какая нынче прекрасная осень что даже не тянет жрать кислоты
Какая всё-таки нынче осень чудная, что не тянет даже
Приукрасить её кислотой, но тянет всё равно спеть хотя бы
песню, чтоб выливалась тем особым чувством необломного одиночества,
которое только осенью открывается, и песню спеть хочется
со словами, не повреждёнными всерастворяющей желчью
своего ублюдского цинизма, и тут же не хотелось бы в песне
высокопарностей, как в предыдущих строчках. А тогда что же?
Остаётся искать того, кто ноту грусти правильно вытянуть сможет.
Такой человек, вполне возможно, сверху мой сосед,
по осени вывешивающий на балкон флаг государственный, а это явный жест
отчаяния от накатившего одиночества, простой сигнал
того, что «Эй, я с вами хочу быть, люди!» Так прочитал
этот перформанс я. И к нему пошёл на диалог,
и спросил в лоб: «Ты связываешь свою растерянность с тем, что со дна тёмных вод
поднимается беззвучный зов трёхсотлетних сомов?
Или считаешь, это предсмертный выброс пор серебристых мхов?»
Ответ был таков: «Тебе я бы в пачу зарядил, но, зная твоего братана,
просто скажу: иди другим мозг еби!» И этой его фразы мудрая простота
подсказала путь: надо самому найти мозг осени. Да что там, просто её сосков
коснуться будет достаточно для появления в моей песне хороших слов.
Может, на свалке мусорной они уже насытились вкусняшками тухлыми;
так или иначе, собаки загонять меня вдруг передумали
и побрели вперёд, где, как я подозревал, были Осени соски…
Да нет там никаких сосков! Встреча с грязными псами отрезвила и указала, что внутри
они только моей головы. И вообще, начала давить окружающая наша природа,
бестолковая, унылый ландшафт, везде проступающие болота.
Всё это непригодная, крайне неестественная среда обитания
для человека, как для скотины, которая сама себя одомашнила.
В поселение вернувшись, захотелось, как никогда,
присутствия людей, каких угодно. Пошёл в ресторан, заказал запечённого сома.
И ковыряя его специально для этого сконструированной вилкой,
говорил себе: глупо приписывать поведение человека животному. Но тут же дико
бесился, воображая собак, развалившихся на перине серебряного мха,
довольных, что не дошёл сюда этот лох и не унёс с собой нужные слова.
Какая нынче прекрасная осень, что даже не тянет жрать кислоты.
Все компы внутри меня счастливыми сгорели при постройке гиперболы её красоты.
Беззвучным взрывом лес умирает – нам не спастись от тягучей, ударной, мощной волны
сладкой хандры
Какая нынче прекрасная осень, что даже не тянет…или…а может…всё-таки
Есть Есть Есть какая нынче прекрасная осень)
Текст песни «Есть Есть Есть — какая нынче прекрасная осень)»
Какая всё-таки нынче осень чудная, что не тянет даже
Приукрасить её кислотой, но тянет всё равно спеть хотя бы
песню, чтоб выливалась тем особым чувством необломного одиночества,
которое только осенью открывается, и песню спеть хочется
со словами, не повреждёнными всерастворяющей желчью
своего ублюдского цинизма, и тут же не хотелось бы в песне
высокопарностей, как в предыдущих строчках. А тогда что же?
Остаётся искать того, кто ноту грусти правильно вытянуть сможет.
Такой человек, вполне возможно, сверху мой сосед,
по осени вывешивающий на балкон флаг государственный, а это явный жест
отчаяния от накатившего одиночества, простой сигнал
того, что «Эй, я с вами хочу быть, люди!» Так прочитал
этот перформанс я. И к нему пошёл на диалог,
и спросил в лоб: «Ты связываешь свою растерянность с тем, что со дна тёмных вод
поднимается беззвучный зов трёхсотлетних сомов?
Или считаешь, это предсмертный выброс пор серебристых мхов?»
Ответ был таков: «Тебе я бы в пачу зарядил, но, зная твоего братана,
просто скажу: иди другим мозг еби!» И этой его фразы мудрая простота
подсказала путь: надо самому найти мозг осени. Да что там, просто её сосков
коснуться будет достаточно для появления в моей песне хороших слов.
Может, на свалке мусорной они уже насытились вкусняшками тухлыми;
так или иначе, собаки загонять меня вдруг передумали
и побрели вперёд, где, как я подозревал, были Осени соски…
Да нет там никаких сосков! Встреча с грязными псами отрезвила и указала, что внутри
они только моей головы. И вообще, начала давить окружающая наша природа,
бестолковая, унылый ландшафт, везде проступающие болота.
Всё это непригодная, крайне неестественная среда обитания
для человека, как для скотины, которая сама себя одомашнила.
В поселение вернувшись, захотелось, как никогда,
присутствия людей, каких угодно. Пошёл в ресторан, заказал запечённого сома.
И ковыряя его специально для этого сконструированной вилкой,
говорил себе: глупо приписывать поведение человека животному. Но тут же дико
бесился, воображая собак, развалившихся на перине серебряного мха,
довольных, что не дошёл сюда этот лох и не унёс с собой нужные слова.
Какая нынче прекрасная осень, что даже не тянет жрать кислоты.
Все компы внутри меня счастливыми сгорели при постройке гиперболы её красоты.
Беззвучным взрывом лес умирает – нам не спастись от тягучей, ударной, мощной волны
сладкой хандры
Какая нынче прекрасная осень, что даже не тянет…или…а может…всё-таки
Какая всё-таки нынче осень чудная, что не тянет даже
Приукрасить её кислотой, но тянет всё равно спеть хотя бы
песню, чтоб выливалась тем особым чувством необломного одиночества,
которое только осенью открывается, и песню спеть хочется
со словами, не повреждёнными всерастворяющей желчью
своего ублюдского цинизма, и тут же не хотелось бы в песне
высокопарностей, как в предыдущих строчках. А тогда что же?
Остаётся искать того, кто ноту грусти правильно вытянуть сможет.
Такой человек, вполне возможно, сверху мой сосед,
по осени вывешивающий на балкон флаг государственный, а это явный жест
отчаяния от накатившего одиночества, простой сигнал
того, что «Эй, я с вами хочу быть, люди!» Так прочитал
этот перформанс я. И к нему пошёл на диалог,
и спросил в лоб: «Ты связываешь свою растерянность с тем, что со дна тёмных вод
поднимается беззвучный зов трёхсотлетних сомов?
Или считаешь, это предсмертный выброс пор серебристых мхов?»
Ответ был таков: «Тебе я бы в пачу зарядил, но, зная твоего братана,
просто скажу: иди другим мозг еби!» И этой его фразы мудрая простота
подсказала путь: надо самому найти мозг осени. Да что там, просто её сосков
коснуться будет достаточно для появления в моей песне хороших слов.
Может, на свалке мусорной они уже насытились вкусняшками тухлыми;
так или иначе, собаки загонять меня вдруг передумали
и побрели вперёд, где, как я подозревал, были Осени соски…
Да нет там никаких сосков! Встреча с грязными псами отрезвила и указала, что внутри
они только моей головы. И вообще, начала давить окружающая наша природа,
бестолковая, унылый ландшафт, везде проступающие болота.
Всё это непригодная, крайне неестественная среда обитания
для человека, как для скотины, которая сама себя одомашнила.
В поселение вернувшись, захотелось, как никогда,
присутствия людей, каких угодно. Пошёл в ресторан, заказал запечённого сома.
И ковыряя его специально для этого сконструированной вилкой,
говорил себе: глупо приписывать поведение человека животному. Но тут же дико
бесился, воображая собак, развалившихся на перине серебряного мха,
довольных, что не дошёл сюда этот лох и не унёс с собой нужные слова.
Какая нынче прекрасная осень, что даже не тянет жрать кислоты.
Все компы внутри меня счастливыми сгорели при постройке гиперболы её красоты.
Беззвучным взрывом лес умирает – нам не спастись от тягучей, ударной, мощной волны
сладкой хандры
Какая нынче прекрасная осень, что даже не тянет…или…а может…всё-таки
Есть Есть Есть Осень (Дорогой Мой Человек; 2011)
Текст песни «Есть Есть Есть — Осень (Дорогой Мой Человек; 2011)»
Какая всё-таки нынче осень чудная, что не тянет даже
Приукрасить её кислотой, но тянет всё равно спеть хотя бы
песню, чтоб выливалась тем особым чувством необломного одиночества,
которое только осенью открывается, и песню спеть хочется
со словами, не повреждёнными всерастворяющей желчью
своего ублюдского цинизма, и тут же не хотелось бы в песне
высокопарностей, как в предыдущих строчках. А тогда что же?
Остаётся искать того, кто ноту грусти правильно вытянуть сможет.
Такой человек, вполне возможно, сверху мой сосед,
по осени вывешивающий на балкон флаг государственный, а это явный жест
отчаяния от накатившего одиночества, простой сигнал
того, что «Эй, я с вами хочу быть, люди!» Так прочитал
этот перформанс я. И к нему пошёл на диалог,
и спросил в лоб: «Ты связываешь свою растерянность с тем, что со дна тёмных вод
поднимается беззвучный зов трёхсотлетних сомов?
Или считаешь, это предсмертный выброс пор серебристых мхов?»
Ответ был таков: «Тебе я бы в пачу зарядил, но, зная твоего братана,
просто скажу: иди другим мозг еби!» И этой его фразы мудрая простота
подсказала путь: надо самому найти мозг осени. Да что там, просто её сосков
коснуться будет достаточно для появления в моей песне хороших слов.
Может, на свалке мусорной они уже насытились вкусняшками тухлыми;
так или иначе, собаки загонять меня вдруг передумали
и побрели вперёд, где, как я подозревал, были Осени соски…
Да нет там никаких сосков! Встреча с грязными псами отрезвила и указала, что внутри
они только моей головы. И вообще, начала давить окружающая наша природа,
бестолковая, унылый ландшафт, везде проступающие болота.
Всё это непригодная, крайне неестественная среда обитания
для человека, как для скотины, которая сама себя одомашнила.
В поселение вернувшись, захотелось, как никогда,
присутствия людей, каких угодно. Пошёл в ресторан, заказал запечённого сома.
И ковыряя его специально для этого сконструированной вилкой,
говорил себе: глупо приписывать поведение человека животному. Но тут же дико
бесился, воображая собак, развалившихся на перине серебряного мха,
довольных, что не дошёл сюда этот лох и не унёс с собой нужные слова.
Какая нынче прекрасная осень, что даже не тянет жрать кислоты.
Все компы внутри меня счастливыми сгорели при постройке гиперболы её красоты.
Беззвучным взрывом лес умирает – нам не спастись от тягучей, ударной, мощной волны
сладкой хандры
Какая нынче прекрасная осень, что даже не тянет…или…а может…всё-таки
Какая всё-таки нынче осень чудная, что не тянет даже
Приукрасить её кислотой, но тянет всё равно спеть хотя бы
песню, чтоб выливалась тем особым чувством необломного одиночества,
которое только осенью открывается, и песню спеть хочется
со словами, не повреждёнными всерастворяющей желчью
своего ублюдского цинизма, и тут же не хотелось бы в песне
высокопарностей, как в предыдущих строчках. А тогда что же?
Остаётся искать того, кто ноту грусти правильно вытянуть сможет.
Такой человек, вполне возможно, сверху мой сосед,
по осени вывешивающий на балкон флаг государственный, а это явный жест
отчаяния от накатившего одиночества, простой сигнал
того, что «Эй, я с вами хочу быть, люди!» Так прочитал
этот перформанс я. И к нему пошёл на диалог,
и спросил в лоб: «Ты связываешь свою растерянность с тем, что со дна тёмных вод
поднимается беззвучный зов трёхсотлетних сомов?
Или считаешь, это предсмертный выброс пор серебристых мхов?»
Ответ был таков: «Тебе я бы в пачу зарядил, но, зная твоего братана,
просто скажу: иди другим мозг еби!» И этой его фразы мудрая простота
подсказала путь: надо самому найти мозг осени. Да что там, просто её сосков
коснуться будет достаточно для появления в моей песне хороших слов.
Может, на свалке мусорной они уже насытились вкусняшками тухлыми;
так или иначе, собаки загонять меня вдруг передумали
и побрели вперёд, где, как я подозревал, были Осени соски…
Да нет там никаких сосков! Встреча с грязными псами отрезвила и указала, что внутри
они только моей головы. И вообще, начала давить окружающая наша природа,
бестолковая, унылый ландшафт, везде проступающие болота.
Всё это непригодная, крайне неестественная среда обитания
для человека, как для скотины, которая сама себя одомашнила.
В поселение вернувшись, захотелось, как никогда,
присутствия людей, каких угодно. Пошёл в ресторан, заказал запечённого сома.
И ковыряя его специально для этого сконструированной вилкой,
говорил себе: глупо приписывать поведение человека животному. Но тут же дико
бесился, воображая собак, развалившихся на перине серебряного мха,
довольных, что не дошёл сюда этот лох и не унёс с собой нужные слова.
Какая нынче прекрасная осень, что даже не тянет жрать кислоты.
Все компы внутри меня счастливыми сгорели при постройке гиперболы её красоты.
Беззвучным взрывом лес умирает – нам не спастись от тягучей, ударной, мощной волны
сладкой хандры
Какая нынче прекрасная осень, что даже не тянет…или…а может…всё-таки