картина малявина вихрь что изображено

Революционный «Вихрь»

Филиппа Малявина иногда называют «русским Климтом». Расцвет творчества художников пришелся на эпоху модерна. Главные героини их работ — женщины: сильные, витальные на полотнах русского автора и чувственные, притягательные на картинах австрийца. При этом Малявину нельзя отказать в самобытности: не золото, а кумач, из которого шили крестьянские сарафаны, определил палитру нашего живописца. Произведения — против воли создателя — стали символами революционных потрясений, перевернувших жизнь страны.

Будущий художник родился в селе Казанка Самарской губернии в бедной крестьянской семье. С детства интересовался изобразительным искусством: «Долгое время я никак не мог решить, быть ли мне живописцем или резчиком, и это меня очень удручало. Смотрел всегда с ужасом на годы — вот будет мне семь, восемь. До десяти я представить себе не мог, до того это уже старость, и мне казались люди после десяти лет уже пожилыми. Я только одного боялся, как бы мне не потерять времени, и бегал, собирал угли в золе и рисовал везде — на стенках, на колесах, на воротах и даже на золе. Обращался к мужикам, чтобы они мне показали, как нужно рисовать, и с успехом пользовался их советами». По свидетельству писателя Александра Куприна, первый заказ Филипп получил в возрасте восьми лет — во время русско-турецкой кампании: «Одна солдатка. додумалась послать мужу на войну изображение сынишки: о фотографии еще и не слышали в деревне. А тогда уже Малявина дразнили по деревне «живописцем», — без зла. на его работы глазели охотно и не без маленькой местной гордости, хотя самое занятие-то считали непутевым. Ему солдатка и дала заказ. Исполнил он его карандашом и столь успешно, что растроганная баба заплатила целый гривенник».

В 16 лет будущий художник вместе со знакомым иконописцем уехал на Афон, где провел шесть лет, постигая азы церковной живописи. Однако «своим» так и не стал, поскольку хотел не копировать, а творить: «Освоившись быстро со всеми приемами иконописания, Малявин горячо принялся за работу, но тут встретилась новая беда: монастырь требовал от него точного списывания с установленных образцов, а Малявина неудержимо тянуло писать по-своему. Дают юноше скопировать образ, а он переделывает его на свой лад; дают другой, а он и его изменяет до неузнаваемости. Должно быть, однако, работа Малявина производила впечатление в монастыре, потому что в конце концов его оставили в покое и дали ему даже расписать целую стену в одной церковке, к сожалению, скоро сгоревшей».

Неизвестно, как сложилась бы судьба молодого дарования, если б не счастливый случай. В 1891 году Святую гору посетил скульптор Владимир Беклемишев, будущий ректор Академии художеств. Один из самых востребованных ваятелей того времени, Беклемишев оказался и прекрасным педагогом, умевшим распознать талант, — среди его учеников был знаменитый Матвей Манизер. В Филиппе Малявине мэтр разглядел задатки мастера — перевез самородка в Петербург, выхлопотал стипендию, нашел жилье: «Интересный юноша был Малявин. Одаренный недюжинным, пытливым умом, он вместе с тем в жизни был совершенно ребенком. Приходилось всему учить его с азов. Надо было отучать и от всех монастырских навыков. Впрочем, первое правило монастырской жизни — полное подчинение своей воли воле старших — было у Малявина больше наружное. Обо всем и тогда уже было у него свое собственное мнение, до всего он доходил сам. Быстрое соображение помогало ему по одному намеку понимать вопрос и делать свой вывод. Все жадно его интересовало, и в особенности поражало все, что он узнавал из области науки». Беклемишев стал для деревенского юноши наставником. Куприн писал: «Так однажды он умело открыл ему Рембрандта. Малявин был потрясен. Опомнившись от новизны и силы впечатления, он, однако, сказал:

— И я так смогу, если захочу.

На это Беклемишев возразил с пленительной улыбкой:

— Сделайте, дорогой мой, хоть в десять раз меньше, и мы вам в ножки поклонимся.

Только спустя год Малявин признался своему учтивому ментору:

— Да, это невозможно. Уж я лучше попробую по-своему.

Беклемишев был очень доволен».

Художница Анна Остроумова-Лебедева так описала Малявина: «Юноша в какой-то необычной одежде. Похоже на монашеский подрясник. На голове шапочка в виде скуфейки, низко надвинутая на глаза. Из-под нее висели длинные волосы до плеч. Лицо плоское, скуластое, корявое. Брови опущены к вискам. Светлые, небольшие глаза. Лицо монашка, книгоноши. Простецкое лицо. ». Молодой живописец занимался в мастерской Репина в Высшем художественном училище при Академии. Талант Малявина быстро стал очевиден для студентов и преподавателей. Его однокашник Игорь Грабарь рассказал о любопытном случае: «Однажды он принес свой ящик с красками и, подойдя ко мне, просил попозировать ему для портрета. Я только что укрепил на мольберте подрамник высокого и узкого формата с новым холстом, чтобы начать этюд с натурщика. Малявин попросил у меня взаймы подрамник и в один сеанс нашвырял портрет, который произвел сенсацию в Академии. Портрет был закончен в один присест, и это так всех огорошило, что на следующий день сбежались все профессора смотреть его; пришел и Репин, долго восхищавшийся силой лепки и жизненностью портрета».

Правда, путь к славе оказался не безоблачным: выпускная работа «Смех» (1899) была отклонена Советом профессоров Академии. Впрочем, уже в 1900 году картина отправилась на Всемирную парижскую выставку и получила золотую медаль. Это полотно отличали гротеск и карнавальность, решенные в бахтинском ключе. Автор обратился к теме смеха и в другом произведении — «Девка» (1903). Как отметила Валерия Мордашова, исследовательница творчества Малявина, художник показал особое, амбивалентное отношение к смеху, описанное ученым Сергеем Аверинцевым: «Смеялись в России всегда много, но смеяться в ней всегда более или менее «нельзя» — не только в силу некоего внешнего запрета со стороны того или иного начальства или же общественного мнения, но прежде всего в силу того, что, положа руку на сердце, чувствует сам смеющийся. Любое разрешение, любое «можно», касающееся смеха, остается для русского сознания не вполне убедительным. Смеяться, собственно, — нельзя; но не смеяться — сил никаких нет».

Еще одной творческой удачей Малявина стало полотно «Вихрь» (1905). Зрителей поразила не только техника, но и яркий колорит. Живописцу помог Игорь Грабарь, который вспоминал: «Зная, что я много возился с технологией красок, он просил меня дать ему какой-нибудь рецепт связующего вещества, поднимающий светосилу и интенсивность цвета — он собирался сам тереть краски. Я дал ему рецепт, главными составными частями которого были венецианский терпентин и копаловый лак, предупредив его, что успех зависит от правильности дозировки: слишком большой перевес терпентина может сделать краску почти несохнущей, почему его надо регулировать смолой-копалом, расплавленным в льняном масле». Однако Филипп Андреевич столкнулся с неожиданными трудностями: «Неумеренное количество венецианского терпентина, взятое Малявиным в связующем веществе, превратило красочное тесто этой картины в массу, до сих пор не затвердевшую, в жаркие летние дни распускающуюся и даже грозящую прийти в движение. Но яркость красок, их блеск действительно изумительный, оставляя далеко позади яркость простых масляных красок». Полотном восхищался художник и критик Сергей Голоушев (Глаголь): «Вихрь» производил впечатление красивого ковра с огненно-красными, малиново-красными и сине-зелеными пятнами. Краски горят. Долго смотреть на них больно глазам, и все-таки оторваться не хочется. Что-то чарующее, влекущее к себе». Не менее восторженно отозвался и Репин: «У нас в России гениальным представителем нового вида искусства я считаю Малявина. А самой яркой картиной революционного движения в России — его «Вихрь».

В начале 1900-х Филипп Андреевич обосновался на рязанской земле: купил усадьбу, где поселился с женой, бывшей вольнослушательницей Академии художеств Наталией Новак-Савич. Семья живописца прожила здесь почти два десятилетия, пока в 1918 году имение не было национализировано. Все эти годы художник оставался верным крестьянской теме. Впрочем, в 1910-е в его творчестве появились новые тенденции. Во-первых, Малявин все чаще использовал мрачный колорит («Старик у очага», 1915). А во-вторых, изображал не только женщин, но и деревенских мужиков, причем народ на его полотнах представал стихией, готовой смести все на своем пути. Некоторые его творения близки тревожному циклу «Расея» Бориса Григорьева.

После 1917-го Малявин создал несколько десятков набросков к портрету Ленина — по свидетельствам, бывал в Кремле, навещал вождя революции. Закончил портрет Луначарского. Но безоговорочным сторонником нового строя не стал. Варлам Шаламов вспоминал: «Малявин поступил экстравагантно. Стал заявлять всюду, что он — незаконный сын какого-то графа или князя, но отнюдь не природный крестьянин. Такое поведение было малявинской формой протеста, выражением неприятия революции». В 1922 году художник с семьей навсегда покинул Россию. Он попытался объяснить отъезд: «Наш народ смертельно устал, обнищал, одичал и обносился до ужаса. В деревне вы не увидите мужика или бабы в сапогах. Лапти и кое-какие лохмотья на плечах — вот их обычный вид. Красных «баб» в ярких сарафанах там уже не напишешь».

За границей живописец продолжил разрабатывать крестьянскую тему, хотя картины, по мнению некоторых, лишились былой мощи. Федору Шаляпину приписывают следующие слова: «Малюет он и сейчас неплохо, да только все его сарафаны полиняли, а бабы сделались какими-то тощими, с постными лицами. Видно, его сможет освежить только воздух родных полей, и больше ничто». А итальянский критик Карло Карра утверждал: «Развеявшийся неизбежный хмель уступил место правде, которая предстала во всем своем блеске. Красочные кружения отжили свой век. Внешняя их чувственность не имеет ничего общего с лирическим упоением от реальной действительности. Легкомысленная и веселая живопись Малявина и компании не вызывает в нас даже того любопытства, которое было способно заставить других перепутать Цорна с Дега. Из чего можно сделать вывод, что с 1900 года до сегодняшних дней искусство прошло большой путь. И если сегодня кто-нибудь не чувствует отсталости творчества Малявина, то он находится вне магистрального пути развития искусства».

Впрочем, художник, поселившийся в Париже, состоялся и как салонный портретист. Немало работ в этом жанре было выполнено до революции — изображения Константина Сомова (1895), Сергея Дягилева (1902). Среди моделей 1920–1930-х оказались Шаляпин, Иван Бунин, Вацлав Нижинский, принцесса Греческая и Датская Ольга, король Югославии Александр I Карагеоргиевич, балерина Александра Балашова, певица Надежда Плевицкая. Кроме того, Малявин, бывавший в Скандинавии, запечатлел шведского короля Густава V.

После начала Второй мировой художник, заподозренный в шпионаже, был арестован в Бельгии. Получив свободу, пешком отправился в Ниццу, где скончался 23 сентября 1940 года. Впрочем, блеск его картин не померк и сегодня, и это подтверждает правоту критиков начала XX века, писавших: «. Огромное малявинское полотно буквально ослепляет. Чем-то стихийным веет от этих могучих баб-богатырш, несущихся в вихре стремительной пляски. Словно сказочные героини старорусских былин, из хаоса восставшие дочери Микулы Селяниновича проносятся перед зрителем. ».

Источник

Описание картины Филиппа Малявина «Вихрь»

В очень необычном стиле пишет картину «Вихрь» Филипп Андреевич Малявин. Это одна из самых известных и впечатляющих работ мастера. Огромное красочное полотно обрушивается на зрителя своей мощью и экспрессией.

Из размашистых мазков художника рождается невероятно сильный и динамичный сюжет. Пять баб, кружащиеся в залихватском танце, яркие, красные синие зеленые цвета пестрят перед глазами зрителя, закручивая его внимание в вихрь событий. Некоторые критики говорили, что на картину и долго смотреть тяжело и оторваться невозможно.

Лишь только лица баб проглядываются на картине более менее четко, все остальное: платки, юбки, подьюбники – все кружится, движется и хороводит. Одежды все шире и шире развеваются в танце. Кажется, что состоят они из языков красного пламени и синевы водного потока. Чувствуется ветер от мощного движения и динамики, жар от разгоряченных бабьих тел.

Мозаичное чередование цветов придает картине еще больше объема и живости. Краски смазывают одна другую, как будто героини пролетают перед глазами в невероятном темпе. Картина одновременно получилась в стиле экспрессионизма с отчетливым выражением модерна.

Написание «Вихря» совпало с началом так называемой Первой Русской революцией. В своем произведении Малявин показал движение, как возрождение духовности, независимо от политических течений. Он изобразил исполинскую силу и мощную энергетику русского простого народа, его огромную раскрытую душу и необузданный дикий нрав.

Хотя автор никак не хотел связывать свою картину с политическими событиями в стране в этот период, однако критики все-таки узрели некий бунт и жажду самовыражения народа.

Филипп Андреевич впервые в «Вихре» использует рецепт красок от Игоря Грабаря, художника и хорошего друга живописца. Состав красок был достаточно сложен, краски почти не сохли. Однако они во много раз повышали интенсивность цветопередачи в столь экспрессивной работе. Для высыхания приходилось регулировать краски специальной смолой, расплавленной с маслом льна.

Результат очень порадовал художника, и с тех пор Малявин в своих полотнах использовал только этот состав красок.

Огромные раскрученные юбки занимают почти все пространство картины, совсем немного места остается для пейзажа на заднем плане. Залихватское, вихрастое, красочное, слегка бунтарское настроение веселого кружащего танца захватывают зрителя, передавая целую бурю эмоций, начиная тревогой и заканчивая радостным счастьем движения.

Источник

На пёстрый ковёр похожа картина Малявина

На пёстрый ковёр похоже полотно «Вихрь», написанное Филиппом Малявиным в 1906 году. Через год картина была представлена на выставке «Мира искусства» в Екатерининском зале при шведской лютеранской церкви в Санкт-Петербурге и сразу куплена Третьяковской галереей.

Художественный критик Сергей Глаголь так написал о нём: «Вихрь производил впечатление красивого ковра с огненно-красными, малиново-красными и сине-зелёными пятнами. Краски в прямом смысле слова горят. Долго смотреть на них больно глазам, и всё-таки оторваться не хочется. Что-то чарующее, влекущее к себе».

Эту картину для музея сразу же приобрёл Совет Третьяковской галереи. С тех пор «Вихрь» занимает видное место в постоянной экспозиции.

«Вихрь»
На зелёном лугу танцуют крестьянки в ярких красно-синих нарядах. Известно, что красный цвет издавна на Руси связывался с плодородием, с землёй, с цветом глины, из которой Бог создал тело человека. И то, что Филипп Малявин взял этот цвет за основу своей работы, не случайно. Ведь он в юности изучал иконопись в афонском православном монастыре Святого Пантелеймона на Айон-Оросе и был там послушником до 1891 года, пока его работу не увидел скульптор Беклемишев, забравший молодого художника учиться в Петербург.

Известно, что Филипп Малявин начал работать над холстом, столь похожим на пёстрый ковёр, в самом начале событий, которые впоследствии вошли в историю под названием Первой русской революции. Именно поэтому многие критики, в том числе и современные, утверждают, на полотне «Вихрь» художник изобразил «тревожное предчувствие надвигающегося урагана перемен, воплотившееся в революционно-алые сполохи энергичных дробных мазков».

Революция красок
Но если говорить откровенно, то выходца из крестьянской среды мало интересовали идеология или политика. Художник больше занимался разработкой красок, которые бы ему помогли передать силу экспрессии. Последнее требовалось особенно, когда он рисовал женщин-крестьянок.

Зато в процессе создания картины «Вихрь» ему таки удалось сделать личную революцию красок. В этом ему помог художник Игорь Грабарь. Именно он дал рецепт, в состав которого вошли венецианский терпентин и копаловый лак. Но при этом коллега по творческому цеху предупредил, что успех зависит от правильности дозировки: добавит много терпентина и краска не будет сохнуть…

Рецепт Грабаря понравился Малявину. Потом он станет писать картины только этим составом. Но вот беда — мастер пропускает мимо ушей предостережение и не жалеет ингредиентов. В итоге краски продолжат жить своей жизнью ещё долгое время после окончания работы над холстом «Вихрь».

А самому Грабарю придётся с сожалением отметить: «Неумеренное количество венецианского терпентина, взятое Малявиным в связующем веществе, превратило красочное тесто этой картины в массу, до сих пор не затвердевшую, в жаркие летние дни распускающуюся и даже грозящую прийти в движение. Но яркость красок, их блеск действительно изумительный, оставляя далеко позади яркость простых масляных красок».

Видное место в экспозиции
До наших дней сохранились эскизы картины «Вихрь», благодаря чему можно понять — Филипп Малявин не только занимался поиском «особенных красок» для её написания, но очень хотел найти такое композиционное решение, которое смогло бы в полной мере воплотить в жизнь желаемый сюжет.

Бабы на полотне постепенно разрастались, занимали всё больше места. Их яркие одеяния всё больше развевались и раскручивались в ритме танца. В итоге они заняли всё пространство, практически не оставив для пейзажа места. Что же до самого автора, то его это не особенно расстроило. Ибо он, как утверждает Игорь Грабарь, не видел решительно никаких перспектив для развития в написании ландшафтов из-за того, что всё уже было написано до них.

По словам Грабаря, Малявин говорил: «… после Левитана нельзя уже писать пейзажа. Левитан всё переписал и так написал, как ни тебе, ни другому ни за что не написать…»

Поэтому-то он и выписывает одеяние крестьянок. Кажется, что главными героями картины «Вихрь» стали сарафаны, словно отражающие стихии природы. На их ярком фоне нет то что пейзаж, даже лица моделей уходят на дальний план. Эти одежды задают динамику и ритм полотна, буквально приводя в движение его поверхность и гипнотизируя всякого на него смотрящего.

Родом из крестьян
Филипп Андреевич Малявин родился в 1869 году в селе Казанка Бузулукского уезда Самарской губернии (ныне — Оренбургская область) в бедной крестьянской семье. Рисовать он начал рано, с четырёх-пяти лет. Однако в многодетной семье никто и думать об образовании не смел. Отец говорил, что из нищих крестьян учёных не бывает. Но талантливого мальчика это никак не могло остановить и он продолжал рисовать. Обычно это делал углём, а полотном служили стены и ворота. Грамоте обучил местный фельдфебель.

Неизвестно, чтобы с ним дальше стало, если бы в село не приехал погостить к родственникам монах с Афона. Он-то и предложил шестнадцатилетнему Филиппу отправиться с ним в Грецию, чтобы научиться писать иконы. Деньги на дорогу собирали всем миром. На Афоне парень попал в русский монастырь св. Пантелеймона, стал послушником, соблюдал устав, работал в иконописной мастерской.

Так прошло семь лет. И вероятно Малявин навсегда бы остался на Афоне, если бы вновь не вмешался случай.

Знаменитый русский скульптор Владимир Александрович Беклемишев, путешествуя по Европе, решил посетить православную святыню. Когда он увидел работы молодого послушника, то был потрясён. Особенно его удивило чувство тона в изображении морских волн и точность рисунка. Словом, скульптор уговорил монахов отпустить Филиппа, привёз его в Петербург и поселил на первое время у себя дома.

Странный студент
Осенью 1892 года двадцатитрёхлетний юноша явился на экзамен для поступления в Императорскую Академию художеств.

Вот как после написала о нём однокурсница Анна Остроумова: «Я держала вместе с ним экзамен в академию. Во время работы моё внимание было зацеплено странной фигурой. Юноша в какой-то необычной одежде. Похоже на монашеский подрясник. На голове шапочка в виде скуфейки, низко надвинутая на глаза. Из-под неё висели длинные волосы до плеч. Лицо плоское, скуластое, корявое. Брови опущены к вискам. Светлые, небольшие глаза. Лицо монашка, книгоноши. Простецкое лицо. Второй раз я увидела его в классах академии. Я рисовала недалеко от него. Перед началом занятий он, ни с кем не здороваясь, с опущенными глазами, прошёл к своему месту и тихонько стал развёртывать свой рисунок. Потом, оглянувшись кругом, он торопливо перекрестился, что-то бормоча про себя, перекрестил рисунок и принялся за работу».

Как бы там ни было, экзамен Малявин сдал успешно. Программу головного класса освоил за 2 месяца. А в 1894 году он начал заниматься в мастерской Ильи Репина и успешно написал портреты своих однокурсников – Константина Сомова, Игоря Грабаря и других.

Золотая медаль на парижской выставке
Именно в мастерской Ильи Репина были созданы некоторые из самых известных ранних работ Малявина, в том числе «Крестьянка, вяжущая чулок» (1895), первая из картин, в которой он использовал свой любимый цвет — красный. Три из тех ранних работ, все изображающие крестьянок, были выставлены в салоне Московского общества любителей художеств, и две из них («Крестьянка, вяжущая чулок» и «За книгой») тут же были куплены Третьяковым для своей галереи. А вскоре Малявин стал получать заказы и создал целый ряд эффектных картин: «Портрет г-жи Поповой», «Портрет баронессы Вольф», а также замечательных детских образов, таких как «Портрет Ники Ратькова-Рожнова» и «Мальчик в матроске».

Но его выпускная работа «Смех», изображающая баб в красных одеждах на зелёном лугу, была отклонена Советом профессоров академии за бессодержательность. А в 1900 году её отправили в составе экспонатов русского отдела на Всемирную парижскую выставку, где она была удостоена золотой медали. А вскоре на Четвёртой международной художественной выставке в Венеции её купило итальянское правительство для Международной галереи современного искусства.

В общем, из Франции Малявин вернулся известным и вполне обеспеченным художником. Признанием его творчества стало включение в книгу «История русской живописи в XIX веке» (1901—1902) и книгу «Русская школа живописи» (1904), изданных Александром Бенуа.

Примерно в это время он женился на бывшей вольнослушательнице Академии художеств, одесской мещанке Наталии Николаевне Новак-Савич и купил усадьбу рядом с Аксиньино. Там он осел и жил с семьёй почти безвыездно.

«Автопортрет с семьёй» публике не понравился
На московской выставке 36-ти он показал большое полотно «Три бабы», поразившее всех экспрессией форм, смелой красочной гаммой (находится в парижском музее д’Орсэ). В начале 1900-х годов Малявин выполнил ряд интересных портретов современников: «Портрет И.Е. Репина», «Портрет С.П. Дягилева», «Портрет А.С. Боткиной («Лисичка»)». В 1903 году он стал членом нового выставочного объединения «Союз русских художников».

Вскоре Владимир Беклемишев, Василий Матэ и Илья Репин выдвинули кандидатуру Малявина к присуждению ему почётного звания академика, и 23 октября 1906 года тридцатисемилетний художник, не имевший даже общего образования, был избран академиком и отправился в трёхлетнюю заграничную поездку. Казалось бы его творчество должно только развиваться, ан нет, вскоре он перестаёт представлять новые работы.

Случилось это в начале 1911 года, после того, как на VIII выставке «Союза русских художников» Филипп Андреевич продемонстрировал «Автопортрет с семьёй». Большинство критиков восприняло картину как творческое фиаско. От него ожидали экспрессии, характеров, а увидели роскошные наряды и тихое семейное счастье. Естественно, художник очень расстроился и практически перестал писать…

Новые работы публика увидела лишь в 1916 году. Только теперь вместо смеющихся лиц с его полотен смотрели угрюмые и недружелюбные люди.

Он рисовал Ленина
После революции Малявин переехал в Рязань, его имение было конфисковано. Но работы, как ни удивительно, не тронули и потом ему удалось практически всё переправить за границу.

В феврале 1919 года Рязанский губернский отдел Наркомпроса организовал первую в карьере художника персональную выставку, приуроченную к 50-летию со дня его рождения. Два больших полотна с выставки — «Старик у очага» и «Старуха» — были приобретены Рязанским музеем, а его самого пригласили в Москву.

В Кремле им были выполнены многочисленные натурные зарисовки Владимира Ленина и Льва Троцкого. В это же время он написал «Портрет А.В. Луначарского», который показал в 1922 году на выставке Ассоциации художников революционной России.

Эмиграция
Осенью 1922 года Малявин выехал с семьёй за границу, получив разрешение на устройство передвижной выставки своих картин. Семья обосновалась в Париже, где он писал портреты по заказу и где в 1924 году в парижской галерее Шарпентье состоялась его вторая персональная выставка, прошедшая с большим успехом.

Современники вспоминают, что художник активно пытался встроиться в чуждую среду и непривычную жизнь. Вплоть до Второй мировой войны Малявин пишет графические и живописные работы, которые неизменно посвящает русской тематике, есть у него и пейзажи, пишет он и заказные портреты.

Но до вершин начала своей карьеры художник так и не сумел подняться. Некоторые искусствоведы связывают это с тем, что Малявин, по сути, не имел какого-либо общего образования, не было у него глубоких знаний в области мировой культуры. А всё его творчество во многом строилось интуитивно, базируясь на бурном темпераменте.

В воспоминаниях Фёдора Шаляпина можно прочитать «Малюет он и сейчас неплохо, да только все его сарафаны полиняли, а бабы сделались какими-то тощими, с постными лицами… Видно, его сможет освежить только воздух родных полей, и больше ничто…» Да и сам Малявин однажды с горечью обронил: «Вне родины нет искусства».

Ностальгия
Но как бы там ни было за границей художник много работал. Его выставки организовывали по всей Европе, а работы хорошо продавались. Тысячи русских эмигрантов утоляли ностальгическую тоску о Родине перед его картинами. А иностранные зрители проникали в тайну русской души.

В конце 1920-х годов Филипп Андреевич переселился с семьёй в Ниццу. В 30-е годы персональные выставки прошли в Югославии, Чехословакии, Англии, Швеции, Дании. Осенью 1933 года состоялась самая крупная в творческой карьере художника персональная выставка. Экспозиция разместилась в пяти залах современного выставочного павильона Myslbek, построенного в историческом центре Праги.

Последняя выставка прошла в апреле 1939 года в мастерской в Ницце. Вновь в творчестве мастера большую роль играл портрет. В предвоенные годы Малявин-портретист был широко известен в Европе. Среди его моделей были король Швеции Густав V, королева Югославии Мария, экс-премьер-министр Чехословакии Карел Крамарж.

Вторая мировая война застала Филиппа Малявина в Брюсселе. Он был задержан оккупационными властями, обвинен в шпионаже, однако впоследствии отпущен и с трудом добрался до Ниццы, где 23 декабря 1940 года скончался. Похоронен на Русском кладбище Кокад в Ницце.

Творческое наследие
Художественное наследие Филиппа Малявина представлено в коллекциях ГТГ, ГРМ, ГМИИ им. А.С. Пушкина, НИМ РАХ, российских региональных музеев, в частных и музейных коллекциях США и Европы (д’Орсэ, музей Зиммерли, музей Мальмё, музей Принца Евгения Вальдемарсудде). Графика Малявина, рассеянная по российским и зарубежным собраниям, пользуется неизменным спросом у коллекционеров.

В августе 2016 года в Бузулуке Оренбургской области был открыт памятник Филиппу Андреевичу Малявину. В 2019 году «Почта России» выпустила почтовый блок, посвящённый 150-летию со дня рождения художника. Есть там и репродукция картины «Вихрь».

Источник