозным и митрополитом Макарием.
Таким образом, иосифлянам, при поддержке светской власти и высшего духовенства, удалось одержать полную победу над нестяжателями при Иване Грозном и стать господствующей церковной партией.
Спасибо за внимание.
Лига историков
8.2K поста 35.9K подписчик
Правила сообщества
— уважение к читателю и открытость
— регулярность и качество публикаций
— умение учить и учиться
— бездумный конвейер копипасты
— публикации на неисторическую тему / недостоверной исторической информации
— простановка тега [моё] на компиляционных постах
— неполные посты со ссылками на сторонний ресурс / рекламные посты
— видео без текстового сопровождения/конспекта (кроме лекций от профессионалов)
— дискуссии на тему постов
— уважение к труду автора
— личные оскорбления и провокации
— неподкрепленные фактами утверждения
Так что получается, что раскол был и до протопопа Аввакума, за пару сотен лет?
Великий князь московский и всея Руси Иван III Васильевич
Но нас будет интересовать в этом посте семейная жизнь Ивана III. На картинке ниже приведена генеалогическая схема московской великокняжеской (а затем царской) семьи в эпоху последних московских Рюриковичей.
Иван III и его потомки до царя Федора Ивановича (в генеалогической таблице указаны годы жизни великих князей и царей)
Но сначала немного коснемся биографии самого великого князя Ивана III. Он родился 22 января 1440 г. в семье внука Дмитрия Донского великого князя московского Василия II Темного и серпуховской княжны Марии Ярославны. Его детство пришлось на трудные времена феодальной войны двух ветвей потомков Дмитрия Донского: галицких князей (второго сына великого князя Дмитрия Ивановича Юрия Дмитриевича и его сыновей Василия Косого и Дмитрия Шемяки) и единственного сына великого князя Василия I Василия II Темного. В ходе этой борьбы было пролито немало крови, Василий II неоднократно изгонялся из Москвы, терпел постоянные поражения и, в конце концов, был ослеплен и оказался в заточении в Угличе, а затем был переведен на удел в Вологде. В 1447 г. Василий II окончательно утвердился в Москве, а в 1452 г. провозгласил своего старшего сына Ивана Васильевича своим соправителем с титулом великого князя. Тем самым, с родовым наследованием великокняжеского престола было покончено, и отныне он стал передаваться по прямой линии от отца к старшему сыну, что и происходило (за редким исключением) в московской великокняжеской (а затем царской) семье вплоть до царя Федора Ивановича. Иван Васильевич постепенно привлекался к государственным делам и ходил в самостоятельные военные походы (поскольку его слепой отец уже не мог сам командовать великокняжеской ратью). К 22 годам, когда умер Василий II, Иван III был уже опытным и уверенным в себе в государственным деятелем, который начал методично и кропотливо создавать единое Российское государство и завершать процесс объединения русских земель вокруг Москвы, который к 1485 г. был в основном закончен (остатки самостоятельности сохранили только Псков и Рязань, удельная система (в урезанном виде) просуществовала чуть дольше, до времен Ивана Грозного.
Семейная жизнь Ивана III. Браки с Марией Тверской и Софьей Палеолог
Среди государственных забот первого государя всея Руси проблема престолонаследия была одной из самых важных, поскольку от этого зависела дальнейшая внешняя и внутренняя политика Московского государства. Иван III к концу своего правления создал большую семью, точнее сказать, их было две, поскольку он был женат дважды. В первый раз Иван Васильевич женился, еще будучи наследником престола. Его первой женой стала тверская княжна Мария Борисовна, на которой он женился, по традиции того времени, очень рано в возрасте 12 лет (в 1452 г.). Отцом Марии Борисовны был великий князь тверской Борис Александрович, хитрый и осторожный правитель, при котором Тверь уже признала старшинство Москвы, но при этом сохраняла свою самостоятельность и переживала последний период своего взлета. При сыне Бориса Александровича Михаиле Борисовиче (шурине Ивана III) в 1485 г. Тверь вошла в состав Московского государства.
Мария Борисовна Тверская, первая жена Ивана III
Вдовство Ивана III после смерти первой жены продолжалось 5 лет, до второй женитьбы в 1472 г., но уже через два года великому князю стали подыскивать новую невесту. Необходимо было поднимать престиж молодого Российского государства на международной арене и укреплять авторитет великокняжеской власти, а сделать это можно было, в том числе, и посредством престижного брака московского государя. Однако международная ситуация, в которой оказался Иван III, была несколько другой, чем в эпоху расцвета Киевской Руси. В то время европейские монархи считали для себя престижным выдавать своих дочерей за представителей династии Рюриковичей, а разница в вере особой роли еще не играла. Однако в период строительства Российского государства и его постепенного освобождения от ордынской зависимости, католические государи Европы не хотели связывать себя узами родства с православными московскими правителями. Православных принцесс практически не осталось (если не считать дочерей молдавских и валашских господарей), поскольку Балканы полностью оказались под властью Османской империи, Византия также прекратила свое существование в 1453 г., а ее столица Константинополь стала столицей Османской империи Стамбулом. Однако при папском дворе в Риме жила семья одного из братьев последнего византийского императора Константина XI Палеолога морейского деспота Фомы, которого турки изгнали из своих владений (дочь Зоя и сыновья Андрей и Мануил). В 1469 г. Фома Палеолог умер, и папа Павел II (1464-1471) стал искать женихов для его дочери, поскольку содержать семью морейского деспота для папского двора становилось все более накладным. Однако никто из европейских государей не хотел жениться на племяннице последнего византийского императора, несмотря на некогда славное прошлое ее семьи, поскольку Зоя была бесприданницей и не могла принести в приданное ничего, кроме призрачных прав на византийскую императорскую корону. Обратился папа с предложением о браке с Зоей Палеолог и к Ивану III. Великий князь московский смотрел на дело несколько иначе, чем европейские монархи. Иван III нуждался в признании своей власти другими европейскими державами как суверенного и независимого правителя, равного по статусу европейским монархам. Брак с племянницей последнего византийского императора мог идеологически обосновать преемственность власти московских государей от византийских императоров и поднять престиж Российского государства на международной арене. Со своей стороны, папство, помимо очевидных материальных выгод (избавиться от обузы содержания морейских Палеологов), рассчитывало и на идеологические (признание русской церковью Флорентийской унии 1439 г. и возможное распространение католицизма в Московском государстве). По версии московских летописцев, прежде чем принять предложение папы о сватовстве к морейской принцессе, Иван III советовался со своими ближними боярами, матерью Марией Ярославной и митрополитом Филиппом, и только получив их одобрение, отправил русских сватов в Италию к папскому двору.
Что же достоверно известно о судьбе Зои (Софьи) Палеолог до ее брака с Иваном III? Родилась она, вероятно, в 1455 г. в семье морейского деспота (Морея была небольшим княжеством на Пелопоннесе) Фомы Палеолога и Екатерины Дзаккариа, дочери последнего латинского князя Ахейского (Ахейское княжество было последним государством крестоносцев на территории современной Греции) Чентурионе Дзаккариа. После захвата Мореи турками в 1460 г. семья Фомы Палеолога оказалась сначала на острове Корфу, а затем переехала в Рим (есть версия, что дети морейского деспота оказались в Риме через 5 лет после приезда отца). В Риме Фома Палеолог, чтобы получить политическую и финансовую поддержку папы, принял католицизм. После его смерти Зоя и ее братья были взяты под опеку кардиналом Виссарионом Никейским, ревностным сторонником унии православной и католической церквей. Сохранилось его письмо, в котором он давал наставления преподавателю сирот. Из этого письма следует, что папа по-прежнему будет отпускать на их содержание 3600 экю в год (200 экю в месяц: на детей, их одежду, лошадей и прислугу; плюс следовало откладывать на «чёрный день», и тратить 100 экю на содержание скромного двора, включавшего врача, профессора латинского языка, профессора греческого языка, переводчика и 1-2 священников).
После смерти Фомы корону Палеологов де-юре унаследовал его старший сын Андрей, который продавал её различным европейским монархам и умер в бедности. Второй сын Фомы Палеолога, Мануил, во время правления султана Баязида II (1481-1512), вернулся в Константинополь и отдался на милость султану. По некоторым источникам, он принял ислам, завёл семью и служил в турецком флоте.
В 1466 г. венецианская синьория предложила кипрскому королю Жаку II де Лузиньяну кандидатуру Софьи (Зои) в качестве невесты, но он отказался. По словам отца Пирлинга (русский католический священник немецкого происхождения, историк церкви), блеск её имени и слава предков были плохим оплотом против оттоманских кораблей, крейсировавших в водах Средиземного моря. Около 1467 г. папа Павел II через кардинала Виссариона предложил её руку князю Караччоло, знатному итальянскому богачу. Они были торжественно обручены, но брак не состоялся.
В 1469 г. Иван III отправил русское посольство во главе с Иваном Фрязином (Джанбатиста Вольпе) («фрягами» или «фрязинами» в то время на Руси называли итальянцев и других вы в Италию к папскому двору с целью сватовства к морейской принцессе. Обратно в Москву посольство привезло из Рима портрет Зои, по сведениям Софийской летописи. В то время светская живопись для Московского государства была еще в диковину. Портрет до настоящего времени не сохранился. Вероятно, он был написан папским живописцем, принадлежавшим к школе высокого итальянского искусства эпохи Возрождения. В ответном послании великому князю папа Павел II просил его прислать за невестой ближних бояр. Однако вскоре папа умер, и дело продвижения брака Ивана III с морейской принцессой продолжил его преемник Сикст IV (1471-1485). Однако в Москве информацию об избрании нового папы получили с опозданием, поэтому верительные грамоты нового русского пришлось в срочном порядке исправлять. Из Москвы новое русское посольство Ивана Фрязина уехало 16 января 1472 г., в Рим прибыло 23 мая.
1 июня 1472 г. в базилике апостолов Петра и Павла в Риме состоялось заочное обручение великого князя московского с его невестой. Ивана III замещал Иван Фрязин. Согласно, итальянским источникам того времени, гостьей на обручении была супруга правителя Флоренции Лоренцо Великолепного Клариче Орсини. Папа Сикст IV, помимо подарков, выделил Зое Палеолог приданное в 6 тыс. дукатов. 24 июня невеста с большим обозом и свитой, в сопровождении Ивана Фрязина, выехала из Рима. Зою также сопровождал кардинал Виссарион Никейский, на которого была возложена реализация далекоидущих планов папского престола. В свите Зои Палеолог находились: греки Юрий и Дмитрий Траханиоты, впоследствии ставшие видными русскими дипломатами эпохи Ивана III, ученый монах Кассиан Грек, будущий основатель Кассианова Учемского монастыря, Димитрий Палеолог Рало (Дмитрий Ралев), также будущий русский дипломат, папский легат Антонио Бонубре и архитектор Антон Фрязин (Антонио Джиларди), племянник Ивана Фрязина. Согласно легенде (впрочем, весьма спорной) будущая великая княгиня привезла с собой и книги, которые впоследствии стали основой формирования библиотеки ее внука Ивана Грозного (ее до настоящего времени исследователи так и не нашли).
Софья Палеолог, племянница последнего византийского императора,
вторая жена Ивана III
Маршрут путешествия из Италии в Московское государство будущей великой княгини был следующим: через Италию на север Германии в порт Любек невеста со свитой прибыла 1 сентября. Далее пришлось объезжать Польско-Литовское государство, поскольку в то время у России был конфликт с ним (обычно сухопутным путем путешественники следовали через Польшу на Русь). Путешествие получилось в основном морским. 11 недель потребовалось, чтобы пересечь Балтийское море. Затем корабль пристал к Колывани (немецкий Ревель, совр. Таллин, столица Эстонии), откуда в октябре 1472 г. кортеж невесты проследовал через Дорпат (немецкий Дерпт, русский Юрьев, совр. Тарту), Псков и Новгород. В Москву Зоя Палеолог и ее свита въехали 12 ноября 1472 г.
До сих пор исследователями не выяснен эпизод с вероисповеданием будущей великой княгини московской. По версии некоторых итальянских источников, Зоя Палеолог, живя при папском дворе, могла перейти из православия в католицизм или униатство. В русских летописях (особенно официальной великокняжеской ориентации) этот факт обойден молчанием, возможно, о нем и не было известно русской стороне. Однако при подъезде к Москве невеста великого князя московского, вероятно, снова вернулась к православной вере. Во всяком случае, папскому легату Антонио Бонубре не позволили въехать в Москву, неся перед собой латинский (католический) крест. Если версия с переходом из православия в католицизм (или униатство) и обратно достоверна, то планы папского двора по распространению католицизма в Московском государстве через новую супругу великого князя так и не осуществились.
Степень влияния Софьи Палеолог при московском дворе до начала активной династической борьбы в великокняжеской семье современниками и последующими историками оценивается по-разному. Одни считали, что под ее влиянием изменился весь придворный этикет, который стал больше похож на пышный церемониал византийского императорского двора, а Иван III решил окончательно покончить с ордынским игом. Другие считали, что вряд ли Софья Палеолог, бесприданница и дочь изгнанного морейского деспота, в первые годы своего брака с Иваном III играла какую-то существенную роль при московском дворе и влияла на внешнюю и внутреннюю политику Московского государства, которую определял сам великий князь. Ее функции, по этой версии, заключались лишь в обеспечении потомством великокняжеской семьи. Спорным моментом является и происхождение двуглавого орла, ставшего официальным символом Московского государства после второго брака Ивана III (официально с 1497 г.), именно от Палеологов.
Неоднозначной представляется и роль Софьи Палеолог в событиях 1480 г., приведших к ликвидации ордынской зависимости. Перед нашествием Ахмата 1480 г., ради безопасности, с детьми, двором, боярынями и княжеской казной Софья была отправлена сначала в Дмитров, а потом на Белоозеро; в случае же, если Ахмат перейдёт Оку и возьмёт Москву, то ей было сказано бежать дальше на север к морю. Это дало повод Вассиану, владыке ростовскому, в своём послании предостерегать великого князя от постоянных дум и излишней привязанности к жене и детям. В одной из оппозиционных московскому государю летописей отмечается, что Иван III запаниковал: «Ужас наиде на нь (него), и въсхоте бежати от брега, а свою великую княгиню Римлянку и казну с нею посла на Белоозеро». В отличие от панического настроения Софьи Палеолог и ближайшего окружения великого князя (Григория Мамона, Ивана Ощеры, Ивана Тучко-Морозова и др.), неофициальные источники восхваляли решительное поведение наследника престола Ивана Молодого, которому было поручено командование русскими войсками во время «стояния на Угре». Когда великий князь несколько раз требовал от сына приезда в Москву, он заявил, что лучше умрет в бою, чем поедет к отцу. В тот момент, вероятно, отношения наследника с мачехой Софьей Палеолог, которая была старше него всего на три года, были уже напряженными, поэтому в его окружении, оппозиционном великой княгине, вполне могла родиться версия о его храбрости и мужестве в противовес нерешительности (если не трусости) его отца и мачехи. По официальной версии событий, великий князь пробыл в Москве всего три дня, а затем выехал к войскам. «Стояние на Угре» закончилось полным поражением ордынцев, которые вынуждены были отступить. Господство Орды над русскими землями подошло к концу, а ее осколки (Казань, Астрахань, Сибирь, Крым, ногайские земли) постепенно были присоединены к Московскому государству, а затем к Российской империи.
Великокняжеская семья (Софья Палеолог с детьми), по неофициальной версии событий, вернулась в Москву только зимой 1480 г. Венецианский посол и путешественник Амброзио Контарини рассказывает, что он в 1476 г. представлялся великой княгине Софье, которая приняла его вежливо и ласково и убедительно просила поклониться от неё светлейшей республике.
Первый этап династической борьбы в великокняжеской семье. Софья Палеолог против Ивана Молодого (1477-1490)
Уже вскоре после женитьбы Ивана III на Софье Палеолог при московском дворе сложились группировки сторонников новой великой княгини и наследника престола Ивана Молодого. В 1476 г. венецианский посол при московском дворе Амброзио Контарини в донесении сенату Венеции отметил, что наследник престола «в немилости у отца, так как нехорошо ведет себя с деспиной (т.е. Софьей Палеолог)». Однако уже в 1477 г. Иван Молодой был официально объявлен наследником престола и стал соправителем Ивана III с титулом великого князя. В официальных документах 1477-1490 гг. Иван Васильевич и Иван Иванович назывались «государями и самодержцами Русской земли», а на великокняжеском монетном дворе выпускались золотые монеты с их изображением.
Положение Софьи Палеолог при великокняжеском дворе пошатнулось после весьма неприглядной истории с драгоценностями первой супруги Ивана III великой княгини Марии Борисовны. В январе 1483 г. наследник престола Иван Молодой женился на дочери молдавского господаря Стефана III Великого Елене, которая в русскую историю вошла как Елена Волошанка. 10 октября 1483 г. у них родился сын Дмитрий (1483-1509), единственный внук Ивана III, появившийся на свет при жизни своего деда. По случаю этого радостного события великий князь пожелал одарить свою невестку Елену Волошанку «саженьем» (вероятно, ожерельем) матери Ивана Молодого. Но выяснилось, что «саженье» уже было передано племяннице Софьи Палеолог Марии, которая вышла замуж за сына верейско-белозерского князя Михаила Андреевича (двоюродного дяди Ивана III) Василия, а затем бежала с ним в Литву. Гнев великого князя пал на его вторую супругу и она подверглась опале. В 1486 г., по завещанию князя Михаила Андреевича, Верейское княжество были присоединено к Московскому государству, а Василий Верейский, по ходатайству великой княгини, был прощен только в 1493 г. Кроме того, Софье Палеолог не удалось добиться для своих родственников (прежде всего, братьев Андрея и Мануила) никаких видных должностей в государственном аппарате и при великокняжеском дворе. Андрей Палеолог ненадолго приезжал в Москву, но вскоре был вынужден уехать, не дождавшись милостей от великого князя.
Иван Молодой, сын Ивана III и Марии Тверской,
наследник великокняжеского престола в 1477-1490 гг.
