кто такие евангелисты что они проповедуют и чем занимаются

Евангелисты

Евангели́сты (греч. εύαγγελιστής – бла­го­вест­ники) – так назы­ва­ются авторы четы­рех книг Нового Завета – Еван­ге­лий: апо­столы Матфей, Марк, Лука и Иоанн. Первый и послед­ний были из числа 12-ти, а второй и третий из числа 70-ти апо­сто­лов.

В древ­но­сти зна­че­ние слова «апо­стол» могло пони­маться шире, чем как оно обычно пони­ма­ется в наши дни; нередко так назы­ва­лись про­по­вед­ники хри­сти­ан­ства вообще. В древ­ней хри­сти­ан­ской Церкви была особая сте­пень или долж­ность еван­ге­ли­стов, их слу­же­ние состо­яло в про­по­веди Еван­ге­лия среди иудеев и языч­ни­ков (см. прот. Н. Афа­на­сьев «Цер­ковь Духа Свя­того», глава «Еван­ге­лист»).

Для нас еван­ге­ли­сты – это авторы книг, в то время как для первых хри­стиан еван­ге­ли­сты были «бла­го­вест­ни­ками», т. е. про­по­вед­ни­ками и мис­си­о­не­рами, кото­рые тру­ди­лись вместе с апо­сто­лами.

Встре­ча­ется ли слово «еван­ге­ли­сты» в Новом Завете?

Когда впер­вые слово «еван­ге­ли­сты» (в совре­мен­ном его пони­ма­нии) начали упо­треб­лять по отно­ше­нию к четы­рем апо­сто­лам?

В каче­стве эпи­тета к именам апо­сто­лов, по бого­дух­но­ве­нию напи­сав­ших кано­ни­че­ские Еван­ге­лия, слово «еван­ге­ли­сты» начали исполь­зо­вать с конца II – начала III вв. Сщмч. Иппо­лит Рим­ский назы­вает еван­ге­ли­стом ап. Луку, Тер­тул­лиан и Дио­ни­сий Алек­сан­дрий­ский – ап. Иоанна Бого­слова.

Почему на иконах рядом с еван­ге­ли­стами изоб­ра­жают Ангела, льва, тельца и орла?

Для ряда древ­них хри­сти­ан­ских писа­те­лей обыч­ным сим­во­лом для всех четы­рех еван­ге­ли­стов были четыре таин­ствен­ных живот­ных, кото­рых прор. Иезе­ки­иль созер­цал при реке Ховаре ( Иез.1:5-26 ). Их лица напо­ми­нали собой лица чело­века, льва, тельца и орла. Эти образы – чело­века (ангела), льва, тельца и орла – стали эмбле­мами для еван­ге­ли­стов, поэтому хри­сти­ан­ское искус­ство, начи­ная с V в., изоб­ра­жает Матфея с чело­ве­ком или Анге­лом (так как в Еван­ге­лии Матфей выдви­гает осо­бенно чело­ве­че­ский и мес­си­ан­ский харак­тер Христа); Марка со львом (в Еван­ге­лии Марк изоб­ра­жает Хри­стово все­мо­гу­ще­ство и цар­ствен­ность); Луку с тель­цом (в Еван­ге­лии Лука гово­рит о Хри­сто­вом пер­во­свя­щен­стве, с кото­рым свя­зы­ва­лось жерт­во­при­но­ше­ние тель­цов); Иоанна с орлом (по слову блж. Авгу­стина, Иоанн «как орел парит над обла­ками чело­ве­че­ской немощ­но­сти»). При­мерно в конце XVI в. в рос­пи­сях храмов вместо еван­ге­ли­стов иногда изоб­ра­жа­лись только их сим­волы (напри­мер, Смо­лен­ский собор Ново­де­ви­чьего мона­стыря, ц. Св. Троицы в Вязе­мах).

Что сим­во­ли­зи­рует изоб­ра­же­ние еван­ге­ли­стов под купо­лом храма?

В системе деко­ра­ции кре­стово-куполь­ного храма изоб­ра­же­ния четы­рех еван­ге­ли­стов поме­щают в пару­сах под купо­лом, что сим­во­ли­зи­рует рас­про­стра­не­ние еван­гель­ского учения на все сто­роны света. Изоб­ра­же­ния еван­ге­ли­стов под купо­лом впер­вые полу­чили широ­кое рас­про­стра­не­ние в Визан­тии.

Когда впер­вые начали изоб­ра­жать четы­рех еван­ге­ли­стов?

Самое раннее изоб­ра­же­ние еван­ге­ли­стов, фигуры кото­рых иден­ти­фи­ци­ру­ются по коробке с четырьмя свит­ками у ног Спа­си­теля, нахо­дится в рим­ских ката­ком­бах свв. Марка и Мар­цел­ли­ана (до 340). К IV в. отно­сятся рельеф­ные изоб­ра­же­ния еван­ге­ли­стов на сар­ко­фа­гах: в соборе г. Апт (Фран­ция) – сохра­ни­лись над­писи над Иоан­ном и Марком; с изоб­ра­же­нием Собора апо­сто­лов (Музей антич­ных Арля и Про­ванса); с алле­го­ри­че­ским изоб­ра­же­нием Церкви-корабля с Иису­сом Хри­стом у руля и еван­ге­ли­стами-греб­цами, над каждым име­ется над­пись с именем (Лате­ран­ский музей, Рим; фраг­мент). С VI в. еван­ге­ли­сты изоб­ра­жа­ются вместе с Бого­ро­ди­цей или св. прор. Иоан­ном Кре­сти­те­лем, напри­мер, на резных пла­сти­нах трона (кафедры) еп. Мак­си­ми­ана (546–556, Архи­епи­скоп­ский музей, Равенна). С этого же вре­мени изоб­ра­же­ния еван­ге­ли­стов встре­ча­ются в мини­а­тю­рах руко­пи­сей: Рос­сан­ский кодекс (Еван­ге­лия от Марка и от Матфея, VI в., Музей кафед­раль­ного собора, Рос­сано); Чет­ве­ро­е­ван­ге­лие Рав­вулы (Laurent. Plut. I. 56, 586 г.). Одно из ранних изоб­ра­же­ний сим­во­лов еван­ге­ли­стов – тельца и ангела среди клу­бя­щихся обла­ков – при­сут­ствует в ком­по­зи­ции «Жены-миро­но­сицы у Гроба Гос­подня» на резной пла­стине из сло­но­вой кости, около 400 г. (диптих из собра­ния Три­вуль­цио, Милан).

Имеет ли слово «еван­ге­ли­сты» какие-либо другие зна­че­ния?

В неко­то­рых литур­гико-кано­ни­че­ских памят­ни­ках словом «еван­ге­ли­сты», по-види­мому, обо­зна­ча­лась особая долж­ность цер­ков­ного чтеца. Так, в Дидас­ка­лии апо­сто­лов (III в.) в опи­са­нии необ­хо­ди­мых для кан­ди­дата в чтецы качеств гово­рится, в част­но­сти, что он должен «пони­мать, что испол­няет слу­же­ние еван­ге­ли­ста». Слово «еван­ге­лист» в этом зна­че­нии упо­треб­ля­ется и в совре­мен­ной прак­тике Пра­во­слав­ной Церкви, а именно в тексте Литур­гии свт. Иоанна Зла­то­уста в обра­ще­нии диа­кона к слу­жа­щему иерею перед чте­нием Еван­ге­лия: «Бла­го­слови, вла­дыко, бла­го­ве­сти­теля (εὐαγγελιστήν)…».

Источник

«Стыдные вопросы» про евангельское христианство

В современном мире насчитывается 920 миллионов протестантов, или евангельских христиан — это второе по численности направление христианства. Для сравнения, это почти в четыре раза превышает количество православных христиан во всем мире.

Ключевым моментом, приведшим к появлению этого течения, послужил призыв католического монаха Мартина Лютера вернуться к Библии как главному авторитету в жизни человека. Сегодня это девиз жизни для более чем 4 миллионов жителей стран СНГ и Украины, относящих себя к евангельскому христианству (от слова «Евангелие», то есть благая весть Иисуса Христа).

В 2018 году евангельскому христианству исполняется 501 год. В честь этого события мы приготовили список «стыдных» вопросов, которые задавали себе многие (и мы в том числе). На них нам помогает ответить Павел Тогобицкий, магистр богословия, преподаватель Новосибирской библейской богословской семинарии.

Я не религиозный человек. Зачем мне все это?

Ваша формулировка предполагает, что вера — некая добавка к обыденной жизни: кому-то нравится, кому-то нет. Вот только вопросы существования Бога, Его замысла и нашего положения перед Ним — не второстепенные, и не могут такими быть.

Например: когда человека убеждают не хвататься за оголённый провод, ответ «я не очень интересуюсь законами физики» неуместен. Когда лопнул аппендикс и ты умираешь от перитонита, глупо отказываться от операции, объясняя свой выбор тем, что ты не сторонник здорового образа жизни. Подлинная суть происходящего в мире определяется Божьими законами. Согласно Библии, от вечной смерти в грехах мы можем быть избавлены только Его спасительным вмешательством. Искать нужно не религиозности, но смысла, святости и вечности. Для этого у нас есть Библия и Церковь.

Почему вы называетесь евангельскими христианами?

Евангельскими христианами называют себя представители разных конфессий, когда хотят подчеркнуть значимость веры в Евангелие и его проповеди.

«Евангелие» переводится с греческого как «благая весть». Суть благой вести Нового Завета в том, что Сын Божий, Иисус Христос «умер за грехи наши и воскрес для оправдания нашего». Все люди испорчены грехом, виновны и перед лицом святого Бога обречены на вечную муку. Нам нечего предложить за наше спасение, и у нас нет ни сил, ни средств по-настоящему изменить себя. Но Бог, не желая нашей гибели, Сам решил эту проблему: Сын Божий стал человеком, чтобы умереть за наши грехи и, воскреснув, дать нам вечную жизнь вместе с Ним. Единственное условие этого соединения — вера. Он призывает нас поверить и довериться Ему.

Все, кто уверовал в Бога через эту весть, согласны, что весть о Боге действительно драгоценна. Поэтому церковные общины, состоящие из переживших спасение людей, любят называть себя евангельскими.

Почему бы просто не ходить в обычную церковь, как все?

Просто ходить в церковь было бы достаточно, если бы в целом мы были неплохие люди, а Богу было бы нужно просто чуть-чуть что-то подправить. Но, согласно Библии, каждый из нас должен радикально измениться. Настолько, что Библия описывает уверовавшего как умершего для старой жизни и вновь рождённого для новой.

В той жизни можно было быть «как все». Но новая жизнь не наша. Она дана Богом и принадлежит Ему. А Бог задумал её как протекающую в общине верующих, которые совместно делают Его дело, любят друг друга, соединены так, что с полным правом именуются братьями и сестрами. Настоящая церковь — это не место, куда ходят, это семья, в которой живут. Важно быть живой частью Божьей общины.

Какая вообще разница между православными и неправославными?

Различаются представления о принятии спасения. Для православного это, прежде всего, путь, по которому Бог ведет его к совершенству. Для протестанта это дар возрождения, усыновления и новой жизни, принимаемый беспомощным человеком. Для православного жизнь по вере — способ получить спасение, для протестанта — ответ любовью на любовь. В придачу к этому протестанты настаивают на абсолютной авторитетности только Библии. И, наконец, исповедуя спасение по вере, они не считают, что спасенные есть лишь в их церкви, но что спасается всякий действительно верующий.

Не наше это все. Мы же русские/украинцы/белорусы/казахи. Чем это лучше, чем вера наших предков?

Говоря о вере предков, можно, конечно, вспомнить пантеоны языческих божков, связанных с тем или иным племенем или местом. Современные попытки возродить их — фантазии и новодел. Подлинные древние культы никому не нужны.

Если же под верой предков понимается православный вариант христианства, то стоит отметить, что единый Бог не ограничен нацией или территорией. Он Бог для всех народов, так что попытка настаивать на приоритете национальной традиции — это стремление протянуть нелепое язычество туда, где ему нет места. Подлинной вере чужд национализм. Поэтому, если наилучший для меня способ поклонения Богу отличается от традиции предков, я предпочту этот способ. Это не означает, что стоит презирать культуру окружающих людей, но важно позволить Христу преображать свою культуру.

Протестанты, это же секта какая-то?

Сегодня «секта» — оскорбительное слово, призванное подчеркнуть чуждость и порочность некого религиозного движения. Хотя в мире протестантов больше, чем православных, здесь в России нас действительно мало. Более того, православные настаивают, что они — единственная истинная Церковь во вселенной. Так что мы обречены на звание «секты».

Вот только не в прозвищах дело, но в верности людей Богу. Исторические заслуги, число последователей, богатство или политический вес, — как и отсутствие всего этого, — не свидетельствует о Божьей оценке конкретной общины верующих. Мы просто стараемся быть Ему угодными, несмотря на оскорбления и насмешки. А оценивать «секты» и «не секты» стоит с точки зрения Божьей воли, открытой всем нам в Библии.

А с чего начался протестантизм?

Обычно протестантскими называют все церкви, происхождение и взгляды которых связаны с Реформацией XVI века. Реформаторы старались очистить церковь от шелухи человеческих выдумок.

Их взгляды часто суммируют следующим образом: «Только Писание, только верой, только благодатью, только Христос, только Богу слава». Знаковой фигурой этого процесса стал католический монах и преподаватель Мартин Лютер. Он был не первым и не единственным, но, благодаря стечению многих обстоятельств, именно его деятельность стала толчком к массовому изменению в церковной жизни.

День его выступления против индульгенций, 31 октября 1517 года, празднуют как День Реформации. Впрочем, главным объектом его внимания были не индульгенции, но крест Христа и наше спасение благодатью Божией по вере.

А какое значение для нас имеет какой-то средневековый монах?

Христиане всех времен верят в одного Бога, размышляют над одной Библией, борются со схожими искушениями. Поэтому другие верующие могут стать нам хорошими собеседниками, наставниками и примерами, независимо от времени их жизни.

Иногда Мартина Лютера представляют как создателя некой новой церкви. Сам он был бы весьма удивлён этим. В Реформацию Церковь не создавалась заново, но поместные церкви, то есть различные общины верующих, учились угождать Богу через аккуратное исполнение Его Писания. Лютер в этом активно участвовал. Их усилия принесли богословские и практические плоды, которыми спустя 500 лет пользуемся и мы.

Так что Мартин Лютер один из наших благословенных Богом братьев и собеседников в размышлениях о вопросах веры и благочестивой жизни.

Может, это просто новая мода? После распада СССР все ударились в эзотерику.

Действительно, тогда люди хватали всё, что стало доступным. Годы запретов сформировали сильный голод, который насыщался порой весьма бездумно. Но сам факт этого голода достоин внимания.

Мы не созданы для безбожной жизни. Человек вполне становится человеком только в общении со своим Творцом. То, что духовная жизнь подменялась суррогатами, не делает её фальшивкой. Христианин видит, сколь удивительно Бог изменяет человека, познаёт самого Бога, ощущает радость любви, понимает ценность святости. На фоне жизни со Христом всякая эзотерика меркнет.

К тому же не стоит забывать, что христиане были и в СССР. И для тех, кто жертвовал своей жизнью ради Бога, вера уж точно не была модой.

К сожалению, ложная вера возможна. Периодически появляются «учителя», приносящие новые «откровения», и у них находятся последователи.

Иеговисты, действительно, вышли из протестантской среды, но их отказ от веры в Бога-Троицу и в частности, что Иисус, Сын Божий — это «Иегова», вывел их вообще за пределы христианства. У мормонов есть целая книга лжеоткровений. Сайентологи никогда не имели отношения к церкви. Подобных — множество.

Классический же протестантизм всегда настаивал на авторитете только Библии и с вниманием относился к опыту ее толкования предшествующими поколениями христиан. Он разделяет изначальную веру и доверие всех христиан Богу-Сыну, ставшему человеком, умершему и воскресшему ради нашего спасения. «Вера», не приводящая к отношениям с Ним, не имеет смысла.

Никто не стал бы этим заниматься, если бы это было невыгодно. Где «навар»?

Так как религия имеет дело с предельно значимыми вопросами, она может стать сильным и опасным инструментом. Поэтому часто её используют для «навара».

Отчасти это можно сравнить с любовью. Можно ли манипулировать ею или наживаться на ней? Да. Но лишь очень несчастные люди готовы заявить, что все человеческие отношения существуют ради денег. В духовной сфере число несчастных больше, и подозрительность сильнее.

Но как можно искренне радоваться другому человеку, так, и даже в большей степени, можно радоваться Богу. Он первый возлюбил нас, пришел к нам, взял на Себя наш грех и умер за нас. Когда заплачена такая цена, всякий иной «навар» обесценивается. Просто не нужно поддаваться обманщикам от религии. Важно знать Бога, открывшего Себя в Библии и доверять именно Ему.

Источник

Е — евангелист: чем занимаются современные проповедники

Чтобы не отставать от современности и не упустить новые слова, подписывайтесь на подкаст в Apple Podcasts, «Яндекс.Музыке» и на Castbox. Ставьте оценки и делитесь в комментариях словами, без которых, как вам кажется, невозможно представить коммуникацию в XXI веке.

Кто такие евангелисты?

В древности евангелистами называли проповедников христианства, которые делились учением Иисуса Христа, или миссионеров, которые несли знание о Евангелие в массы. Само слово Евангелие в переводе с греческого означает «благая весть». Современные евангелисты — тоже своего рода благовестники, только рассказывают они преимущественно о перспективах новых технологий. По профессии они обычно ИТ-специалисты, разработчики программного обеспечения, исследователи искусственного интеллекта, дизайнеры и многие другие.

О чем рассказывают евангелисты?

Современных евангелистов часто называют «технологическими пиарщиками»: сначала они забрасывают в общество идею о какой-нибудь инновации, а после всячески поддерживают ее, пытаясь сделать стандартом на рынке. Например, Стив Возняк и Стив Джобс с первыми персональными компьютерами Apple I или вышедшим в 2007 году iPhone, который полностью поменял представление о смартфонах и мобильных устройствах в целом.

Евангелисты делятся своими знаниями на конференциях, в интервью, в качестве приглашенных специалистов или консультантов в компаниях. Посмотрите любое интервью Илона Маска о будущей жизни на других планетах или скоростных вакуумных поездах — основателя Tesla вполне можно считать евангелистом XXI века.

Источник

Евангельская Церковь. Правда и мифы

Содержание:
Введение
Что такое евангельская Церковь?
Определение евангельской Церкви.
Статистические данные о евангельской Церкви.
Историческое и современное влияние евангельской Церкви.
Краткая история евангельской Церкви.
Определение исторического формата исследования.
Период от первоапостольской до современной евангельской Церкви.
Основные доктрины евангельской Церкви.
Библейское учение – основание доктринального учения евангельской Церкви.
Влияние реформации 16 столетия на доктрины Церкви.
Особенности богослужения в евангельской Церкви.
Форма богослужений ранней Церкви.
Сходства и различия в богослужениях различных направлений евангельской Церкви.
Отношения с обществом и государством.
Что говорит Бог в Своём Слове об институтах управления обществом и их представителях?
Краткая история отношений евангельской Церкви с государством и обществом.
Евангельская Церковь – не секта!
Определение термина секта.
Абсурдность применения данной терминологии к евангельской Церкви.
Различия в апологетических подходах. Библейские принципы вразумления и их применение.
Ещё немного о разоблачении мифов.
Что говорят в народе и СМИ о евангельских верующих?
Разоблачение мифов – путь к правде!
Заключение.
Библиография.

«Только живите достойно благовествования Христова,
чтобы мне, приду ли я и увижу вас, или не приду,
слышать о вас, что вы стоите в одном духе,
подвизаясь единодушно за веру Евангельскую»(Фил. 1:27)

Введение
Данный исследовательский труд предназначен для рассмотрения различных сфер касающихся евангельской Церкви:
Прежде всего, хотелось бы дать объективное представление о церкви в целом: о её истории, традиции, доктринах и влиянии на современное общество в мировом масштабе и на постсоветском пространстве в частности. Ну и, конечно же, развеять множество мифов связанных с евангельской Церковью. Дать чёткое определение такому понятию как секта и показать всю неправомерность применения данного термина к евангельской Церкви в целом.
В этом исследовании мы будем использовать как можно больше надёжных источников информации для большей объективности и правдивости данного труда.
В данном исследовании будет присутствовать мнение автора, которое может отличаться от мнения многих представителей различных направлений евангельских церквей.
Мы надеемся, что данный труд послужит, как многим евангельским верующим для своей индетификации и возможности защищать свою позицию в обществе и государстве. Так и для просвещения многих наших сограждан на территории бывшего Советского Союза и других стран мира.
Данный труд можно отнести к разделу апологетики – защите веры, которой будет уделено достаточно внимания в данном исследовании, что несомненно, будет способствовать открытию дверей и ликвидации невежества в обществе, для принятия благой евангельской вести, предназначенной для спасения ещё многих заблудших душ.
Пришествие Христа близко и наша с вами задача, как христиан верящих в живого Бога и исповедующих истинное живое Евангелие, помочь обрести спасение от вечных мук ада ещё многим погибающим душам и наследовать жизнь вечную во Христе Иисусе Господе и Спасителе нашем!

Что такое евангельская Церковь?
Определение евангельской Церкви.
Статистические данные о евангельской Церкви.
Историческое и современное влияние евангельской Церкви.

Источник

Голоса свидетелей

О четырех канонических Евангелиях, об их происхождении, об аудитории, для которой писалось каждое, о сходстве и разнице текстов мы беседуем с протоиереем Леонидом Грилихесом, библеистом, клириком храма во имя Иова Многострадального в Брюсселе.

— Отец Леонид, начнем с вопроса, почему Евангелий — канонических, то есть тех, которые Церковь признала как источники истины, — четыре? Ведь между ними есть различия, есть противоречия, это всегда может запутать читателя. Не было ли в истории Церкви попыток создать и утвердить единый текст, который вмещал бы максимум сведений и исключал бы противоречия?

— Да, такая тенденция была. В середине II века ученик Иустина Философа Татиан пытался создать на основе четырех Евангелий единый текст — так называемый Диатессарон. Сохранившиеся фрагменты показывают, что он делал это очень искусно и с большой тщательностью: некоторые стихи Диатессарона буквально как мозаика собраны из слов и коротких фраз, взятых из разных Евангелий. Текст, составленный Татианом, получил широкое распространение на Востоке у сирийцев, им пользовались в течение нескольких веков. Например, Ефрем Сирин составлял свои евангельские комментарии по Диатессарону. Однако в дальнейшем Церковь отказалась от него: в V веке Феодорит Кирский запрещает употребление Диатессарона и возвращает в Антиохийской Церкви употребление четырех Евангелий. Но о популярности Диатессарона говорит хотя бы тот факт, что в родном городе Феодорита, в Кире, при изъятии было обнаружено около 200 рукописей.

Почему Церковь отказалась от попыток создать единый текст? Ведь наличие четырех Евангелий действительно создает немало проблем. Четыре Евангелия заметно различаются между собой, и разночтения нередко становятся причиной недоумений. Говоря о числе четыре, приводят сравнение с четырьмя сторонами света, так как евангельская проповедь обращена ко всему миру. Аллегорический прообраз четырех Евангелий видят в четырех рукавах, на которые разделяется река, выходящая из рая и орошающая землю (см.: Быт. 2, 10). Но, быть может, чтобы ответить на вопрос, почему в Церкви сохраняется четыре Евангелия, нужно спросить: а кто такие евангелисты? Сами себя они так не называли. Даже слово «Евангелие» применительно к письменным повествованиям об Иисусе Христе стало употребляться лишь начиная с середины II века. Ранние христианские авторы именовали эти тексты иначе, например, Папий Иерапольский использовал выражение «Изречения Господни», Иустин Философ — «Воспоминания апостолов» (но он же, кстати, первым применяет к этим текстам слово «Евангелие»). Кто же такие евангелисты, проповедники спасительного учения и деяний Христовых? Из новозаветных книг мы видим, что сами они постоянно называют себя свидетелями (см.: Деян. 5, 32; 10, 39; 13, 31; 1 Пет. 5, 1; Ин. 21, 24 и др.). Они ходили вместе со Спасителем, они видели все, что Он делал, слышали то, что Он говорил, и они записали свои свидетельства. Сам Господь при Вознесении говорит, что апостолы будут Его свидетелями (см.: Деян. 1, 8). Но свидетельство одного не принимается: Недостаточно одного свидетеля… при словах двух свидетелей или при словах трех свидетелей состоится всякое дело (Втор. 19, 15, см. также: Мф. 18, 16; 2 Кор. 13, 1). Только после того, как будут выслушаны два или три свидетеля, может быть принято какое-то решение. А Новый Завет свидетельствует о приходе Мессии, и чтобы это свидетельство было принято, нам, соответственно этому библейскому установлению, нужно как минимум два-три свидетеля, а у нас их четыре — чтобы уже не оставалось никакого сомнения. Могут возразить, что три из этих четырех — синоптики — пользуются текстами друг друга. Но тогда у нас есть по крайней мере два свидетеля: синоптики и Иоанн.

— А как относиться к другим свидетелям, к неканоническим евангелиям?

— Здесь-то и проходит граница — за неканоническими евангелиями Церковь не признает авторитета свидетельства. Голоса живых свидетелей мы слышим только в четырех канонических Евангелиях. Из евангелистов Матфей и Иоанн — это два апостола, ученики Спасителя, которые были избраны Им для продолжения Его миссии (см.: Мф. 10, 2–3); Марк — ученик и постоянный спутник апостола Петра, он записывает проповедь своего учителя, и за его Евангелием стоит авторитет первоверховного апостола. Евангелиста Луку в православной традиции очень тесно связывают с апостолом Павлом и с Пресвятой Богородицей; кроме того, Лука пользуется многочисленными самыми ранними письменными и устными источниками, о чем он сам сообщает нам в начале своего Евангелия. К тому же апостолы были не просто очевидцами событий: их свидетельство укреплялось и направлялось силою Духа: Вы примете силу, когда сойдет на Вас Дух Святой, и будете Мне свидетелями (Деян. 1, 8). Поэтому Петр мог сказать: Свидетели Ему мы и Дух Святой (Деян. 5, 32). Голос очевидца и сила Духа — это то, что отличает четыре канонических Евангелия от многочисленных не входящих в канон.

— Вы только что сказали, что тексты Евангелий первоначально назывались, в частности, «Воспоминаниями апостолов». Действительно, они ретроспективны: слова Спасителя были преданы, условно говоря, бумаге (пергаменту, папирусу…) спустя какое-то время после произнесения. Нигде нет указаний на то, что кто-либо записывал произносимое непосредственно за Христом. Да и не было ведь ничего подобного стенографии, не было скорописи — писание было сложным, медленным процессом. Как в таких условиях возможна точная передача слов Учителя?

— Как вы считаете, что более надежно — письменный текст или память? Господь проповедовал тогда, когда не было не то что диктофонов и компьютеров, не было и печатного станка. Книга (а точнее, свиток) была вещью редкой и дорогой. Поэтому память была основным хранителем информации. Даже в школах того времени не пользовались необходимыми в наше время тетрадками, ручками, карандашами — ученик должен был все запоминать с голоса учителя. Способности ученика ставились в прямую зависимость от его памяти. В одном древнем поучении говорилось, что все ученики делятся на четыре группы: одни долго запоминают и долго помнят, другие долго запоминают и быстро забывают, третьи быстро запоминают и быстро забывают, и, наконец, последние быстро запоминают и долго помнят. И конечно, каждый учитель хотел бы иметь именно такого ученика: с цепкой памятью, который точно запомнит и надолго сохранит его слова. В этом случае у учителя появлялся шанс, что его учение не будет забыто и не будет искажено, что ученик верно передаст его следующему поколению. Но, с другой стороны, это обстоятельство накладывало определенные обязанности и на учителя. Он должен был говорить кратко, емко, ритмично, использовать те формы подачи материала, которые облегчают запоминание, прибегать к известным мнемоническим приемам и т. п. И все это мы находим в речах Спасителя.

Нам, конечно, хотелось бы, чтобы что-то было записано непосредственно с Его голоса, нам сегодня представляется, что это было бы большим плюсом. Но в те времена гораздо больше ценились ученики, способные записывать все в своей памяти. Ошибка скорее вкрадется в письменный текст (на полях древнееврейских текстов Ветхого Завета есть многочисленные правки, исправляющие письменный вариант с опорой на устную традицию чтения), чем в память. Кроме того, запись может потеряться, порваться, ее можно украсть, а память — нет. Иными словами, в евангельское время память была крепче и пользовалась гораздо большим доверием: она была, как мы сказали бы сегодня, самым распространенным и самым надежным хранителем информации.

— Мне представляется, что есть еще одна причина нашего доверия к текстам Евангелий, к тому, как передаются в них слова Христа. Если мы сами живем в эпоху обесценивания слова, полного отрыва слов от дел, от реальности, безнравственных манипуляций словами, то современники земной жизни Спасителя жили в эпоху совсем иного отношения к слову. Для них произнесенное слово было равносильно материальному событию, причем необратимому. А уж говоря о Боге, они просто органически не могли позволить себе приврать или, скажем, выдать предполагаемое за произошедшее в реальности.

— Да, они были воспитаны суровостью Ветхого Завета, закона, повелевающего применять к лжесвидетелям то же наказание, которое надлежало бы применить в отношении к оклеветанному ими; и услышат прочие, и убоятся, и не станут впредь делать такое зло (Втор. 19, 18–20). В еврейском языке одно и то же слово давар обозначает — слово, дело и вещь. И это свидетельство из древности: слово и дело не должны расходиться. В нашей жизни такое тождество слова и дела представить себе сложно. У любого из нас колоссальный опыт столкновения с лицемерием и ложью. Это — негативная сторона информационного прогресса, развития коммуникативных средств. На нас обрушиваются потоки слов, и слова эти используются с самыми разными целями: агитация, пропаганда, манипуляция сознанием… Конечно, в таких условиях слово просто обесценивается.

— Еще один очень трудный вопрос. Земная проповедь Спасителя продолжалась, как известно, три года. Но, если мы проведем мысленный хронометраж событий, отраженных евангельскими страницами, получится не три года, а гораздо меньше. В Евангелии от Луки мы читаем, что Иисус учил в синагогах и от всех был прославляем (4, 15), и у нас возникает вопрос: чему учил, что говорил? Да, нам известен общий смысл, великий смысл того, что исходило от Спасителя, но разве что-то из произнесенного Им может оказаться для нас лишним? Почему Евангелия так кратки? Из-за «объективных трудностей»?

— Многое и другое сотворил Иисус; но, если бы писать о том подробно, то, думаю, и всему миру не вместить бы написанных книг — так завершает свое благовествование евангелист Иоанн. Конечно, по-человечески нам бы хотелось, чтобы написано было больше. Мы понимаем, что апостолы видели и слышали гораздо больше, чем зафиксировано в Евангелиях. Но, с другой стороны, если мы обратимся к тому, что нам известно о современных Спасителю еврейских учителях, мудрецах, тех же фарисеях, — мы увидим, что ни об одном из них не рассказывается так много. До нас дошли лишь отдельные их высказывания и суждения — крохи по сравнению с тем объемом сведений о Христе, который доносят до нас Евангелия. По меркам того времени, это колоссальный объем. Поэтому удивляться нужно — не тому, как мало, а тому, как удивительно много нам известно о жизни Спасителя. Не нужно сомневаться: того, что известно нам, более чем достаточно. Никакой «проблемы нехватки информации» у нас нет. В том, что рассказали нам евангелисты, содержится вся полнота Откровения. Все, что Господь хотел открыть нам, Его ученики донесли до нас. Вспомним: достаточно двух свидетелей, а у нас их целых четыре. И дай Бог, чтобы все то, что мы читаем в четырех Евангелиях, — мы смогли бы вместить, освоить, понять и воплотить в своей жизни. Сделать, как мы только что говорили, слово делом.

— Теперь давайте поговорим о различиях и сходстве Евангелий. Вы предложили поступить таким образом: сравнить их начала. А почему так важны именно начала?

— Каждое из Евангелий написано конкретным человеком, который принадлежит к той или иной социальной и культурной среде; оно обращено к определенному кругу людей — к определенной общине — и отвечает нуждам этой общины. А с проблемой авторства и адресата тесно связана проблема языка. Очень важно, на каком языке был составлен текст. Поэтому, когда мы говорим о евангельских текстах, мы должны задать себе эти вопросы: кто автор, к какой культуре он принадлежит, каким языком он пользуется, к каким людям и с какой целью он обращается, какие задачи призван решить его текст, при каких условиях составляется этот текст и т. п. В началах Евангелий отчасти видны ответы на эти вопросы. Открыть книгу, приступить к разговору — это ведь всегда очень значимый смысловой момент. Поэтому нередко именно в начале текста фокусируются различные авторские установки, оно сразу вводит нас в определенную традицию и ситуацию.

— Евангелие от Матфея дошло до нас на греческом, но очень вероятно, что изначально оно было написано на еврейском языке. На этом настаивают многие ранние авторы: Евсевий Кесарийский, цитируя не дошедший до нас труд Папия Иерапольского, пишет: «Матфей составил изречения Господни по-еврейски». Ириней Лионский пишет, что Матфей обнародовал Евангелие «для евреев, на их собственном языке», об этом же говорят и Ориген, и блаженный Иероним. На еврейский оригинал (так называемый протограф) указывают не только внешние свидетельства ранних церковных авторов, но и внутренние, то есть сам греческий текст Евангелия от Матфея, который содержит большое число гебраизмов и порой выглядит как греческий подстрочник еврейского текста. Если это так, то мы можем сказать, что Матфей составил свое Евангелие для христианской общины Иудеи (где в то время продолжали говорить не только по-арамейски, но и по-еврейски) с центром в Иерусалиме, то есть для общины, которая постоянно пребывала в учении апостолов (Деян. 2, 42). Именно эти люди, воспитанные в ветхозаветной традиции, являлись также носителями нового евангельского предания в предельно полном объеме.

Начало Евангелия от Матфея сразу отсылает нас к Ветхому Завету. Слово «родословие», с которого оно начинается (по-гречески генесис), — это греческое название самой первой книги Библии, Книги Бытия. И эта отсылка неслучайна: в Книге Бытия приводится одиннадцать родословий, а здесь, в первой главе Евангелия от Матфея, мы видим последнее, заключительное, двенадцатое родословие, которое соединяет все древние поколения со Христом. Но начало Евангелия от Матфея — это не просто перечень имен, это краткий конспект Ветхого Завета. За каждым именем стоит история. Читая Вооз родил Овида от Руфи (Мф. 1, 5), мы вспоминаем Книгу Руфи; читая Иессей родил Давида царя (…) Соломон родил Ровоама (6–7), мысленно возвращаемся к Книгам Царств. Таким образом, Матфей ведет нас через весь Ветхий Завет. Родословие у Матфея делится на три периода. До Давида — это эпоха судей. Затем, от Давида до вавилонского пленения — эпоха царей. И наконец, от возвращения из плена до Христа — эпоха, когда Израиль управлялся первосвященниками. Каждый из трех периодов насчитывает по четырнадцать родов (см.: Мф. 1, 17). Три на четырнадцать — это шесть по семь, и вот, наступает седьмая седмина, во время которой, по пророчеству Даниила (см.: Дан. 9, 25), должен явиться Христос. Миновала эпоха судей, миновала эпоха царей, эпоха первосвященников обрывается правлением Ирода, и вот, наконец, приходит Тот, к Кому вели все эти родословия, Христос — истинный Судия, истинный Царь, истинный Первосвященник, и Его Царство нерушимо и пребывает во веки. Вся эта историософия Матфея была близка и понятна его адресатам, глубоко укорененным в Ветхом Завете. Для них были очень важны мессианские пророчества. И вот, первые христиане-евреи увидели ветхозаветные пророчества в свете новой, новозаветной истории, в свете тех событий, очевидцами которых они были совсем недавно.

Евангелие от Матфея наиболее заметным образом продолжает традицию ветхозаветной письменности, и именно в нем мы обнаруживаем наибольшее количество цитат из Ветхого Завета. Цитаты эти звучат не только в прямой речи Спасителя, но и в тех местах, где текст принадлежит составителю, Матфею. Каждое описываемое событие он воспринимает как исполнение ветхозаветного мессианского пророчества: например, сообщив о бегстве святого семейства в Египет, он заключает: да сбудется реченное Господом через пророка, который говорит: из Египта воззвал я Сына Моего (Ос. 11, 1). Создается впечатление, что Матфей говорит не обо всем подряд, а лишь о том, что «высвечено» мессианским пророчеством. Он все время хочет сказать: вот, смотрите, то, что мы издревле принимаем как указание на грядущий приход Мессии, исполнилось в наши дни в лице Иисуса из Назарета.

Евангелие от Матфея укоренено в еврейском быте, в нем мы находим много бытовых подробностей, непонятных другим народам. Например, когда женщина, страдавшая кровотечением, прикоснулась к одежде Спасителя (см.: Мф. 9, 20), — только у Матфея отмечается, что она прикоснулась к особым кистям на краях одежды (в церковнославянском тексте — к воскрилию ризы Его). У других евангелистов женщина касается просто края одежды. Когда Спаситель говорит: Молитесь, чтоб не случилось бегство ваше зимою или в субботу (24, 20), — упоминание субботы мы тоже находим только у Матфея. Наконец, именно у Матфея мы встречаем традиционное выражение Бог Израилев (Мф. 15, 31) или Царство Небесное (евреи, избегая лишний раз произносить слово Бог, заменяли его словом Небо), которое в других Евангелиях заменяется обычно выражением Царство Божие.

— Здесь очень важно понимать, в каком значении употребляется слово «Евангелие». Ведь, как мы уже говорили, изначально эти тексты именовались иначе. Слово «Евангелие» первоначально означало не письменный текст, а именно благовестие, благую весть, то есть устную проповедь о Христе и о той новой духовной реальности, которая пришла вместе с Ним в этот мир. Марк, ученик, спутник и переводчик апостола Петра, записал проповедь своего учителя. На то, что за Евангелием от Марка стоит устная проповедь Петра, единогласно указывают ранние церковные авторы: Папий Иерапольский, Ириней Лионский, Климент Александрийский. Вот свидетельство последнего: «Когда Петр публично в Риме проповедовал Слово и Духом возвещал Евангелие, присутствующие, которых было немало, просили Марка, как издавна следовавшего за ним и помнившего сказанное им, записать рассказанное». И действительно, язык Евангелия от Марка несет черты устной речи. Папий Иерапольский специально подчеркивает, что Марк,«будучи переводчиком Петра, как запомнил, в точности записал… и заботился только об одном, чтобы ничего не пропустить и не передать неверно». Есть основания утверждать, что Петр проповедовал по-арамейски. Поэтому в греческом переводе Марка встречаются арамейские слова (авва — отец, еффафа — отверзись, Воанергес — сыны громовы, прозвище, которое Спаситель дал сыновьям Зеведея, Иоанну и Иакову) и короткие фразы (талифа куми — девица, встань) и многочисленные «кальки» с арамейского. Проповедь была обращена к язычникам, не знавшим ни Ветхого Завета, ни географии Палестины, ни еврейских обычаев. Поэтому апостол, проповедуя язычникам, был вынужден, как сообщает тот же Папий, «к нуждам слушателей приспосабливать поучения». Все это мы обнаруживаем в Евангелии от Марка. Например, если для Матфея достаточно сказать, что Иисус пришел в храм (см.: Мф. 21, 12, 23), то Марк, обращаясь к язычникам, всегда уточняет, что храм находится в Иерусалиме (см.: Мк. 11, 15, 27). Для Матфея достаточно назвать женщину еврейским словом «хананеянка» (см.: Мф. 15, 22), а Марк объясняет, что женщина была язычница, сирофиникиянка родом (ср.: Мк.7, 26). Матфей может пользоваться специфической еврейской терминологией: В первый опресноков (ср.: Мф. 26, 17), а Марк вынужден пояснить: В первый день опресноков, когда заколали пасху (ср.: Мк. 14, 12). И подобных примеров очень много.

— Лука: Как уже многие начали составлять повествования о совершенно известных между нами событиях, как передали нам то бывшие с самого начала очевидцами и служителями Слова…

— Если Евангелие от Матфея продолжает традицию ветхозаветной книжности, Евангелие от Марка — запись устной проповеди апостола Петра, то евангелист Лука с первых же слов заявляет о себе как об исследователе, который работает с различными источниками. Он больше всего напоминает нам современного «кабинетного» ученого. Первый же стих его Евангелия говорит, что он пользовался многочисленными письменными источниками; а второй — о том, что он опирался также на самые достоверные устные источники, потому что его информаторами были сами апостолы — очевидцы и служители Слова. Кроме того, очень вероятно, что Лука пользовался также воспоминаниями Божией Матери. Иногда он оканчивает свои повествования словами: Мария сохраняла все слова сии в сердце своем (ср.: Лк. 2, 19, 51), что в переводе на современный язык означает: все это запомнила Мария. И действительно, в Евангелии от Луки есть то, что могла рассказать только Она: Благовещение (см.: Лк. 1, 26–39), встреча с Симеоном Богоприимцем (Сретение; см.: Лк.2, 22–33); приключение с двенадцатилетним Иисусом в Иерусалиме (см.: Лк. 2, 39–49), наконец, история родственного Ей семейства Захарии и Елисаветы (см.: Лк. 1).

Язык Евангелия от Луки очень неоднороден: его зачало построено по правилам греческой риторики (см.: Лк. 1, 1–4), так не может открываться ни одна еврейская книга. Но, поставив точку после прекрасно выстроенного, сложного греческого периода, он вдруг совершенно меняет характер повествования: уже 5-й стих и дальнейший рассказ о рождении Иоанна Предтечи демонстрирует стиль еврейских книг — Во дни Ирода, царя Иудейского, был священник из Авиевой чреды… Это типичный язык ветхозаветных хроник. Лука, помимо устных и письменных источников, включает в свой труд ранние церковные гимны: песнь Захарии (см.: Лк. 1, 68–79), песнь Богородицы (см.: Лк. 1, 46–55), это очень ценный для него материал. Так появляется удивительное Евангелие, объединяющее самые ранние и самые разные (и, вероятно, составленные даже на разных языках) доступные евангелисту источники: записи, воспоминания, беседы, гимнография.

— И уж совсем иначе начинается столь непохожее на три первых Евангелие от Иоанна. В начале было Слово, и Слово было у Бога… Это похоже на пророчество.

— Евангелие от Иоанна отличается от трех первых. Это отличие настолько разительно, что на него обращали внимание уже ранние христианские авторы. Климент Александрийский называет Евангелие от Иоанна духовным — противопоставляя его трем первым, которые он называет телесными, то есть рассказывающими о земной жизни Спасителя. Именно Иоанну мы обязаны такими замечательными именами Спасителя, как Добрый пастырь, Виноградная лоза, Свет миру, Путь, Истина, Жизнь и, наконец, Слово — имя, которым открывается четвертое Евангелие: В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Мы уже видели, как евангелист Матфей, говоря о происхождении, то есть родословной Иисуса Христа, отсылает нас к Книге Бытия. И здесь, в первых словах Иоанна, также очень заметна связь с Книгой Бытия, с самым началом Священного Писания: В начале сотворил Бог небо и землю (Быт. 1, 1). Ветхий Завет утверждает, что Бог — Творец мира. А евангелист Иоанн идет еще дальше, он говорит, что в недре Отчем пребывает Слово — Единородный Сын (Ин.1, 18), и это Слово стало плотию, то есть пришло в сотворенный Богом мир, полное благодати и истины (Ин.1, 14), и это Слово есть Бог, и все начало быть через Него (ср.: Ин. 1, 3).

Есть мнение, что Евангелие от Иоанна было написано гораздо позднее других, когда его автор был уже глубоким старцем, — где-то в 90‑х годах I века, то есть спустя примерно 60 лет после описываемых событий. Это последнее Евангелие имеет отличия от Евангелия от Матфея не только в своем содержании, но и в употреблении ветхозаветных цитат. У Матфея так называемыми цитатами исполнения — когда описание новозаветных событий заключается ссылкой на Ветхий Завет с целью показать, что они являются исполнением древних пророчеств, — снабжается первая часть Евангелия; как только Матфей начинает говорить о Страстях Христовых, ветхозаветные цитаты исчезают. И это не случайно. Для евреев, современников земной жизни Спасителя, ожидаемый Мессия был царем, победителем, избавителем Израиля от рабства, духовным, но одновременно и политическим лидером, который должен был освободить и возвеличить Израиль. Конечно, никакого представления о Мессии, умирающем на Кресте, погибающем от рук оккупантов-римлян, у них не было. Поэтому у Матфея при описании Страстей Христовых не было возможности сослаться на общепризнанные мессианские пророчества.

В Евангелии от Иоанна нет многих событий, описываемых в синоптических Евангелиях, нет притч, не так много рассказов про исцеления, зато есть длинные беседы Спасителя — с Никодимом (см.: Ин. 3, 1–21), с самарянкой (см.: Ин. 4, 4–28) и, перед самым арестом, — с учениками (Ин. 13–17).

Язык Евангелия от Иоанна возвышенный, торжественный, временами его повествование превращается в гимн. Если Лука открывает свое Евангелие указанием на использованные источники, то Иоанн в самом начале заявляет, что тем, кто принял Христа (а среди них, конечно, и сам Иоанн — любимый и ближайший ученик), Он дал власть быть чадами Божиими, от Него, от Его полноты они приняли благодать на благодать (Ин. 1, 12, 16). Поэтому мы можем сказать, что это Евангелие пропето языком благодати. Это свидетельство о Христе, но оно есть также свидетельство о той полноте Боговедения, на которую способен человек, принявший Христа и последовавший за Ним до конца. Вспомним, что только евангелист Иоанн, единственный из апостолов, стоял у Креста.

Журнал «Православие и современность» № 32 (48)
Беседовала Мари на Бирюкова

Источник